– О вечеринке. – Ты уже вчера все сказал. – Она осторожно, кончиками пальцев, потрогала щеку, чуть поморщилась. – Кто тебя так? – Никто. Просто упала. – Хорошо. Пусть упала, но поговорить то ты со мной можешь? Она колебалась, и колебания эти были настолько очевидны, что Влад начал понемногу заводиться: – Знаешь, Савельева, я почти час потерял, тебя дожидаясь, замерз, как собака, а ты ведешь себя как идиотка! На «идиотку» она отреагировала, даже фыркнула возмущенно, а потом наконец сказала: – Хорошо, давай поговорим. – На улице? – Ему не хотелось оставаться на пронизывающем ветру ни минуты, пальцы на ногах давно замерзли и потеряли чувствительность, и ушам было холодно, и в носу неэстетично хлюпало. – А где? – Она убивала его своей недогадливостью. – Ну, вообще то мы уже в трех шагах от твоего дома. Что мешает тебе пригласить меня к себе в гости? Что то ей определенно мешало. В окнах дома не горит свет, может, ее отец пришел пьяный и завалился спать, а она стесняется? Влад уже решил, что ничего ужасного с ним не случится, если они поговорят на улице, когда Варька вдруг сказала: – Хорошо, только у меня к чаю ничего нет. Вот оно как. Она его не просто в дом приглашает, она его еще и чаем собирается поить. Горячий чай – это самое то для его продрогшего до костей организма. Знать бы заранее, что Савельева проявит чудеса гостеприимства, купил бы шоколадку. Интересно, она любит шоколад? Не дожидаясь ответа, Варька поднырнула под его руку, направилась к крыльцу. Влад поспешил следом. Честно говоря, зная, кто ее отец, он рассчитывал увидеть что то среднее между бомжатником и пунктом приема вторсырья. Действительность же оказалась намного оптимистичнее. Не было ни висящих клочьями обоев, ни грязных матрасов с торчащими из них кусками ваты, ни пустых водочных бутылок и оборзевших от безнаказанности тараканов. Все аккуратно, хоть и простенько, каждая вещь на своем месте, а кухонный стол даже застелен веселенькой клетчатой скатертью. – Присаживайся, – Варька придвинула к нему табурет. Усевшись к столу и украдкой осмотревшись, Влад окончательно уверился в том, что недавние опасения оказались сильно преувеличены. Кухонька маленькая, но уютная: старый холодильник, надраенные до блеска плита и мойка, ситцевые занавески на окне и горшок герани на подоконнике. – Какой будешь чай: черный или зеленый? – Варька старалась поворачиваться к нему только правой стороной, наверное, стеснялась разбитого лица. Что ж это за сволочь ее так? – А есть варианты? – спросил он рассеянно. – Да, черный или зеленый, – терпеливо повторила она, ставя на плиту чайник. – Черный, – решился Влад. – А варенье? – Какое варенье? – Смородиновое или малиновое? – Ты ж говорила, что к чаю ничего нет. – Я имела в виду, что нет ничего особенного. – Она смущенно улыбнулась. – Тогда малиновое, и побольше. – Пол литровая банка устроит? – Вполне. Они пили чай с малиновым вареньем, и Влад никак не мог решиться начать разговор. На этой крошечной кухне, за столом, застеленным веселой клетчатой скатертью, казалось, что все проблемы уже решились сами собой, и вопрос о том, какая сволочь напугала ее до полусмерти, волновал его намного больше, чем вопрос о том, простила она его или нет. – Варь? Она вздрогнула, едва не расплескала чай, спросила настороженно: – Что? – Кто тебя обидел? – Зачем тебе знать? – Она прижала ладошку к щеке. – Это как то связано с утренним… – Он запнулся. – …с утренним инцидентом? Влад мог запросто допустить, что с Варькой решили разобраться девчонки – не раз бывал свидетелем девчачьих кулачных боев, – но тут то совсем другое, тут пальто порвано. – Нет, – она покачала головой, добавила неуверенно: – Я не думаю. Наверное, это просто совпадение. Сама виновата. – В чем? – Захотела срезать путь, пошла мимо трансформаторной будки, а там эти… – Кто – эти? Она аккуратно поставила на стол чашку с недопитым чаем, посмотрела исподлобья. – Боровы, – сказала и поежилась. Значит, Боровы. Два брата дегенерата, отморозки, каких еще поискать. – И что они? – Ничего, – сказала она твердо, но по ярко вспыхнувшему румянцу Владу все сразу стало ясно. Ладно, с этими уродами он разберется. В одиночку с ними двумя, конечно, не справиться, но зато он знает человека, которого Боровы боятся как огня, Вовку Кутасова, бывшего десантника, хозяина единственной на весь город «качалки» и неформального лидера местной братвы. Вовку Кутасова боялись все, кроме самых близких. А Влад и был одним из самых близких, он был его троюродным братом. – Они тебя больше не тронут, – сказал он уверенно. – Откуда ты знаешь? – В ее глазах зажегся огонек надежды. – Знаю, и все, Боровы больше не твоя проблема. – А чья? – Моя. – Твоя? Было несколько опрометчиво делать такие заявления. Сейчас Варька, не дай бог, нафантазирует лишнего, запишет его в свои герои и спасители, а он никакой не герой и уж тем более не спаситель. – Да, и по поводу всяких там Люсек Юлек не парься. – Вот он и подошел к самому главному. – Я и не парюсь, – она нервно дернула плечом. – Я думала, что ты… – Со мной все в порядке, – сказал Влад нетерпеливо. – И вообще, я вчера погорячился, наговорил много лишнего. Она молчала, смотрела внимательно и настороженно, точно не верила своим ушам. – Просто я немного расстроился. Ну, ты сама понимаешь… Она кивнула, отвела взгляд. Это хорошо, что отвела, так ему намного проще. А то смотрит, понимаешь, дыру прожигает. – В общем, я пришел извиниться. Вот чего Варька не ожидала, так это извинений, посмотрела с таким изумлением, словно Влад только что признался, что прилетел с Юпитера. – Ну, мир? – Он встал из за стола, протянул ей руку. – А мир – это как? – вдруг спросила она. – Мир – это как раньше. Понимаешь? Да, мир – это как раньше. Каждый сам по себе, никто никому ничего не должен, никто ни за кого не отвечает. Идеальный расклад. – И вот еще что. – Варькино замешательство следовало использовать по максимуму. – Если кто нибудь станет расспрашивать про нас с тобой, ничего не говори. – А ничего и не было. – Она улыбнулась вполне себе оптимистично. – Просто молчи, и все. Не нужно оправдываться и кому то что то доказывать. А если совсем уж достанут, мне скажи. Хорошо?