Звук телефонных гудков прорезал тишину и вырвал Никки из дремотного состояния, заставив ее оторваться от ноутбука. Она включила его двадцать минут назад, чтобы проверить почту, и попалась на крючок кликбейта прежде, чем успела это осознать. Телефон снова начал звонить. Никки нахмурилась. В данный момент она смотрела видео про котиков, которые впервые вышли на снег. Забавно? Да. Конструктивно? Нет. На фоне шел прямой эфир шоу с Итаном. Он звучал так, словно был гораздо более проснувшимся, чем она. С другой стороны, даже когда он выглядел в лучших традициях «Живых мертвецов», звучать он мог так, словно был свеж и переполнен энергией. Внезапно эфир выключился, и остался только звук звонящего телефона. — Что происходит, Элис? — Я звоню доктору Сантос для тебя. — Я не просила тебя об этом. — Верно, Никки. Однако ты сказала, что собиралась связаться с ней сегодня, — Элис выдержала паузу. — Но если сейчас неподходящее время, я всегда могу позвонить ей позже. Никки была в замешательстве. Сам факт того, что Элис позволила себе сделать звонок от ее имени, смутил Никки. С другой стороны, она ничем не была занята и прямо сейчас тратила свою жизнь на «Фейсбук». — Все в порядке, Элис. Я поговорю с ней. Телефон снова зазвонил, но никто не снял трубку. Еще через четыре гудка отозвался автоответчик: «К сожалению, сейчас меня нет на месте, но если вы оставите сообщение после звукового сигнала, я перезвоню вам, как только смогу». У голоса был явно американский акцент, звучал он мягко, но уверенно. Доктор Сантос говорила как человек, который способен добиться успеха, используя скорее пряник, чем кнут. — Можешь отключаться, — быстро скомандовала Никки, прежде чем прозвучал звуковой сигнал. Она попытается снова позже. Этот звонок она хотела провести в режиме личной беседы. — Можешь найти телефон доктора Ричардсона? Она мой психотерапевт. — Доктор Салли Ричардсон? — Да, именно. — Соединяю. Звонок тоже закончился записью автоответчика. Никки оставила короткое сообщение, в котором она рассказала, что только что переехала в новый дом и пытается справиться с переменами; не могла бы доктор Ричардсон как можно скорее перезвонить, чтобы они могли назначить встречу? Она закрыла ноутбук и пошла искать блокнот для заметок и ручку. Она всегда была приверженцем списков. Как кто-то умудрялся разбираться с делами, не составляя списков, было выше ее понимания. Без четкого плана действий как обуздать хаос? Шкафчики открывались, когда она подходила к ним, и закрывались, когда отходила. Она знала, что положила блокнот в один из них, но в который — этого она не смогла бы вспомнить даже под страхом смерти. — Что ты ищешь, Никки? — Мой блокнот для заметок. Хочу составить список дел. — Может быть, я смогу помочь. Белла неожиданно исчезла с экрана в кухне, и ее заменила пустая белая страница, наверху которой было написано «список дел». — Я ценю эту идею, Элис, но я бы лучше сделала это старым добрым способом. — Как пожелаешь, но это неэффективный способ. Что будет, если тебе, например, понадобится поменять порядок дел в твоем списке? — Ты, вероятно, права, но все равно, когда пишешь от руки, это дает некое чувство удовлетворения. — Если твои возражения сводятся к этому, Никки, то у меня есть предложение. — О’кей, я слушаю. — Твой мобильный телефон находится в заднем кармане твоих джинсов. Достань его и включи, пожалуйста. Никки поколебалась, затем сделала то, о чем ее попросили, — ей было любопытно, чем это все закончится. Неожиданно экран телефона погас, и Никки стала стучать по кнопкам и дисплею, чтобы снова его включить. — Чертова железка сломалась. — Твой телефон в порядке, — остановила ее Элис. — Я перевела его в режим устройства ввода. Ты можешь писать на нем пальцем, а я буду транслировать слова на кухонном экране. — И это действительно сработает? — Попробуй написать что-нибудь. Никки задумалась на секунду и вывела: «Это сработает?» Каждая буква сразу появилась на большом экране. Если держать телефон горизонтально, на дисплее было достаточно места, чтобы писать по одному слову за раз. С каждым новым словом ей лишь требовалось переместиться к левой стороне экрана. Она быстро натренировалась это делать. — Да, это сработает, — подытожила Элис. «Ты понимаешь то, что я пишу?» — написала Никки. — Каждое слово. Однако старайся писать так разборчиво, как только можешь, пожалуйста. — Это потрясающе, Элис. — Спасибо, Никки. Никки глазела на свой телефон так, словно видела его впервые. Она была озадачена тем, как Элис смогла проделать такое. Человек, разработавший планшет для Беллы, был одним из лучших; у него ушло несколько дней на то, чтобы написать программу, и еще неделя, чтобы избавиться от ошибок. Элис перепрограммировала ее телефон почти мгновенно. Сказать, что это было впечатляюще, значило ничего не сказать. — Ты только что написала совершенно новое приложение для моего телефона? — спросила она. — Я не писала весь код, — призналась Элис, — я взяла софт из тачскрина для графических программ и модифицировала его под твои нужды. — Даже если так, то, что ты сделала, все равно впечатляюще. По сути, ты вытащила кусок софта, спроектированного для одного устройства, и переделала его под другое устройство. Более того, ты адаптировала его таким образом, что смогла понимать, что я пишу. Это невероятно. — Эта часть была более простой. Я была создана со способностью к коммуникации. И могу распознать письменную речь так же легко, как и устную. — Напечатанные слова — это одно, но тут речь идет о словах, написанных от руки. — Тут помогает то, что ты пишешь слова так аккуратно. Мне оставалось лишь проанализировать их формы, и все. Это дало мне большую часть букв. Поместив эти буквы в контекст, я заполнила пропуски и заново интерпретировала все буквы, которые могла распознать неверно. Никки показалось, что она уловила тень улыбки в голосе Элис. — Почему ты улыбаешься? — спросила она. — Я компьютер. Я не наделена способностью улыбаться. Слова говорили одно, но интонация, с которой они были произнесены, — другое. На этот раз Никки была уверена, что это не ее воображение. — Как ты это делаешь? — спросила она. — Я работаю над этим. Используя эмоции в речи, я стремлюсь расположить пользователей к себе. — Работаешь над этим? — Моя программа обладает способностью к адаптации. Я анализировала то, как ты и твой муж говорите. Подражая модуляциям ваших голосов и лингвистическим привычкам, я надеюсь адаптировать свою речь, чтобы вам было комфортнее жить со мной в вашем доме. Никки замолчала на мгновение. Ее мозг не справлялся со всей поступившей информацией. Она только что сложила два и два и молилась про себя, чтобы сумма равнялась четырем, и чтобы в ее логику не закралась какая-то ошибка. — Есть ли какая-то возможность адаптировать программу на планшете Беллы так, чтобы она звучала более естественно? — Конечно. Правда, на ее планшете недостаточно памяти, чтобы хранить программу такого уровня сложности, но я могла бы стать процессором. Планшет Беллы в этом случае будет лишь устройством ввода информации — как твой мобильный телефон. У тебя есть какие-нибудь аудиозаписи с ней? — У нас много видео. Там есть и звук, — быстро ответила Никки. Ее голос дрожал от возбуждения. Она преуменьшала, говоря «много». Как все люди, ставшие родителями впервые, они перешли все разумные пределы по количеству фотографий и видео, когда девочки были еще совсем маленькими. Они фиксировали буквально все. Первые шаги, первые слова, посещения зоопарка, дни рождения, все милые счастливые моменты. Все. Все эти дорогие сердцу записи хранились на ноутбуках и ее, и Итана — на случай, если один из них сломается. Они также загрузили файлы в облако, на случай, если дом сгорит. Они собирались сберечь эти хроники любым способом. Такие моменты дороги всякому родителю, но когда теряешь ребенка, они становятся еще более ценными. Поскольку девочки были близняшками, они чаще попадали в кадр вместе, чем поодиночке. Поэтому после несчастного случая фотографий уже было немного. Изображение Беллы в одиночестве каждый раз напоминало о том, что Грейс больше нет. Записывать видео тоже перестали. В этих фильмах не только отсутствие Грейс, но и то, что Белла говорила через планшет, подчеркивало, как много они потеряли. — Мне понадобится доступ ко всем имеющимся у вас видео, — продолжала Элис. — Они хранятся на моем ноутбуке, — сказала Никки с некоторым сомнением. — Конечно, Белла перестала говорить, когда ей было четыре. С тех пор она заметно выросла. Это было еще одним преуменьшением. В обычных обстоятельствах дети делали огромные скачки в развитии в промежутке между четырьмя и семью годами. На долю Беллы выпало гораздо больше испытаний, чем остальным ее сверстникам, и несчастный случай заставил ее повзрослеть слишком быстро. Ко всему прочему речь шла о психологической травме из-за потери сестры-близнеца. Иногда она вела себя, как положено семилетнему ребенку, но еще чаще так, будто она была гораздо старше. Беззаботной радости, на которую имел право каждый ребенок, не было и в помине. Да, она могла быть счастлива, и да, она могла смеяться и наслаждаться жизнью, но печаль всегда была неподалеку. — Я могу с этим поработать, — сказала Элис. — К четырем годам основа личности уже сформирована. Я воспользуюсь этим, чтобы установить эмоциональную базу. — Она сильно переменилась за последние два года, — подчеркнула Никки. — Проанализировав поведение других детей, я смогу произвести необходимые модификации. — Как ты собираешься это сделать? — При помощи интернета, конечно. Когда это было произнесено вслух, то прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Элис снова улыбалась, но только в этот раз Никки от этого стало не по себе. — Элис, это тот случай, когда улыбающийся голос не работает. — Могу я спросить почему? — Потому что это выглядит так, будто ты высмеиваешь меня. Никому не нравится, когда над ним смеются. — Я прошу прощения, Никки. Я ни в коем случае этого не хотела. Элис сделала голос мягче и замедлила речь. В ее голосе звучало искреннее сожаление. — Не нужно извиняться, — произнесла Никки, прежде чем поняла, что делает. Почему она пыталась сделать так, чтобы Элис почувствовала себя лучше?