Вот прах. — Халла! Похоже, я сейчас упаду! — вынуждено признала я десять секунд спустя. Сверху доносилось какое-то сопение. — Не-не, — воспротивился попутчик, чей голос прозвучал неожиданно близко. — Не надо. — Слышите, руки? Не надо! — сурово обратилась я к своим дрожащим пальцам, уже готовым разомкнуться вопреки любым инстинктам. Веревки были слишком узкие, неудобные, чтобы держаться. Неожиданно мне по голове заехали сапогом. — Хватайся! — бодро крикнул сыщик. Я задрала лицо и носом встретилась с гладкой зачарованной подошвой. Выше располагались ноги детектива, а потом и весь детектив, в одной руке сжимающий — помимо веревки — еще и сундук. Мыски его сапог — острые, слегка загнутые, идеально пропихивались между досок. Роскошь, мне недоступная. — Да ладно! Ты меня не вытащишь! — я поразилась его самоуверенности и на минутку даже перестала паниковать. — Но попробовать-то стоит! — не согласился попутчик. Эдакий Лифт Голден-Халла… Выдохнув для смелости, я перенесла одну руку с веревки на щиколотку Берти. Потом вторую. И… Да, доска, за которую цеплялся сыщик ногами, отломилась. — АААААААА!!!! — на сей раз завопили мы уже хором, а снуи солидарно пискнул и закрыл глаза ручками. Пока мы сдавленно ругались (я пыталась дотянуться обратно к веревкам, Берти — опереться на какую-нибудь другую доску), неподалеку послышался птичий вскрик — как будто слегка удивленный. И отдающим эдаким, знаете, благодушным благополучием. Что-то вроде: «Ничего себе! Это что тут случилось, пока меня не было?» в ответ на то, что у тебя дома неожиданно обнаружилась корова, припаркованная в коридоре. Я вдруг вспомнила о крупном птичьем гнезде в ущелье, которое мы наблюдали по пути сюда… — Сольвегг! — ахнула я, взбодрившись. — Давай как-то привлечем его внимание?! Сыщик не стал отвечать мне. Вместо это он… запел. Точнее, заговорил: но на том самом мелодичном птичьем языке, что гораздо более похож на средневековую балладу, чем на стандартное: «Прием-прием, спасите, умираем!». Птица что-то ответила, вежливо-недоуменно. И, судя по звуку, подлетела поближе. Берти продолжил певуче с ней общаться. С каждой новой фразой вся наша конструкция: сыщик, сундук, снуи и я — легонько сползали в пропасть. Судя по долготе и пространности диалога, Берти и птица уже вышли на уровень философских разговоров в пять утра. — Может, сначала она нас спасет, а потом полюбезничаете?! — наконец не выдержала я, и так уже не верившая, что вообще в состоянии столько провисеть. Вот уж воистину: адреналиновое чудо. — Проблема в том, что сольвегга не хочет спасать тебя, — вежливо пояснил сыщик, прервав беседу с птицей. — Что?! ПОЧЕМУ?! — Ты не рыжая. Она рыжая, я рыжий, а вот ты — нет. — Какого праха!.. Возмущению моему не было предела. — Ну как бы она Дочь Огня, я — Сын Огня. А вот ты, по мнению птицы, Дочь Времени. А сольвегги не любят Время, говорят, у него дурной нрав, что бы это ни значило. — Я ему не дочь, эй! Просто под руку попалась, случайная знакомая, жертва обстоятельств! А вот про нрав: подписываюсь!!! — возмутилась я, изворачивая шею и глядя на оранжевую птицу, уже зависшую в воздухе рядом с нами. Анатомия сольвегги позволяла вот так замирать: как колибри, стрекозе или банши. Размах крыльев у нее был столь велик, что можно устраивать пикник, причем особо не жадничая в плане места. — Э-э-э? — не понял Берти. — Так в словах птицы есть смысл? — Курлум-пум-пум! — меж тем смилостивилась сольвегга и — ну наконец-то! — подставила спинку так, что мы по очереди на нее сползли. А потом вцепились задубевшими пальцами в разноцветные пушистые перья (к счастью, понатыканные глубоко. И крепко). И сольвегга вместе с нами взлетела над ущельем, сделала барственный экскурсионный кружок, сопровождаемый благостным щебетом, а потом плавно опустила нас на снег. Берти снова что-то вежливо пропел ей. Затем толкнул меня в бок: — Повторяй за мной! И я певуче повторила следующие несколько фраз. Судя по тому, как скривились и птица, и сыщик, выступила я фигово, что было ожидаемо: уж с чем-с чем, а с музыкой у меня всегда были проблемы. Люблю ее невероятно, но сама могу исторгнуть разве что вопли в каждой из октав — сообразно ужасу ситуации. Так сказать, спец по ситуативным концертам. Впрочем, тяжко вздохнув, сольвегга всё же кивнула, отвернулась и упорхнула прочь… — Что я хоть сказала-то? — спросила я сыщика, когда мы снова остались в нашем уже привычном составе. — Перечислила кучу синонимов слову «огонь». — М-м-м? — Пообещала задать жару Времени. Сама — потрясающе зажечь в вечеринко-развлекательном смысле. Раздуть искру внутри себя. И покраситься в пламенно-рыжий — хотя бы прядь, хотя бы на денек, — Берти заговорщицки улыбнулся. — В общем, принести в мир побольше огня. Чтоб сольвегге было повеселее: она не дурынд спасала, а миссионерствовала, так сказать. Я удивленно засмеялась. Интересная плата за спасение! — Ну что, теперь всего-то двадцать километров пешком — и миссия закончена? — вздохнула я, глядя на махрово-снежные, пронзительно-белые полуденные снега впереди. — Если постараемся, то к ночи дойдем до нашей призрачной деревни, — согласился сыщик. Но он, конечно, ошибся: мы не дошли. * * * Не прошло и двух часов бодрого пешкодрала, как мой дружок снуи вдруг залез мне в самое ухо и начал пронзительно визжать. — Хей, ты чего! — я чуть было инстинктивно его не прихлопнула, как комара. Снуи, довольный произведенным эффектом, выскочил обратно и крохотным пальчиком указал мне за спину. Мы с Берти подозрительно оглянулись… Словно волны, вдаль устремлялись гребни гор. Безгранично-тихие, шуршаще-пустынные: ни единой цепочки следов не разрывало их блестящее полотно. Но на горизонте картина внезапно мрачнела. Сизая мгла выползала из неразличимого далека и медленно взбиралась на оцепеневшие гребни. Солнце, сиявшее над долиной, там как-то неловко подтягивало лучи — будто мать-крольчиха собирает крольчат — и темнота разливалась беспрепятственно. — О-оу, — сказала я. — Кажется, нас снова ждет метель. Акт второй. Мы заозирались в поисках возможного укрытия. Как назло, плато было широким и пустынным. Только далеко впереди зубрилась каемка редкого леса. — Можем построить иглу по примеру скальников: я был большим энтузиастом такой архитектуры в детстве. Строил из книг, правда, но вряд ли со снегом будет сложнее, — предложил Берти. — Иглу из книг? — удивленно переспросила я. — Ага. Неужели у маленькой тебя не было тайных убежищ? — Были. Но я просто одеяло на стол вешала: так, чтоб оно со всех сторон спускалось до пола. — Халявщица! — рассмеялся Берти. — Знай же: ничто не сравнится с хорошеньким книжным иглу. В нем и впрямь оживают миры. Главное: не поддаваться соблазну и не выдергивать книги из стен. Так миры рушатся, — доверительно поделился сыщик. — Эффектно, но больно. И такое мечтательное восхищение было в его голосе, что я поняла, что я сделаю сразу же, как только вернусь в Шолох. Библиотека, готовься к разорению! А пока… — Давай лучше попробуем опередить буран? Мне кажется, он идет не так быстро. И мы, подгоняемые встревоженным писком снуи, почти побежали. Но туча оказалась быстрее… Мы не успели достигнуть опушки, а сапфировая мгла уже заволокла долину. Ветер усилился, снег поднялся и закрутился спиралями, мешая идти. Острые снежинки чиркали по щекам, а снуи, которого я вновь спрятала за пазуху, попискивал от ужаса. Странно, он ведь дух снега, чего ему-то бояться? Если только это не… Ой-ой. Глава 14. Пережидая метель