– Всего две? – Ей нужно в какой-то форме продолжить терапию, и ей нужен друг. – Похоже, один друг у нее уже есть. – Эй, ну хватит. Я думал, мы на одной стороне. – Если ты о том, что мы оба считаем парня, за которым она замужем, чудовищем, а еще считаем, что у нее должен быть шанс проработать бардак в собственной голове и разобраться с ним, то да, мы на одной стороне. Но мне думается, тут есть нечто еще. Разреши, я перефразирую. Я боюсь, что тут может быть нечто еще. Почему бы тебе не развеять мои страхи? Он рассказал ей о своих попытках стать своим в оклендской прокуратуре и о теории нужных знакомств. Она молчала дольше, чем ему бы хотелось. – Ты меня разыгрываешь? – спросил она наконец. – Я имею в виду, если все, что она говорит, правда… то он узнает, что ты где-то там ошиваешься. – Это огромный департамент. Я буду иметь дело непосредственно с прокуратурой. Блэкстоун не может знать о каждой мелочи, которая там происходит. К тому же он детектив убойного отдела. А от меня требуются характеристики и оценки по поводу завещательной дееспособности. Дела там самые разнообразные. Среди них может и не оказаться связанных с убийствами. – Так ты уже начал! – Пока я лишь сделал один телефонный звонок да отправил пару писем по электронной почте, пара часов на все про все. Они там не то чтобы тонут в экспертизах. Он рассказал о первом деле, для которого требовалось его освидетельствование, о деле Бернарда Джолли. – Бедный мальчик, – сказала она. Он решил, что она имеет в виду не его, а Бернарда. – Ну, – наконец протянула Дженис, – как знаешь. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Меня сильнее беспокоит то, насколько ты во все это впутался. Мне кажется, все это нелучший вариант для вас обоих. Она была из тех, кто говорит без обиняков, и ему это в ней нравилось, но все же он был настроен задиристо. – Конечно, – сказал он. – Впутался – дурное слово. Подразумевает, что кому-то надерут задницу. – Я имею в виду другое, и тебе это ясно. – Дженис, все очень просто: либо мы что-то предпринимаем, либо нет. Повисла пауза. Она смотрела на улицу. – Итак… ты собираешься найти ей друга. В первую очередь. – Жаклин – репетитор, преподает математику детям в возрасте Никки. Я думаю, что мог бы приглашать ее к себе. Ты бы тоже приходила, и вы продолжали бы терапию. – Она рассказала тебе, как нашла свою дочь? Шанса удивил это вопрос. – Она сказала только, что они снова стали видеться. – Ее нашел муж. То есть, прости, коп. Шанс ничего не ответил. – Это было закрытое дело. Отдавая ребенка на удочерение, она подписала согласие никогда не пытаться вступить с ним в контакт. – Ей было семнадцать лет. – Да, и тогда закрытые дела такого типа случались чаще, чем сейчас. И еще… ты знаешь, как она познакомилась со своим копом? Ее преследовал один мужик, видимо, из тех, с кем она встречалась раньше. Она вызвала полицию. Догадываешься, кто приехал? – Она не первая женщина, сменившая одного абьюзера на другого. – Может, тут речь скорее о спасителе. Когда один мужчина спасает ее от другого. Может, она добивается именно этого, сознательно или подсознательно. – Может, тут-то и появляется Джекки Блэк. – Если угодно. Ты когда-нибудь встречал ее, эту Джекки Блэк? – Насколько мне известно, нет. – Это звучит неубедительно, но я тоже с нею не встречалась, а многие скажут, что ты не можешь диагностировать подлинное раздвоение личности, не вступив при этом в контакт с по меньшей мере одним альтер эго. – Так ты сомневаешься в ее истории? – Я пока не знаю. Она непростая. И история у нее нетипичная… старовата она для развития диссоциативного расстройства личности, если, конечно, это действительно оно. И, конечно, если ты на самом деле намерен влезть в это дело, то вполне возможно, есть и другие… личности, о существовании которых она даже не знает, более ранние стратегии поведения, возникшие в результате насилия, которые пока еще не вылезли на свет божий. – Ну, есть в ней еще сколько-то личностей или нет, не могу представить, чтобы какая-то из них мечтала получать колотушки и дальше. – Думаю, это зависит от того, насколько она больна. Шанс ничего не сказал. Дженис немного смягчилась: – Я на ее стороне, Элдон. Ты же знаешь. Она мне нравится. Я думаю, она яркая женщина, которая может однажды стать цельной. Или не стать. У нее тяжелое прошлое, и она выработала, я бы сказала, опасную стратегию преодоления трудностей. Но я чувствовала, что мы с ней добивались успехов. Разозлилась, когда она очутилась в больнице, и ты об этом знаешь, я ведь тебе позвонила, чтобы спустить пар. И конечно, я думала, что неплохо бы тебе на нее взглянуть, убедиться, что в этом зверинце, который почему-то называется больницей, ничего не упустили. Но я никогда бы не попросила тебя впутаться в то, что ты сейчас затеваешь. – Она немного поколебалась, потом продолжила: – Ну вот, я снова употребила это твое бранное слово. Но все-таки считаю, что оно тут уместно. Я не попросила бы о таком никого на свете, а уж тебя в особенности. В самом начале, отправляя ее к психотерапевту, ты не ошибся. Ты правильно сделал, что выбрал врача-женщину. Шанс молчал, наблюдая, как солнце выползает из-за многоэтажки на востоке: в воздухе еще висело немало пепла, чтобы свет был ближе к красному краю спектра, к тем апокалиптическим оттенкам, к которым он не только привык, но даже наслаждался ими. – Я встречался с ее мужем. Я говорил тебе об этом? – Нет, не говорил. Ну и какой он? – Жуткий – вот какой. Нелегко будет оставить ее на его милость. – Да, – сказала она, – представляю себе. И кое-что еще представляю. Представляю, на что она делает ставку. – Она не будет общаться со мной. Только с тобой. – В твоей квартире. – Суть не в том, чтобы найти ей ученицу и не устраивать уроки в моей квартире. Суть в том, чтобы придумать прикрытие для ваших встреч. Может, предложить ей? Может, у нее у самой кто-то есть на примете? – Не знаю, Элдон. Правда не знаю. Я должна подумать об этом. – Мы снова пришли к тому, что должны выбрать одно из двух, – сказал ей Шанс. – Мы принимаем чрезвычайные меры в чрезвычайной ситуации. Мы либо вмешиваемся, либо бездействуем и надеемся на лучшее. Думаю, мы оба знаем, чем это окончится. Дженис вздохнула и посмотрела на улицу. – Это значит да или нет? – спросил Шанс. Чек и замерзшее озеро В конце концов оказалось, что все-таки да, с оговорками, правда, ну так у кого их нет? И от мысли проводить психотерапию в квартире Шанса определенно следовало отказаться. – Я спрошу ее сегодня, – сказал Шанс. – Не сомневаюсь, что спросишь, – заметила Дженис и, уже вставая, добавила, что, как правило, возражает против подобных уловок. – Мы закончили? – спросил Шанс. Она ушла, ничего больше не сказав. Шанс позвонил со своего мобильника прямо из кафе. – Это не самый подходящий номер, – сказала ему Жаклин Блэкстоун. – Дайте мне пять минут, и я перезвоню. Его телефон зазвонил через десять. – Хорошо, – сказал он, – кажется, я кое-что придумал. – В ту ночь, когда он ей позвонил, они поговорили совсем коротко. Шанс упомянул, что у него есть план, но в детали не вдавался и попросил, чтобы она дала ему пару дней. – Вам удобно говорить? – В смысле сейчас?