– Держись крепче, – сказал Марк. Мотоцикл ожил, набирая обороты. Они направились к дороге на Хайфон. Николь знала, что не успокоится, пока они не доберутся до места. По дороге она вспоминала свою жизнь в Ханое: семью, Лизу, магазин, подругу. В глаза летела пыль, но она держала их широко открытыми, чтобы в последний раз взглянуть на город, который они покидали. Когда они выехали на открытую местность, Марк громко крикнул. Словно воин, идущий в бой, подумала Николь, и посмеялась над своим причудливым воображением. Она прижалась щекой к его пиджаку, вдыхая запах шерстяной ткани, пропитанной пылью и потом. Николь обернулась взглянуть на город. Она радовалась, что они вместе догоняли Сильвию, но тем не менее хотела попрощаться с Ханоем. – Adieu, Ханой! – прошептала Николь. – Adieu. Ее слова развеялись по ветру, и она посмотрела на пустую дорогу, лежавшую впереди. * * * Оглушительная скорость и рев мотора добавили им радостных эмоций, но по приезду в Хайфон они сильно устали. Не было заминированных дорог, остановок на аванпостах, только обычные люди. Все прошло гладко, как они и надеялись, но на рассвете начался дождь, и Николь снова заволновалась. Перед ними раскинулся целый палаточный городок. Марк сказал, что мобилизовали десантное оперативное соединение Военно-морского флота США, чтобы помочь эвакуировать беженцев. – Беженцы, – повторила Николь. – Я теперь тоже одна из них? – Полагаю, что так. Они называют это операцией «Поход к свободе». Поток людей был так велик, что французы попросили Вашингтон о помощи, и Министерство обороны США отправило сюда Военно-морской флот. – Но как мы сможем найти корабль, на котором она поплывет? – Нам нужен тот, которым руководят американские офицеры морского флота. Они влились в поток серых унылых беженцев. Все утро опрашивали людей, не видел ли кто женщину с внешностью Сильвии. Получая отрицательные ответы, они отчаивались все больше и больше. Люди, оставшиеся без палаток, терлись друг о дружку, сидя под дождем, и если кто и видел Сильвию, то мог попросту не обратить внимания. Днем Николь увидела в нескольких метрах от места своего отдыха женщину, фигурой похожую на Сильвию, и с ребенком на руках. – Селеста! – воскликнула Николь. – Наконец-то! Она ощутила прилив облегчения, пульс участился, и Николь еще раз окликнула сестру по имени. Женщина не обернулась, и Николь, нагнав ее, поняла, что это вовсе не Сильвия, а женщина намного старше. Девушка расплакалась, отчаяние убивало всякую надежду. – Мы их никогда не найдем, – сказала она. – Не сдавайся. – Марк обнял ее. – Мы продолжим поиски. Найдем того, кто что-то знает. Нужно искать дальше. – А если не найдем? Возможно, она уже уплыла. – Тогда отправимся во Францию. Николь кивнула. Палаточный городок был пропитан сыростью и полон больных. Николь старалась сохранять оптимизм, но ее решимость убывала с каждой минутой. Между палатками бродили по грязи унылые люди, еле переставляя ноги, а когда гудел корабль, раздавались яростные крики. У Николь разрывалось сердце при виде плачущих детей. Она представляла, какая здесь стояла давка, когда все пытались пробраться к кораблю. А вдруг Селеста пострадала в такой толчее? Николь прижалась к Марку. Им нельзя снова расставаться, иначе толпа немедленно их проглотит. Через некоторое время они натолкнулись на офицера. – Это лишь начало, – сказал он. – Вам повезло, что вы здесь так рано. – Рано? – Корабли отплывают в Сайгон. Сейчас мы эвакуируем гражданских, но вскоре подойдут французские военные с севера Вьетнама. Николь повернулась к Марку: – Сильвия сказала, что на борт берут лишь чиновников и военных. Марк раздраженно выдохнул. – В любом случае, – проговорил офицер, – у нас недостаточно кораблей. – И что будет со всеми этими людьми? – Мы перевезем их, но не сразу. Тех, кто переживет лагерь. Американские солдаты перестраивают грузовые судна и танкеры. Ремонт ведется прямо на ходу, по пути с баз на Филиппинах. – И сколько по времени добираться до Сайгона? – Почти три дня. – А что с кораблями во Францию? – спросил Марк. Офицер нахмурился: – С этим сложнее. По слухам, будет массовая эвакуация состава воздушных сил Франции с помощью Военно-морского флота. Насколько мне известно, до Сайгона, хотя оттуда, возможно, и отправятся лайнеры во Францию. Один или два отплывают отсюда, но более подробной информации у меня нет. – Он махнул в сторону бурлящей толпы. – Лучше спросить у представителей французских властей. Николь посмотрела на Марка: – Как ты думаешь, она могла уплыть на юг, до Сайгона, на американском корабле, а не сразу отправиться во Францию? Возможно, она все еще там. – Может быть, – произнес Марк и снова повернулся к офицеру. – Есть ли списки? – Мы пытались вести их. Людей стараемся отмечать, потом размещаем их где можем. Но у многих нет документов. Как я уже сказал, скоро начнем эвакуировать военных наряду с гражданскими. Если женщина, которую вы ищете, на французском корабле, то записи о ней не будет. – Она вместе с ребенком. Возможно, малышка больна. – Здесь много больных детей. – Пожалуйста, помогите нам, – взмолилась Николь. – Посмотрите по сторонам. Вскоре тут будут десятки тысяч, которые перерастут в сотни тысяч. В лагере вспыхнула диарея, как лесной пожар. Но здесь есть католический госпиталь и крематорий. Если она француженка, почему бы не спросить там. Крематорий. Это слово прозвучало в голове Николь, словно колокол. Офицер указал им направление. Пока они пробирались по грязным проходам, запах нечистот усилился. Николь не могла сказать ни слова, охваченная страхом. Селеста больна. А что, если она умерла в этом ужасном месте? Марк уловил ее страх и взял за руку. – Будь сильной, – повторял он. – Будь сильной и продолжай верить. Добравшись до госпиталя, они увидели длинные ряды палаток, соединенных веревками и освещенных масляными лампами. Лампы задувал какой-то человек в сером пальто, и воздух наполнялся запахом горелого масла. Марк подошел к нему и объяснил ситуацию. Мужчина почесал затылок. – Все борются за кров, еду и лекарства, не говоря уже о местах на корабле. Я только что приехал сюда, но, может, знает кто-то из медсестер. Он указал на высокую женщину напротив. – Вы французы? – спросила она, подойдя и протянув руку Марку. – Я француженка. – Николь выступила вперед. – У меня французский паспорт. – Непохоже… – Моя мать была вьетнамкой. – Николь протянула паспорт. – Николь Дюваль. Я ищу сестру, Сильвию Дюваль. Она… – Уехала раньше нас, – перебил ее Марк. – Она с ребенком. – С Селестой. Малышке нездоровилось. Медсестра нахмурилась: – Не припоминаю этих имен. С такой ужасной антисанитарией и отсутствием воды постоянно вспыхивают болезни. Детей здесь очень много, всех не упомнишь. Она повернулась, чтобы уйти, но Николь остановила ее: – Прошу вас. У нее рыжеватые волосы. У малышки. – Простите. – Медсестра покачала головой. Николь посмотрела себе под ноги, охваченная горем. – Подождите, – сказала женщина. Николь подняла голову, и в сердце затеплилась надежда. – Голубые глаза? – Женщина нахмурилась. – Да, припоминаю. Это было так необычно. – Она жива? – прошептала Николь. – Моя девочка.