– Ты же сам слышал, что он где-то в ратуше, – резко ответила Магдалена. – Значит, пойдем туда. Нужно его выручать. – Выручить? Но как ты собираешься… – начал Симон, но дочь палача уже пустилась по узкому зловонному переулку. По лицу ее бежали слезы ярости и обиды. Мечты о новой жизни развеялись прахом, не успев даже толком окрепнуть. От сборища перед домом отделился одинокий силуэт и бесшумно скользнул вслед за двумя незнакомцами. Позднее никто из прохожих о нем и не вспомнит. Неприметный, словно заброшенная повозка или стена напротив, и неподвижный, словно вросший в землю, – на него даже внимания никто не обратил. И при этом он крался в тени соседнего дома всего в нескольких шагах от Симона и Магдалены. Этим искусством он с давних пор овладел в совершенстве. В разрушенных городах он прятался в нишах и подворотнях и там дожидался удобного случая; притворялся мертвым на полях сражений затем лишь, чтобы аккуратно перерезать горло какому-нибудь неуклюжему мародеру. Прирожденный лицедей, он был мастером обмана. Долгие годы он выдавал себя за кого-то другого, и собственная личность уже грозилась в этом другом полностью раствориться. В ком-то, кого давно уже не было в живых. Но затем в дверь к нему постучалось прошлое, и тогда он вспомнил, кем был на самом деле. Жгучее чувство мести вернулось и наполнило его новой жизнью. Палач вернулся… На то, что в Регенсбурге объявится, вероятно, и его дочь, он не рассчитывал. Но это не лишено было некоторой иронии. Он прикрыл на секунду глаза и постарался не рассмеяться. Если бы он верил в Бога, то вознес бы благодарственную молитву и поставил в соборе самую дорогую свечу. А так он лишь сплюнул на мостовую и двинулся дальше по следу. Площадь перед ратушей в это воскресенье была полна зевак, прихожан, выходивших из собора после мессы, и всевозможных нищих. Отыскать ее для Симона с Магдаленой не составило большого труда. Они просто примкнули к людскому потоку, и он вывел их по широкой мощеной улице прямиком к новой ратуше. Трехэтажное строение всего год назад было перестроено, и штукатурка отсвечивала белым под полуденным солнцем. Слева разместилось здание еще более высокое, с яркими витражами и витиевато украшенными эркерами. Из-под широкого портала то и дело выходили группы увлеченных серьезными разговорами мужчин, в основном пожилых, облаченных в дорогие одеяния, иногда весьма необычные. Слух улавливал обрывки фраз, незнакомые диалекты, и Симон с Магдаленой понять могли лишь отдельные слова. Так, значит, это и есть знаменитый зал Рейхстага! Место, где во главе с императором собирались порой богачи и вельможи, чтобы вместе определить будущее Священной Римской империи или посовещаться о том, как же наконец совладать с возрастающей угрозой со стороны Турции. Плотогоны рассказывали по пути, что через несколько месяцев должен собраться очередной такой совет; приготовлениями, судя по всему, занимались уже сейчас. Магдалена ткнула Симона в бок и показала на небольшую дверь между Новой ратушей и зданием Рейхстага: перед ней стояли два стражника с алебардами. Решетка хоть и стояла открытой, но угрюмые часовые бдительности явно не теряли. Позади них виднелся сумрачный коридор. – Смотри! – прошептала Магдалена. – Тюрьма возле ратуши. Видимо, это про нее говорил старик. Симон пожал плечами. – И что теперь? Собираешься пройти мимо стражников, вышибить дверь и унести отца в мешке? – Дурак! – прошипела Магдалена. – Я с ним поговорить хочу. Узнать, что случилось. Может, тогда мы сможем ему помочь. – И как ты хочешь это сделать? Они никого внутрь не пропустят. Магдалена усмехнулась. Похоже, она снова успокоилась. – Надо, чтобы кто-нибудь их отвлекал, пока я буду внутри. Справишься? Симон изумленно уставился на нее. – И что мне… Магдалена ухмыльнулась и чмокнула его в щеку. – Придумай что-нибудь. Что-что, а зубы заговаривать ты умеешь. И уверенным шагом направилась к воротцам. Стражники встретили ее заинтересованными взглядами. – Хорошо вы там этого монстра заперли? – беспечно спросила Магдалена. – Там, в Кожевенном рву, жуткие истории про него рассказывают. Мужик этот, говорят, огромный, как дуб, и цирюльнику с женой головы как курицам поотрывал. Ну как, не сбежит он, а? Взгляды стражников из бдительных сделались надменными. – Об этом мы и сами позаботимся, девка, – проворчал один из них. – Мы сюда и не таких еще сажали. – Правда? – Магдалена улыбнулась и захлопала ресницами. – А кого? Стражник выпятил грудь. – Ну, Ганса Рейхарта, про него-то ты должна знать. Ограбил и зарезал пять человек, пес паршивый. По всему городу мы за ним тогда гонялись. Но в итоге палач колесовал его и на кол посадил. А мы в награду по пальцу этого Рейхарта получили. – Стражник сплюнул через левое плечо и перекрестился. – У меня с тех пор ни гроша не украли. Магдалена сглотнула. Она понимала, что ее отца ожидала та же участь. – Хотела бы я посмотреть на эту погоню, – проговорила она наконец. – Крепкие вы, должно быть, парни. – Она провела указательным пальцем по нагруднику одного из стражников и подмигнула. – В плечах, конечно. Стражник лукаво оскалился. – Так можно и пониже посмотреть… В это время откуда-то справа донеслись крики и хохот. Стражники нехотя прекратили заигрывать и повернулись в ту сторону: какой-то парень влез на повозку и громко расхваливал некий эликсир: – Добрые жители Регенсбурга, подходите и попробуйте мое новое чудодейственное средство! Я сварил это зелье из сушеного мяса гадюки и отборнейших трав, которые лично собирал на кладбищах в полнолуние. Помогает при бесплодии, зубной боли и поносе. После него, я клянусь, хромые прозреют и слепые встанут на ноги! – Постой-ка пока здесь, девка, – проворчал один из стражников и кивком позвал за собой напарника. – Посмотрим, что там стряслось. А потом я расскажу тебе, как недавно отправил на тот свет Шайдингера, что церкви обворовывал. – О, эм… будет здорово, – Магдалена натянуто улыбнулась, и стражники решительно двинулись к повозке. Обливаясь потом, Симон размахивал бутылочкой, которую достал из своего мешка. Это был безобидный сироп от кашля из плюща, шалфея и меда, но ничего другого лекарь отыскать не успел. Увидев, как Магдалена втянула в разговор двух стражников, он не сумел придумать ничего лучшего, кроме как влезть на повозку и затеять этот спектакль. Всевозможных знахарей и костоправов, ездивших по городам, Симон встречал и в Шонгау, и во время учебы в Ингольштадте. Повозки этих самозваных целителей были до отказа забиты такими странными ингредиентами, как скорпионье масло, слоновий жир и каменная мука. Несмотря на этот экзотический арсенал, а может, и благодаря ему, эти знахари оказывались в центре внимания на каждой ярмарке. И действительно, в скором времени на ратушной площади собралась толпа зевак, которые с криками и хохотом окружили Симона. Мимо него пролетел кочан капусты. – Эй, знахарь! – крикнули из толпы. – Пускай твое зелье зарезанный цирюльник глотнет. Может, воскреснет! Симон натянуто улыбнулся и покачал головой – при этом краем глаза он заметил, как в его сторону ревностно двинулись оба стражника, а Магдалена скользнула в узкую дверь. – Никогда в жизни я не осмелюсь вмешиваться в промысел Божий! – воскликнул он хриплым голосом. – Если Отец наш призвал нас к себе, мы должны следовать на Его зов. Не в нашей власти воскрешать мертвецов, даже если бы я мог! «Святые угодники, что я такое несу? – подумал Симон. – Остается только надеяться, что Магдалена не застрянет там на целую вечность». – Эй, ты, там! – оба стражника подошли наконец к молодому лекарю. – А ну, слезай живо! И чего ты удумал в воскресенье, да еще перед ратушей, своим пойлом торговать? Не знаешь разве, что знахарство в Регенсбурге запрещено? – Знахарство? – Симон в наигранном негодовании схватился за волосы. – Я ученый лекарь, с которым судьба сыграла злую шутку. Позвольте мне хотя бы продемонстрировать свое искусство. – Вот еще, – проворчал один из стражников. – Сейчас ты спустишься и постоишь до утра у позорного столба. Может, хоть так дурь из тебя повыветрится. Он кивнул на Рыночную башню справа от себя: возле нее стояла каменная колонна, перемазанная гнилыми овощами и фекалиями. У Симона побледнело лицо. «Ну, Магдалена, этого я тебе никогда не прощу…» – Дайте ему хотя бы попробовать! – выкрикнул кто-то из зрителей. – Может, он и в самом деле лекарь. Если нет, так вы же всегда можете его розгами выпороть. Стражник задумался на мгновение и кивнул. – Ладно, все-таки воскресенье, можно и поглазеть на что-нибудь. Ну, докторишка, показывай, что умеешь. Второго стражника, похоже, осенила какая-то мысль. Он властно кивнул кому-то в толпе, и губы его растянулись в довольной ухмылке. – Вот так повезло! У меня и пациент для тебя имеется. Пригнувшись, Магдалена вбежала в приоткрытую дверь и оказалась в низком, но довольно просторном помещении с потолком черным от грязи и сажи, словно сама ночь. В углу ржавели несколько пушек, слева она увидела деревянную решетку, но никого за ней не обнаружила. Еще дальше на груде пушечных ядер скучали и перекидывались в кости несколько солдат. Магдалена попыталась проскочить мимо, но один из них поднял на нее злобный взгляд. – Эй, девка! – крикнул он. – Ты чего здесь забыла? Магдалена сделала книксен и смиренно опустила глаза. – Два господина перед входом сказали, что мне можно будет посмотреть на монстра из купальни… – Она застенчиво потрепала себя за юбку. – Правда ведь, что в полнолуние он превращается в оборотня – ну, с шерстью, зубами и прочим? – И кто это тебе рассказал? – Два… два господина и рассказали, – словно глупая крестьянка, Магдалена надула губы и принялась что-то чертить башмаком по грязному полу. – Потому я еще и ночью сюда должна прийти, чтобы посмотреть, как он превращается. Солдат рассмеялся и подмигнул товарищам. – Охотно, милочка. Ступай! И если злобный оборотень завоет, мы тебя спасем. – Он показал на левый коридор с открытой дверью и снова взялся за кости. – Монстр там, в конце, только смотри, чтобы он тебя не покусал. Магдалена поклонилась и под дружный смех караульных двинулась по темному коридору. Лихорадочно огляделась по сторонам: справа тянулись крепкие на вид двери, усиленные железными пластинами. Вот только какая из них нужна ей? Времени было совсем немного. Скоро ее, вероятно, заметят стражники и тогда пригласят на свидание в одну из камер. Что последует дальше, она даже представлять себе не желала. – Папа! – прошептала Магдалена и постучала по деревянной стене. – Ты слышишь меня? Это я, твоя дочь! За дверью посередине коридора послышался звон, а затем голос Якоба Куизля: – Магдалена! Господи, что ты здесь делаешь?