Магдалена не могла разглядеть, перед чьим гробом склонился монах. Она нетерпеливо поглядывала на него из-за колонны. Осознав, что молитва затянется, девушка подняла взгляд, чтобы еще раз восхититься величием собора. Она переводила взор с колонн на боковые алтари, с многочисленных ниш на извилистые лестницы, которые уводили куда-то ввысь или спускались в самые недра. Истоптанные ступени слева вели, судя по всему, в крипту, еще дальше открывалось некое подобие крестового хода. Справа над каменным алтарем, перед которым молился незнакомец, выстроились в ряд образы престарелых мужей в митрах и мантиях. Каждый держал в руке пастуший посох и милостиво взирал на прихожан. Рисунки слева были старыми и блеклыми, люди на них казались какими-то серыми, словно посланники давно минувших лет. Чем дальше тянулись они вправо, тем новее и ярче казались рисунки. Под каждым подписаны были даты. Магдалена поняла, что на стене запечатлели всех епископов Аугсбурга. С последнего изображения в самом нижнем ряду на нее смотрел на удивление молодой человек с редкими черными волосами, крючковатым носом и пронизывающим взглядом. Она прочла имя под рисунком. Епископ Сигизмунд Франц, год посвящения 1646. У Магдалены возникло стойкое чувство, что епископ оценивал ее взглядом. В глазах его было что-то неприятное, пронизывающее насквозь, словно заглядывал он в самую душу. Магдалена вдруг насторожилась. Что-то смущало ее в этом рисунке. Было ли тому виной черное, казавшееся чуть ли не убогим одеяние? Колючий взгляд? Необычайная молодость в окружении стариков? Когда Магдалена поняла наконец, в чем дело, потребовалось время, чтобы осознать увиденное. На золотой цепочке с шеи епископа свисал крест. Крест с двумя поперечинами. Такой же, как у монаха. Девушка чуть не вскрикнула во весь голос. Мысли вихрем закружились в голове, но чтобы их упорядочить, не осталось времени. Монах докончил молитву, поднялся, осенил себя крестом и поклонился. Потом двинулся в сторону крестового хода и скрылся в древнем каменном портале. Он так ни разу и не оглянулся. Магдалена в последний раз окинула взглядом молодого епископа и последовала за незнакомцем. Девушку не покидало чувство, что епископ Сигизмунд Франц сверлил взором ее спину. Ранним утром в дверь палача постучали с такой силой, словно ему самому предстояла сегодня казнь. За окном еще стояла непроглядная тьма, только-только начинали кричать петухи, и Куизль лежал, прильнув к теплому и мягкому телу жены. Когда постучали в третий раз, заспанная Анна Мария повернулась к мужу, глаза ее засверкали. – Кто бы там ни был, сверни ему шею, – проговорила она и снова уткнулась в подушку. – Можешь на меня положиться. Палач, закряхтев, поднялся с кровати и едва не скатился с лестницы, когда в дверь забарабанили в четвертый раз. В соседней комнате проснулись и заплакали близнецы. – Иду уже! – прорычал палач. Пока Куизль босиком и в одной лишь ночной рубашке спускался по ледяным ступенькам, он в очередной раз поклялся себе переломать нарушителю спокойствия пальцы в тисках. А может, еще и навтыкать щепок под ногти. – Иду! У Якоба за спиной была напряженная ночь. Сначала дети ужасно кашляли, и даже горячее молоко с медом не могло помочь. Когда Георг и Барбара наконец уснули, Куизль еще несколько часов ворочался в кровати и раздумывал о второй банде грабителей. Так, размышляя о таинственном четвертом разбойнике, он в конце концов и уснул. Затем только, чтобы не поспать, как ему показалось, и пяти минут, потому что в дверь принялся стучать этот дурак и разбудил его. Задыхаясь от ярости, Куизль подошел к двери, откинул засов и распахнул дверь. И заревел на незваного гостя так, что тот едва не плюхнулся в снег позади себя. – Что, дьявол тебя сожри, взбрело в твою тупую башку, чтобы посреди ночи… Он слишком поздно осознал, что перед ним стоял первый бургомистр Карл Земер. – Черт возьми… – пробормотал палач. Бургомистр испуганно уставился на палача, который возвышался над ним на целую голову. Лицо у Земера побледнело, под глазами выделялись круги, а левая щека заметно распухла. – Прости, что так рано, – прошептал он и показал на щеку. – Но я не мог больше терпеть. Боли… Палач нахмурился и придержал дверь. – Для начала зайдите. Он провел бургомистра в дом, зажег от еще не остывших углей в очаге несколько лучин и закрепил их в подставке на столе. В тусклом свете Карл Земер оглядел гостиную палача. Меч правосудия на стене, грубо сколоченные лавки, массивный исцарапанный стол, лесенка в углу. На столе лежали несколько раскрытых книг. – Ты читаешь?.. – спросил бургомистр. Палач кивнул. – Это работа Диоскорида, старая книга, но если хочется узнать что-нибудь о травах, лучше ничего не найти. А это… – он поднял довольно новую на вид книгу, – Афанасий Кирхер. Проклятый иезуит. Но все, что пишет про чуму, выше всяких похвал! Вы знаете про него? Бургомистр пожал плечами. – Ну если быть честным… я в основном читаю отчеты. Палач поджег трубку от одной из лучин и продолжил: – Кирхер считает, что чума переносится крошечными крылатыми существами, которых он разглядел в так называемый микроскоп. Не испарениями из земли, или чего там еще выдумывают всякие шарлатаны, а маленькими, незаметными невооруженному глазу существами, которые перескакивают с человека на человека… Задумчивые речи Куизля прервал детский плач. И жена принялась во весь голос кричать из верхних покоев. – Что там, черт побери, происходит? – ругалась она. – Иди, нажирайся к Земеру, будь ты проклят, и дай детям поспать спокойно! – Анна, – зашипел Куизль. – Это и есть Земер. – Чего? – К нам пришел бургомистр, и у него болит зуб. – Зуб болит или что, будь он неладен, давайте там потише! Дверь с грохотом захлопнулась. Палач повернулся к Земеру и закатил глаза. – Бабы, – прошептал он, но так тихо, чтобы не услышала жена. Лицо его снова стало серьезным. – Так что вас ко мне привело? – Моя супруга полагает, что ты единственный, кто сможет мне помочь, – ответил бургомистр и показал на распухшую щеку. – Зуб у меня болел всю неделю, и я терпел. Но сегодня ночью… – Он закрыл глаза. – Сделай так, чтобы они прекратились. Я заплачу любую цену. – Что ж, посмотрим. – Куизль усадил бургомистра на одну из скамеек. – Откройте рот. – Посветил зажженной лучиной в глотку Земера. – Вон она, дрянь этакая, – пробормотал он. – Так больно? Он тронул пальцем черный пенек глубоко во рту. Бургомистр дернулся и взвыл во весь голос. – Тсс, – прошептал Куизль. – Помните о моей жене. Она шуток не понимает. Он прошел в соседнюю каморку и вскоре вернулся с бутылочкой в руках. – Что это? – промямлил бургомистр в полуобморочном состоянии. – Гвоздичное масло. Облегчит боли. Палач капнул немного на тряпку и приложил ее к больному зубу. Карл Земер облегченно выдохнул. – И действительно, боль утихает… Что за волшебное средство! Куизль ухмыльнулся. – Я умею причинять страдания, но при этом могу их и облегчить. Все имеет свою цену. Вот, возьмите. – Он протянул бургомистру бутылочку. – Настой обойдется вам в один гульден. Куизль налил водки в стакан и протянул бургомистру. Тот осушил его одним махом и с благодарностью принял второй. Некоторое время двое мужчин молча сидели друг напротив друга. Потом Земер снова с любопытством оглядел комнату. Взгляд его замер на лесенке в углу. – Завтра мы, судя по всему, начнем разбирательство над Шеллером, – сказал бургомистр и кивнул на лесенку. Теперь, избавленный от болей, даже в доме палача он чувствовал себя необычайно легко. – Потом через три дня можешь приступать. Внезапно Земер вскочил в ярости. – Эта проклятая вторая шайка! – Он хлопнул ладонью по столу, так что водка выплеснулась из стакана. – Если бы не она, я давно мог бы преспокойно отправить вино в Ландсберг и дальше. Швабы уже посохли без муската, а я не могу его до них довезти! – Как знать. – Куизль наполнил еще один стакан для себя и сделал небольшой глоток. Карл Земер изумленно уставился на палача. – Что ты имеешь в виду? Не говори чепухи! До тех пор пока мы не выясним, кто выведывает наши тайные маршруты, на дорогах более чем опасно. Хочешь, чтобы я повторил судьбу Хольцхофера и остальных? Куизль ухмыльнулся: – Есть одна дорожка, про нее ни один грабитель не знает. На санях вполне себе можно проехать. К тому же первые несколько миль я мог бы вас сопровождать. Мы так и так в эти дни будем лес прочесывать. – Сопровождать, значит? – бургомистр наморщил лоб. – И что я тебе должен за это? Куизль одним глотком осушил стакан, словно в нем было молоко. – Да ничего почти, – ответил он. – Немного сведений, – палач перегнулся через стол. – Все, что я хочу, это чтобы вы по пути в Швабию кое-что для меня выяснили. Такому человеку, как вы, узнать это не составит никакого труда. Он озвучил бургомистру свою просьбу. Тот внимательно выслушал и кивнул. – Уж не знаю, какой тебе от этого прок… ну да ладно, если ничего больше не требуется… И выступить мы можем уже завтра? Палач пожал плечами. – Как только буран прекратится. Но пока… – Он указал на щеку собеседника. – Я бы, во всяком случае, с таким зубом в дальние поездки не отправлялся.