— Не сейчас, — сам мотаю головой, потому что идея Эдуарда вполне логичная, нам нужно расслабиться. А сессия — это единственное состояние, в котором мы оба сможем довериться друг другу и разделить все, что накипело. — Сначала заставлю эту чертовку съесть хотя бы кусок хлеба, — добавляю, на что Вольный лишь хмыкнул. — Знаешь, я люблю давать советы, — издалека начинает, и я уже понимаю, о чем пойдет речь, — но, ты сначала девчонке скажи, что вы… ну… того… — Блядь, это еще одна причина, по которой я все эти три дня не трогаю ее. — Ты не прав, — Эдуард устал от меня, и теперь явно намекает, что пора закругляться. — Ты женил ее на себе, чтобы избежать проблем с Вознесенской-старшей, но не предупредил. Готовься, обычно к такому исходу событий бабы приходят, но тут ты переплюнул всех. — Вольный загоготал, наслаждаясь своими речами. — Умно, — подтверждаю, затем отключаюсь. Я пристально смотрел на дверь, словно гипнотизировал ту, и чтобы Вика могла почувствовать мой взгляд. Затем я достал вельветовую черную коробочку, в которой лежало обручальное кольцо. Его я купил незадолго до нашей встречи в клубе с Викой, будто знал, что все будет так, как сейчас. Я шел мимо ювелирного магазина, после сложных переговоров, и не мог никак сосредоточиться, а задев случайного прохожего плечом, напоролся на витрину магазина. Яркий луч солнца упал прямо на это кольцо, и я остановился, как гребанный романтик посреди улицы, заворожённый сиянием одного единственного бриллианта, ограненного множеством камней по цвету глаз Виктории. Теперь я возвращаюсь к тому, как мой план сработал и мне удалось добиться развода с Евгенией. Неделю назад мои люди сумели найти Владленова и прижать к стене. А, доставив ко мне в кабинет на разговор тет-а-тет, выяснил, каким образом сможем преодолеть все препятствия, что выставила мне Евгения. Валентин Иванович предложил переоформить документы, но тогда Вика бы потеряла право наследства. Я не мог с ней поступить подобным образом. — Так не пойдет, — возмутился я, подпирая рукой подбородок, и устремил взгляд в окно, выходящее на Москву-реку. — Владленов, ищи другой вариант, — не унимался я, долбанув от злости по столу, и старик испугался моего порыва. Побледнев, он схватил очки и натянул на переносицу, начиная вслух вчитываться в каждый пункт брачного контракта, подсунутого Романом. Евгения ловко охмурила каждого мужика для своей выгоды, не считая того, что сам Вячеслав попался на удочку такой стервы. — Константин Захарович, — устало выдохнул нотариус, облизнув обветренные губы. — Вика — наследница многомиллиардной империи. Их дом по праву принадлежит Мирославе и ее матери, такого завещание Игоря. То самое, что хранится в банке. — Тогда я не совсем понимаю, почему у Евгении ложная информация по поводу того, что обе девчонки имеют право на компанию? — уставился на него, а потом меня будто током прошибло. — Вы? — удивился, не веря своим глазам, что Владленов все подстроил. Я рассмеялся, понимая, как это сыграет мне на руку, осталось только одно — избавиться от обязательств, которые Евгения возложила на меня этим ненавистным браком. — И, — продолжил Валентин Иванович, радуясь тому, что сам нашел выход из положения под страхом быть уничтоженным мной. — Дубровский, женитесь на Виктории, и вся проблема сама собой отпадет. — Так просто предложил свою идею, на которую я, естественно, отреагировал хохотом. — Издеваешься, блядь?! — воскликнул я, вновь обрушиваясь на стол с кулаками. Владленов буквально врос в спинку стула, округлив от ужаса глаза. — Я на идиота, по-твоему, похож? — рассвирепел я, едва переводя от гнева дыхание. Встаю со своего стула и облокачиваюсь ладонями о столешницу, — не играй со мной, Владленов. Если бы ты знал, как я, блядь, устал от этих разборок. Акции моей компании украдены, сука, и я еще должен теперь жертвовать благополучием Виктории? Ты рассчитываешь, что я прям сейчас сорвался с места и побежал, поверив твоему слову? — грубо, резко и с яростью обрушил вопрос за вопросом на старика, которого явно в конце нашего разговора хватит удар. — Нет, Дубровский, но хотя бы выслушай меня, я сам в этом погряз с головой, — выпаливает Владленов, и трясущимися руками сует мне бумагу, которую вынул из своего дипломата. — Что там? — с подозрением уставился на него, не желая брать листок в руки. — Это то, что объяснит многое, — загадочно выпаливает, продолжая настаивать на том, чтобы я прочитал написанное. Прищурившись, все-таки беру белый лист, где синими чернилами написано письмо от… Игоря. Что, черт возьми, за чертовщина. Резко подняв голову, взглянул в глаза Валентина Ивановича, безмолвно вопрошая, откуда он взял его. — Я должен был отдать его Вике, — поспешил объясниться со мной, нервно зачесывая волосы назад. — Игорь просит помощи у меня, — быстро пробежав взглядом по строкам, я буквально охреневал с каждым словом, оставленным им после смерти. — Просил защитить девчонок, и не позволить его жене забрать все у них. Вот поэтому он выкрал мои акции и сделал меня заложником в своих целях. Блядь! — зарычал я, рухнув на свой стул, а нотариус шумно выдохнул от облегчения, что угроза в моем лице миновала. — Вот, сука, ты, Игорь, — хохотнув, я послал своему другу средний палец. Так спланировать все до мелочей, это явно провидцем следует быть. — Да, — выдыхает Владленов, — Константин Захарович, — обращается ко мне, пока я уставился в одну точку, но все же я посмотрел на него, пригвождая вновь взглядом, — на счет Вики, я не шутил. Женитесь на девушке, и проблемы отпадут вмиг. — Ты интересный такой, как я это проверну, пока женат на ее матери, — покачал головой, отказываясь верить в то, что это не сон, а реальность. — Деньги многое могут решить, не думаю, что для вас это проблема, — намекает нотариус, впервые за все время улыбаясь. Вот так и решилась проблема с разводом, с последующим решением без участия Вики, жениться на ней. Только девушка об этом пока не знает. Захлопнув коробочку с кольцом, я снова посмотрел на дверь, из-за которой, наконец, выглянула уставшая Вика. Пора признаться во всем остальном, и постараться сделать это до прихода ее друзей и доктора…  Глава 38 … продолжение… Вознесенская мило улыбнулась, не решаясь поднять своих карих глаз на меня. Медленным шагом прошла вдоль коридора, затем вошла в мой кабинет, переминаясь с ноги на ногу. Словно хочет сказать что-то, но не решается, словно стоит препятствие, и обойти его ей не под силу. — Что случилось? — настороженно приподнимаюсь с кресла, затем обхожу рабочий стол. Девушка смотрит вниз, губы слегка раскрыты, по ним она проводит кончиком языка, затем все-таки приподнимает голову и искоса наблюдает за тем, как я сам облизываюсь на ее действия, желая скорее схватить чертовку и увести обоих в наш личный рай. Отпрянув от столешницы, я будто хищник направился к ней, не прерывая зрительного контакта. Наша неразрывная связь ощущалась сотнями электрических искр, превращающихся в молнии. Напряжение нарастало с каждым моим приближением на шаг к ней. Воспользовавшись отвлечением в виде игры, я сунул руки в карманы, убрав коробочку с кольцом. Не сейчас, принял решение. Вика расправила плечики, и легкая вуаль, чем-то напоминающая парео, скользнула по ее предплечьям, падая на пол и растекаясь красивой лужицей у ее ножек. Сама она осталась в одной сорочке, черное кружево которой эротично покрывает груди Вознесенской. Хочется мгновенно провести по границе, ощутив тепло ее тела и нежность ткани. Я встал в опасной близости от нее, между нами оставались едва уловимые сантиметры. Оба учащенно дышим, продолжая смотреть в глаза друг другу. Я плавно поднимаю свою руку, затем касаюсь лица девушки. Провожу тыльной стороной по бархатистой коже, чувствуя, как по моим венам разливается лава, воспламеняя внутри страсть желания и вожделения. Я до одури хочу Вику, и сам едва сдерживаю свой порыв. Разнообразные образы того, как я ее трахаю мигом встают перед глазами, и, шумно сглотнув, склоняюсь к ней, целуя пухлые губки. Вика отвечает мне, притягивая за шею к себе ближе. Обняв за талию, начал водить ладонью по полуобнажённой спине. Ткань в руках собирается и теперь я ощущаю ее попу, совершенно не прикрытую трусиками. Замурлыкал. Наш поцелуй был настолько нежным, что я боялся разрывать его, желая продлить миг как можно дольше. Накрыв ладонью правую ягодицу Вознесенской, впился пальцами, явно оставляя красные отметины на ней, затем опустил чуть ниже руку и подхватил за бедро девушку, закидывая ее ножку себе на талию. Глажу, ласкаю, рычу, испуская в ее ротик свой стон. Вика улыбается, наконец, сама отпрянула от моих губ, затем проводит свободной рукой по ним, стирая влажность большим пальцем, вкладывая его потом себе в рот — посасывает, облизывает его, соблазняя меня. Дернув Вику на себя, упираюсь своим возбужденным членом в ее лоно, показывая, насколько я готов войти в нее одним рывком. Девушка простонала, ощутив в своей промежности мой каменный стояк. — Я проснулась, а тебя не было рядом, — выдыхает, снова начиная играть с моими волосами на затылке. Затем впивается ногтями и проводит ими до самой макушки, оставляя волнообразное ощущение удовольствия. От ее действия по телу побежали мурашки, будоража каждый нервный участок на нем. — Я скучаю, — признается, целуя меня в уголок губ. Подхватив Вику на руки, она кольцом обернула ноги вокруг моей талии и повисла, словно обезьянка. Улыбается, довольная собой и той властью, что смогла обрести надо мной. Я направляюсь в спальню, поддерживая ее за голую попу, уже намечая свой собственный план на нее. Впиваюсь пальцами, чувствуя, что долго продержаться не смогу в таком медленном темпе, но я просто обязан расслабить Вику, а потом взять свое. — Тоже скучаю, — отвечаю, укладывая ее на постель. Она откинула руки за голову, и расставила ноги, приглашая. Встав перед ней на колени, снова просунул под ягодицы свои ладони и одним рывком притянул Вику к себе, опускаясь к ее естеству. Обдуваю влажный бугорок, затем поднимаю свой взгляд исподлобья на девушку, которая неотрывно следит за мной, пристав на локти. — Я скучал по тебе с тех самых пор, как мы с тобой вернулись домой, и ты спряталась от меня, — провожу языком по правой внутренней стороне бедра, намеренно приближаясь в опасной близости с ее киской. Аромат её возбуждения туманит мой разум, и, зарычав возле лобка, я поцеловал его, слегка касаясь клитора. Дразнюсь, на что Вика выгибается, приподнимая грудь. Запрокинув голову, она простонала, нахмурив бровки от нехватки чего-то большего. Я знал, что ей нужно больше, чем просто хороший секс. Его у нас всегда предостаточно. — Скажи, чего ты жаждешь больше всего, — вкрадчиво задаю вопрос, но слова прозвучали совершенно не под вопросительной интонацией, словно я что-то утверждал за Вику. — Я хочу тебя… всего тебя во мне… — сквозь стоны делится мыслями. Чуть приподнявшись, я задираю шелковую сорочку и провожу ладонью по ее все еще плоскому животику, желая, чтобы в нем была уже жизнь. Наш малыш. Вика замирает, наблюдая за мной. Вознесенская до сих пор избегает теста, но не объясняет почему, или не хочет говорить о его результате. Я пристально смотрю в ее глаза, затем опускаюсь и прикасаюсь губами к нижней части живота. Девушка затаила дыхание, а щеки налились кровью. Она облизнулась, и снова закинула голову назад, по мере того как я сам опускался все ниже и теперь обрушился на ее естество, смакуя сладость. Провожу языком между складочек, затем возвращаюсь к игре с клитором. Покусываю его, придерживая Вику за бедра. Она пытается их сжать, но каждая попытка тщетна, я не даю ей такой возможности, лишить меня удовольствия. В штанах невыносимо тесно, и это до одури раздражает. Я пытал Вику, пробуя на вкус ее страсть и желание, смешанные с криками удовольствия. Ее оргазм раздался эйфорией для нас обоих, и, когда Вознесенская прокричала мое имя, я сам чуть было не кончил в штаны. — А теперь, заберись чуть выше на кровать, — с хрипотцой приказываю, встав перед ней. Расстегиваю ширинку и одним движением опускаю штаны, переступая через них. Вика выполняет мой приказ, облокотившись о локти, проползла к подголовнику, оббитому в мягкую черную кожу. Проводит по своим иссохшим губам, извивается от желания, призывая к сокрушительным действиям, последствия которых будут просто сногсшибательны. — Подними руки над головой и раздвинь ноги на ширине плеч, — все так же беспристрастно отдаю команды, посылая для своей сабы особенные сигналы, на которые Вознесенская реагирует молниеносно. Ухмыляется, пристально сверля взглядом мой собственный. — Я хочу тебя на своих условиях, — заявляю, приподнимая свой подбородок выше. Вика кивает, затем смотрит на мой член, покрываясь румянцем. Забавно наблюдать, что девушка, при виде возбужденного члена, стесняется, но реакция ее тела говорит об обратном. Она жаждет любви, которая способна унести в самые потаенные края сознания. Не удержавшись, сводит колени вместе, и прячет стон, прикусив нижнюю полную губку. Словно хищник, я начал приближаться к ней, проминая под собой матрас. Одним движением руки, раздвигаю ее ножки, и следую дальше, покрывая теперь левое бедро влажной дорожкой из поцелуев. Все выше и выше… а, приближаясь к лобку, начал даже покусывать кожу. Вика накрыла мою спину своими руками и начала водить по ней ногтями, оставляя режущую, но желанную боль. Остановившись у талии, и нависнув над ней, я поднял голову. Вознесенская замерла, мигая взглядом. — Подними руки, — рычу, затем встаю перед ней на колени, и конечно ей приходиться еще шире раздвинуть ноги, чтобы я уместился между ней. По краям кровати установлены цепи, на которых висят наручники. Механизм подвижный, как и звук металла, что раздается над нашими головами, когда я хватаю Вику за запястье и заковываю. Она глубоко вдыхает, но наблюдает за мной. Для ног я тоже нашел применение в виде телескопической штанги. Чуть склонившись на бок, достаю ее, проводя по серебренной трубе ладонью, а сам смотрю в карие глаза возбужденной Вики. — Нравится? — играю с ней, потираясь членом ее левого бедра с внутренней стороны, Вознесенская зарычала. — Да, — едва шевелит губами, но отвечает. Запрокидывает голову назад, упираясь в подголовник и закрыв глаза, добавляет: — я хочу… — мурлычет, пропуская через все свое тело сексуальную вибрацию. — А я хочу тебя, — нависнув над ней, я шепчу слова в шею и обдуваю горячим дыханием. Венка ускоренно пульсирует, и если бы мы оказались в замкнутом пространстве, то явно расслышали звук ударов сердцебиения. На ее правой ключице татуировка, которая не дает мне покоя уже долгое время, но и сама девушка не спешит отвечать на мой вопрос, что же значат эти три слова на латыни. Провожу по чернилам большим пальцем и снова целую, посасывая кожу до незначительной боли. Оба на пределе, но тем и вкуснее пытка, когда контроль в твоих руках. Отодвинувшись от Вики, я быстро защелкнул на ее стопах растяжку, затем награждаю легким касанием ладоней до самых бедер, чувствуя под ними дрожь моей любимой. Вознесенская ждет, не проронив ни слова. Даже старается не шуметь металлическими цепями, и тогда я еще выше приподнимаю ее руки, фиксируя цепь на нужном мне уровне. — Ах! — воскликнула она, открыв ротик. Одно движение ее ног, и штанга мигом разъехалась на пару десятков сантиметров шире. — Ох, чёрт, — выругалась Вика, краснея и не ожидав такой скорости и чувствительности прибора. Я ухмыльнулся, маскируя довольное выражение лица под маской непринужденности. Спустился с кровати, на что получил недовольный возглас, чем-то напоминающий отчаяние от незавершенного действия. Вика следит за мной, будто теперь она в этой игре хищница, выжидающая того самого момента, чтобы вырвать мое сердце. Но, к счастью, она им владеет уже. — Правила остаются прежними, саба, — со всей серьезностью гляжу на девушку, донося смысл своих слов. Я предлагаю Вике провести сессию прямо на нашей кровати, без свидетелей. Полный контроль и его передача верхнему. Сначала Вознесенская засомневалась; по лицу проскользнули различные эмоции, с которыми девушка вела внутреннюю борьбу, но затем согласно кивает. — Хорошо, — шумно сглатывает, полностью доверяясь мне, как своему Дому. Это очень замечательно, потому что я хочу поговорить с ней, но лучший способ — этот тот, в котором ты полностью принадлежишь другому, не только телом, но и мыслями. — Мое стоп-слово «красный», без изменений, — добавляет, и теперь уже я соглашаюсь с ней. Подойдя к тумбочке, вынимаю широкий галстук, чтобы завязать Вике глаза. — Если почувствуешь себя дискомфортно, не бойся предупредить, — поясняю, когда приближаюсь к ней вновь. Ловко завязываю на узел, натягивая ткань немного ниже по переносице. В лишении зрения есть особенные преимущества — открываются другие чувства, перерастая на более мощный уровень осязания пространства вокруг тебя. Так я проверю доверие к себе Виктории, и смогу завоевать его, если будет недостаточно. Оставив на ее губах легкий поцелуй, я отстраняюсь и выжидаю пару секунд, но Вика спокойна, и это уже прогресс. — Я восхищен твоей преданностью, — веду тыльной стороной ладони по ее плечу, даря ласку. — Моя… — протягиваю слово, и теперь по всему телу Вики чувствую дрожь. Она пытается свести ноги, но вовремя спохватывается, помня, что штанга слишком чувствительна даже к малейшему шороху. — Умница, — хвалю, проговаривая с хрипотцой. — А теперь, я задам тебе пару вопросов, саба, и твои ответы должны быть честными, иначе… — я останавливаюсь, демонстрируя ей наказание: провожу по груди, оголяя ту. Сосок набух, как и сама грудь. Тело Вики меняется, и я это замечаю. Настолько чувствительная ее кожа вокруг ореола, и при легком прикосновении мигом образуется горошинка. Я щиплю его, и девушка естественно пискнула в ответ, испуская стон, все-таки дергает ногами. Штанга тут же расширяется еще на пару сантиметров. — Ах! — выкрикивает, — хорошо… хорошо, Костя, я согласна, — выпаливает, будто пулемет. Я победно улыбаюсь. — Еще одно движение, и штанга раздвинется на максимум, саба, — игриво предупреждаю, теперь веду рукой по животу девушки целенаправленно к естеству. Сорочка задралась до самой талии, открывая взору раскрытую киску Виктории. Влажную, зовущую и истекающую соком, который я готов пить вечность. И даже этой гребанной вечности мне будет мало всегда. Вознесенская хрипло отвечает, что все уяснила. — Что означает твое тату? — задаю первый вопрос, а сам проникаю одним пальцем во влажность лона. Девушка выгибается, пытаясь подобрать ноги в колени, но не может. Жар ее тела мигом охватывает меня самого, и я беру свой член в свободную руку, сжимаю его, преодолевая желание сорваться с места и овладеть Викой во всех смыслах. Рычу, но стараюсь все-таки удержать сознание в четких границах реальности происходящего. — Odi et amo… — проговаривает на чистой латыни фразу, которая врезается в мое сознание. Сердце пропускает удар, словно заново перезапускается. А потом Вика произносит значение, которое я повторяю с ней одновременно: — Ненавижу и люблю… — Ненавижу и люблю… Вика сжимает губы, когда сдерживает стон от проникновения еще одного пальца в нее. Я медленно вожу ими туда-сюда, мучая и истязая… — Когда ты ее сделала? — обрушиваю следом логичный вопрос, сильно желая узнать то, что подсознательно уже знаю. Девушка раскрывает губы, вновь проводит по ним языком и шумно сглатывает. — В тот самый день, когда ты видел меня с Вячеславом, — очень тихо отвечает, и я останавливаюсь. — Когда я смотрела на тебя, а ты на меня… — продолжает, и я внимательно слушаю, — когда он вбивался своим членом в меня, а ты смотрел и едва сдерживался, чтобы не рвануть на сцену. Но… я ждала, Кость… видела твой взгляд зверя, и твое желание отобрать меня… сделать своей… Боже… — выдыхает, когда я снова задвигал рукой, и теперь надавливаю большим пальцем на клитор. Вика стонет, запрокинув голову, затем шевелит руками и глубоко вбирает в легкие воздуха. Грудь колышется, завлекая меня своими горошинками. Я наклоняюсь и вбираю один в рот; сосу его, слегка покусывая вершинку, затем поднимаюсь выше и снова обрушиваюсь на шею Вознесенской. Я сцеловываю с чернил ее боль и отчаяние, с каким рвением девушка желала быть моей, а я оставался на месте.  — Я люблю тебя… даже тогда, — шепчу на ушко Вике, и она поворачивается лицом ко мне, все еще с закрытыми глазами. — Знаю, — тихо проговаривает, улыбаясь в ответ. В эту секунду с силой надавливаю на клитор, и Вика закричала, пытаясь вновь свести ноги. — А-а-а! — резкий щелчок, и штанга зафиксировала максимальное положение ног. — Ох! — Я предупреждал. — Вынимаю пальцы из горячего лона, затем облизываю их, закатив от наслаждения глаза. Жаль, что Вика не видит моего экстаза, но это не в последний раз. — Теперь ты раскрыта для меня, и я буду трахать тебя всяческими способами, — горячо произношу, продолжая смаковать сладость. Вознесенская напряглась, но тоже уже не контролирует себя, выдавая желание телом. Каждое ее движение сигнализирует мне, в чем отчаянно нуждается моя любимая. — Да… Я перелезаю через ее правую ногу, оказываясь между ними. И теперь нахожусь в кольце, а, чуть приподняв их, ощущаю холодный металл на своих ногах. Вика согнула колени, и я повис над ней, упираясь членом в ее промежность. Один рывок… достаточно только сделать подающее движение вперед, и она станет моей снова. Но, я словно сам мазохист, продолжаю терзать Вику, оттягивая момент слияния наших тел и душ в единой целое. — Ты делала тест? — в упор смотрю в ее повязанные глаза, замечая, как дернулся мускул лица. — Не смей скрывать, Вика… — вкрадчиво опасно предупреждаю, подаваясь вперед, уже проникая в нее, но останавливаюсь, когда девушка запрокидывает голову и стонет, жаждая продолжения. Молчит, крепко стиснув губы, но тело дрожит. Раз так, подумал я, начав от нее отодвигаться, и Вика сама прижимает меня к себе, запрокинув штангу на мою поясницу. — Сделала, — твердо отвечает, и я мигом снял повязку с ее глаз. Цепи по-прежнему сдерживают ее руки, которые она сжала в кулаки. Привыкнув к тусклому свету, из-за того, что в комнате до сих пор занавешены плотные шторы и не пропускают дневной свет. Я замер в ожидании, пристально смотрю в карие глаза, которые наполняются слезами. Нахмурившись, не могу уловить, почему для нее это так сложно… сказать, как есть и двигаться дальше. — Так чего ты боишься? — не сдержав своих мыслей, задаю вопрос, на который хочу получить ответ, как можно скорее. Член изнывает от ощущения пульсации естества Вики; я все еще в ней наполовину, но даже этого достаточно, чтобы сорвало крышу от переизбытка напряжения в теле. Вознесенская пристально смотрит мне в глаза, затем, решившись, проговаривает: — Да… беременна. Весь мой мир теперь перевернулся, обозначая новый смысл и цель. Вика беременна моим ребенком… нашим. А затем раздается звонок в квартиру, нарушая мгновение, к которому мы так долго шли. Твою мать!  Глава 39 Замерев, я желал, чтобы этот звонок оказался лишь плодом воображения, но, увы, это не так. Сорвав с Вики импровизированную повязку, моя любимая захихикала, хотя по глазам видно, что не довольна конечным результатом. Нарочно облизывает губки, проведя язычком по нижней пухлой и такой желанной. — Не дразнись, — рычу, пристав на колени, размыкаю наручники и освобождаю руки Вознесенской. — Давай не будем открывать, — ласково улыбается, затем простонала, притянув меня за спину к себе. Я буквально навалился на нее, но штанга впилась в спину, как и её ноги в мой торс. Девушка коленями сжимает мои бока, желая продолжения. И я чувствую головкой члена ее влажную плоть, в паху начинает пульсировать от перевозбуждения, готов сорваться, но… настырный звонок продолжает звучать на всю квартиру. От безысходности и отчаяния так сильно стиснул зубы, чтобы обуздать в себе порыв, поцеловал Вику самым вкусным поцелуем, обещая продолжить, но немного позже. Вознесенская недовольно надула губы, расслабив хватку на моей спине. Я перелез, завершая не начатое. Расщёлкнул штангу, сразу погладив по стопам девушки. — Ладно, иди открывай, я выйду чуть позже, — Вика дергает ножками на себя, поправляя на себе сорочку. Она не смотрит на меня, хотя мне столько всего хочется с ней обсудить. — Хорошо, — соглашаюсь с ней, затем быстро натягиваю на себя штаны. Член все еще полувозбуждённый, и, конечно, соприкосновение ткани с моей плотью доставляет лишь неудобства. Зашипев себе под нос, я оставил Вику на едине. Такой момент оборвать, твою мать! Негодовал я, пока шел по коридору к входной двери. Знал, что это скорее всего Вера с Александром, либо доктор, которого я пригласил осмотреть Вознесенскую. Это пока она об этом не знает, но, надеюсь, всё обойдется, да и ребята помогут мне уговорить ее, принять доктора. По пути прихватил свою футболку, чтобы уж не встречать полуголым и явно раздраженным всем нутром. Только настроил нужную волну, хотел поговорить с Викой, расставить в каждом предложении точки, и как всегда, сука судьба, решает слегка испортить нужный момент.