— Хорошо, — соглашаясь, Вика кивнула и повернулась к окну. Она облокотилась головой о стекло, пряча от меня свои эмоции. Остальные двадцать минут мы ехали в абсолютной тишине, погруженные каждый в свои мысли. Запарковав машину в цокольной части здания, постарался сильно не шуметь, потому что Вика уснула. Обессиленная, вымотанная эмоционально, она погрузилась в глубокий сон, и мне хотелось прижаться к ней, чтобы Вика чувствовала мою грудь, меня самого, и могла даже так, сквозь сон, положиться на меня. Довериться мне. — Всё будет хорошо, — едва касаюсь её лица; щёки, к счастью, порозовели, возвращая Вике былой цвет кожи. Она не шелохнулась. Я придвинулся ближе к ней и оставил совсем краткий, украденный мной, поцелуй на её припухлых губах, ощутив вкус соли от выплаканных слёз. По-тихому вышел из машины и обогнул её, чтобы взять Вику на руки и отнести домой. С сегодняшнего дня, нет — секунды прямо сейчас, она не покинет его, потому что я сделаю все возможное, чтобы удержать Вознесенскую рядом с собой. И не позволю никому разорвать в ней веру ко мне, и ту связь, которая объеденила нас в единое целое с самых первых дней, когда я стал компаньоном её отца. — Костя, — сонно простонала она, когда я аккуратно поднял её на руки и ногой закрыл дверь машины. Получилось шумно и потому Вика вздрогнула в моих объятиях. — Тише, дорогая, — целую в висок, прижимая к себе сильнее. Я практически не ощущаю её вес, и когда Вика обвивает мою шею и утыкает носом в нее, мне становится легче морально. Она все-таки тянется ко мне — и этого для меня достаточно, чтобы вернуть доверие к себе. Войдя в лифт, жму на самую последнюю кнопку, которая ведет нас в квартиру-лофт, туда, где мы не закончили с Вознесенской одно начатое дело. Моя комната по-прежнему хранит ее запах, моя постель все еще пропитана её желанием. И каждую ночь, когда я проводил дома в гордом одиночестве, мне казалось, что Вика все-таки рядом. Сегодня мы проведем вечер в тишине, расставим все точки над I, а уже завтра… Завтра мой план примет следующие трансформации, о которых знают только я и Эдуард. Осталось только дождаться и просто смотреть, как будет рушится всё, что было дорого нам всем. Но все же, я надеюсь, на обратный эффект. Войдя в квартиру, сразу направился в свою комнату, и уложил Вику на кровать. Снял с нее обувь и накрыл пледом. Девушка свернулась калачиком, пряча свой носик под теплой тканью. Ей не помешает лишний раз выспаться, чтобы восполнить жизненные силы, а я пока займусь делами. Подготовлю новый контракт, в котором новым владельцем моей компании станет Эдуард. Если план сработает, Евгения будет вынуждена сойти с пути и затребует развод сама, как только меня объявят банкротом. Я уже было вышел из комнаты, но услышал тихий голосок Вики, зовущей меня. — Костя, не уходи, — просит меня, но глаза закрыты. Может все-таки спит? И ей снится то, как я оставляю её? Ощутив в груди покалывание, будто сердце екает, призывая остаться рядом с ней — и я повинуюсь. Обошел кровать с другой стороны и сел, снимая с себя обувь и пиджак с черной рубашкой. Аккуратно лег рядом с Викой, и она тут же перевернулась ко мне лицом, затем легла на грудь. Я замер, чувствуя ее дыхание на своей коже. Обнял ее, вновь наслаждаясь близостью с девушкой, только уже душевной. Со мной все происходило впервые. Такого в моей жизни еще не было, чтобы женщина просто лежала со мной в обнимку, и тем более в моей постели. — Я тоже тебя люблю, — вдруг слышу Вику, шепчущей слова признания. Мое сердце пустилось вскачь, хотя я старался держаться непринужденно и холодно. Она не подняла голову, только украдкой поцеловала, и снова прижалась, засыпая, и я вместе с ней. В мыслях крутились ее слова, которые теперь навсегда отпечатались в моей голове, будто были записаны на пленку…  Глава 28 Виктория Вознесенская Все происходило, словно во сне — кошмаре, от которого я никак не могла избавиться. Лица сменялись одно за другим. Круговорот, черт возьми. И все хаотично чередуются. Истерический хохот сменяется на конвульсии всех, кто окружает меня и гогочет. — Хватит! — закричала, а голос эхом отразился от невидимых мной стен. Пошатнувшись, попыталась пробиться, но тщетно. Звон стекла завибрировал отдачей, усиливая потрескивающий звук. Вижу, что стены покрылись паутиной, в тех местах, где я колотила изо всех сил, чтобы высвободиться из оков этой клетки. Затем все вдруг испарилось и передо мной возник Костя. Лицо каменное и глаза совершенно пустые. От радости, я побежала к нему, но дорога назло становилась длиннее, по мере того как я усиливала свой бег. Мне хотелось прижаться к нему, почувствовать его тепло, ощутить себя в безопасности. — Костя! — зову его, силы у самой уже на исходе. Мне тяжело дышать, будто глотку передавили чьи-то руки. Резко остановилась, ухватившись за шею. И правда, чьи-то руки. Женские. Заорала, пытаясь освободиться вновь из крепких тисков. Меня сильно трясет, и я никак не могу очнуться. Не могу повернуться и посмотреть, кто меня душит с такой силой, что готов переломать все позвонки. — Вика! — едва уловимый голос Дубровского проскальзывает в туманном сознании, и я сначала не обращаю на него никакого внимания. Продолжаю бороться с душителем. Слезы градом потекли по щекам, и еще чуть-чуть, я потеряю сознание. — Вика, проснись, — уже более отчетливее просачивается звук любимого голоса, который будто вытягивает меня с того света. Наконец, я смогла оттянуть от себя чужую руку и обернулась, наткнувшись на лицо матери — она ехидно улыбалась, оскалившись во все зубы. Женщина обратилась в змею, и уползла прочь, в эту секунду я распахнула глаза, шокированная подобным сновидением. — Боже, — выдохнула, схватившись за шею. Словно проверяла, не осталось ли рук матери даже наяву. Дубровский обеспокоен, нахмурившись, сидит возле меня и ждет. — Прости, — с хрипотцой говорю, ощутив в горле резь. — Ничего, — мужчина гладит меня по плечу, затем наклоняется и целует. Его прикосновения губ, будто бальзам для моей израненной души, — я оставил тебя всего лишь на пять минут, — улыбается, смягчая слова. — Работа, — поясняет, когда я с непониманием гляжу на его хмурое лицо. Щетина покрыла его щеки, и руки сами тянуться прикоснуться к нему, чтобы осознать, что он действительно не плод моего воображения. Затем он сам убирает с моего лица локон, который прилип к щеке, в ответ получая мою улыбку. Я слежу за ним неотрывно, хочу впитать в себя всего его и чувствовать защищенность, которой мне порой не хватает. За окном темно, а значит уже довольно поздно. Черт возьми, резко соскочив и оттолкнув Костю, начала искать свою сумочку. Мне нужно позвонить Вере, и предупредить, чтобы не искала меня. Мужчина сидел на краю постели, а потом вовсе лег на мое место и закинул руки за голову. Дубровский, кажется, наслаждался моими поисками. Забавлялся. — Где мой телефон? — повернувшись к нему полубоком, задаю вопрос. Костя хмурится, пряча свою едва уловимую улыбку. Потом, не выдержав моей суеты, встает и подходит ко мне. Мужчина ласково проводит руками по моим плечам, опускаясь ниже — к талии, и только сейчас я обратила внимание, что нахожусь лишь в одной футболке и трусиках. Когда он успел раздеть меня, черт возьми? Даже застеснялась перед ним, однозначно покрываясь румянцем. Он указательным пальцем приподнимает мое лицо за подбородок и вновь захватывает губы в глубокий, чувственный поцелуй, который сводит меня с ума моментально. Сама обвиваю его шею руками, ощутив, как соски на груди напряглись от возбуждения, и теперь потираются о его сильную грудь. Костя крепко сжимает меня в своих объятиях, проникая языком глубже в рот, искусно соблазняет и дарит ощущение легкости, воздушности. И снова вокруг нас наш личный купол — личный мир, в котором мы чувствуем друг друга еще более интуитивно, обретая нить связи. Дыхание сбивается, но мы не отрываемся, не разрываем наше сплетение душ. Но мне нужно срочно позвонить подруге, иначе она давно грозилась Дубровского отправить в ад, а Вера может это сделать. Бесстрашная девушка готова в любую минуту встать на мою защиту, даже если я буду не права. Аналогично поступила бы и я, если бы Саша посмел обидеть Веру. — Кость, — слегка отталкиваю его, смущаясь. Рядом с ним все мои мысли плавятся, таково действие Дубровского на меня, и это трудно скрыть. Опустив голову, прячу глаза, в которых он увидел бы всё: мою любовь к нему, связь, желание быть только его. Он продолжает гладить мою талию, скомкав футболку, приподнимает её и теперь прикасается к коже. Низ живота заныл, а от нарастающего возбуждения я почувствовала, как между ног запульсировал клитор, отзываясь на ласки Дубровского, — нам надо поговорить, — томно выдыхаю, когда она проводит ладонью по возбужденной груди, намеренно задевая напряженный сосок. Острая колкость пронзает каждую клеточку, и не сдержав стон, я выдохнула, закинув голову назад. Я снова оказалась в его крепких объятьях и жадных поцелуев, которыми он награждал, покрывая каждый участок тела. — Поговорим, — оторвавшись от шеи, прорычал, и снова стал покусывать и посасывать её, а я кайфовала. — Лучше сейчас, — не унимаюсь, по-прежнему удерживаю мысль, и не даю ей сорваться. Мне самой хочется отбросить все в сторону и отдаться любимому. А его признание, которое он обрушил на меня, вовсе подгоняет скорее соединить души, будто наделить особенной печатью, и никто не посмеет ее разорвать, кроме нас самих. Дубровский неохотно останавливается, но не отходит. — Давай поговорим, — тяжело дышит, и он показательно опускает свои ладони на мою попу, затем резко прижимает меня к себе. Низом живота чувствую возбужденный член Кости, и даже его пульсацию. Мигом смотрю на него, и мужчина ухмыляется, — готова? — специально заставляет самой принять решение, и ведь позже Костя обязательно отыграется за томление. Но лучше так, чем не выяснив, я буду в неведении. — Да, — уверенно кивнув, провожу ладонями по его крепким плечам, а потом накрываю ладони и убираю его руки от себя. Поправив футболку, снова принялась искать свою сумку. Дубровский прочистил горло, и упер руки в бока. — Ты не видел мою сумку? — оборачиваюсь к нему, задав вопрос. В это время он уже успел натянуть на себя майку, скрывая мощную грудь от моих глаз. Так-то, мой Дом, иначе я сама сорвусь и передумаю. — Она в прихожей, — кивнул в сторону, проводя по подбородку рукой. Смотрит на меня, снизу вверх, на долю секунды остановившись на моих бедрах, вздернул густую правую бровь, а затем устремил свой черный взгляд, ловя мои глаза. — Зачем она тебе? — с интересом наблюдает за моими движениями. Изучает тело, и каждую эмоцию, которая проскакивает на моем лице. Нас разделяет несколько шагов, но даже на расстоянии я ощущаю аромат его духов. В комнате зажжены два светильника, и свет слишком приглушен, создавая уют в тесном пространстве, хотя таковым его не назовешь. — Вере позвоню, — жму плечами. — А вообще, — устремив на него свой сощуренный взгляд, продолжаю, — я хочу есть. С утра ничего не могла запихать в желудок. И не удивительно, — вспомнив, как моя мать припала к его губам, а потом говорила о медовом месяце. Тут же отвела глаза в сторону, ощутив привкус желчи во рту. — Вика, — громовой голос Кости мигом притянул к себе, завладев моим вниманием. Даже слегка передернулась, испугавшись его напористости, и того, как мужчина отреагировал, только бы понять на что. — Между мной и твоей матерью есть только соглашение на брак, и тот вскоре аннулируется. Я работаю над этим. — Суров и серьезен. И я верю ему, но будто стоит барьер, из-за которого мне трудно полностью довериться Дубровскому. Цыкнув, отвела голову, и обняла саму себя. Как-то тоскливость мигом охватило меня, и казалось, что я никогда не смогу противостоять ей. А вкупе со сном, так вообще одолевают всякие дурные мысли и предчувствия. — Мне было больно, — дрожащим голосом проговорила, признавшись в своих потаенных чувствах. — Пойми, я влюблена в тебя, и я знаю, что мы разные, но… Дубровский уже обнимал меня, крепко прижимая к себе. Убаюкивал, словно маленькую девочку, которую обделили вниманием. — Я сказал, что люблю тебя, Вик, — он слегка отводит меня от себя, и заглядывает в глаза, выискивая в них мою душу, которая точно ушла в пятки. — Разве стал бы говорить подобное женщине, если она не имела бы для меня никакого значения? — Возможно, — получилось как-то совсем неуверенно, и Костя хмыкнул, откинув голову назад и закрыв глаза, вздохнул полной грудью. — У меня было много женщин, — продолжает, и я ошарашенно уставилась на него, не ожидав такого поворота его откровений. Хохотнув больше от шока, тут же прикрыла рот ладонью. Дубровский, сощурившись, покачал головой, но продолжил, — мало того, я бывал в серьезных отношениях. Но никогда никого не мог полюбить так, как полюбил тебя. Кажется, для меня самого это стало открытием. И, поверь мне на слово, это произошло в тот день, когда я впервые увидел тебя с Игорем на встрече. — Я помню, — смущенно отвечаю. — В ту встречу сама не могла оторваться от тебя, и всё-таки, мне казалось, ты был таким холодным. Так непринужденно отвечал на мои вопросы, что касались проектов. Я тогда подумала, что тебе не комфортно рядом со мной. — Конечно, мне было не комфортно, — игриво улыбнулся, а я с удивлением посмотрела на него, — я тогда дико возбудился, черт, — выругался Дубровский, пояснив ситуацию в целом. — А всё потому, что у меня пункт: никаких отношений с женщинами компаньонов. Даже с их дочерями, — сразу подмечает, стоило мне открыть рот. — Но больше всего я был приятно удивлен, когда увидел тебя в клубе, правда в компании Вячеслава, — взгляд Кости похолодел, а я напряглась, стоило ему напомнить о мужчине, который некоторое время был так же необходим мне, но только лишь на территории клуба. — У нас не было чувств, только секс и игры, и только на территории, — поясняю, но Дубровский качает головой, и накрывает тремя пальцами мои губы. — Ты не должна оправдываться передо мной, — пытается улыбнуться, но, видимо, этому Косте предстоит учиться, как скрывать свой растущий гнев, превращающийся в ревность. — Я видел вас двоих в исполнении и знал, что ты не смогла открыться ему по-настоящему, Вика, — сокрушает тем, в чем я сама давно себе призналась. Снова опускаю глаза, как будто стыжусь этого. — И, — Дубровский запнулся, а тело напряглось. Между нами повисло тяжелое напряжение, — ты знаешь, что Вячеслав до сих пор не остыл к тебе? — Предполагаю, — робко кивнув, я разорвала наши объятия. — Костя, в моих мыслях был ты, даже, когда он был во мне, — признание дается тяжело, но я почувствовала облегчение, что смогла освободить часть своего волнения на этот счет. Мужчина напрягся, но согласно кивнул, будто разделял со мной подобное ощущение. — Как долго это продолжалось? — Что именно? — нахмурилась, не поняв ход его мыслей. Дубровский прочистил горло, и прошел к своему рабочему столу. Я наблюдала за тем, как играют его накаченные мышцы. Хотя было трудно отнести Костю к разряду качков, но тело определенно тренированное и хозяин поддерживает форму без фанатизма. Шумно сглотнув, я сама двинулась к нему, встав напротив.  — Почему ты продолжала с ним встречаться, если все это время думала обо мне, — поясняет. — Надеялась вышибить таким образом из мозгов тебя. Думала, смогу перестать думать и грезить тобой, когда как ты так легко обходился с другими женщинами. Костя, я не могла просто так подойти к тебе и признаться, ты бы просто отшил меня. А в «Готике» все случилось ненамеренно. Танец был для кого угодно, но я безумно рада, что им оказался ты. — Я тоже рад, — сухо произнес, и мне стало дурно, будто получила пощечину, признавшись мужчине в своих чувствах к нему. — Что-то не так? — сглотнув сухой комок, предприняла попытку прояснить ситуацию. Но Костя долбанул кулаком по столу, чем только напугал меня, и я отскочила в сторону на пару шагов. — Прости, — задышал часто, затем сжал свою переносицу с силой. — Я видел твои глаза, когда он трахал тебя, — он запнулся, посмотрев на меня своими черными глазами, которые стали еще темнее, — я хотел забрать тебя еще тогда, но не мог. А теперь жалею, что не пренебрег правилами. — Но, тогда бы и я не поняла твоих намерений, — кажется, начинаю вникать, почему Костя так разозлился. Я обошла стол, и обняла его со спины, утыкаясь носом в майку. Дубровский все еще разозлен, хотя не отталкивает меня. — Просто я идиот, сам потерял столько времени, руководствуясь глупыми правилами и своими принципами. — Мы не способны предвидеть будущее, но тем не менее можем его построить, — шепчу, целуя его сквозь майку. Костя обернулся в моих объятьях и схватил с жадностью за лицо. Неотрывно глядит, а затем обрушивается на губы, словно прежде их не вкушал. Едва удерживаясь на ногах, я так же вкладывала свои усилия, чтобы показать мужчине, как сильно я готова стать его, как люблю его, и хочу гораздо большего, чем просто секс. — Оставим разговоры, Вика, — наконец, Костя принял роль Дома. Повиновавшись, опустила голову и приготовилась выслушать его пожелания. Он ухмыльнулся, проведя пальцами по моим распухшим губам. — Никто не прикоснется к ним, кроме меня, — прорычал, все еще вспоминая обрывками сцены с другим мужчиной. — Никто не посмеет вообще прикоснуться к тебе, потому что ты моя. Моя, Вика. Тебе ясно? — задает вопрос, который раздался, как гром среди ясного неба. — Да, Костя, — мягко отвечаю, и мужчина впервые за несколько минут расслабился. — А теперь мы немного вспомним наши правила, саба, — Дубровский отошел от меня и, в приглашающем жесте, указал на кровать. Вот теперь всё будет по-настоящему. Эта мысль промелькнула в голове, когда я ступила по указанному направлению…  Глава 29 Проминая под собой матрас, я села на край и положила руки на бедра. Не поднимая головы, наблюдала за тем, как Дубровский приближался ко мне, словно хищник на добычу. Плавной походкой и практически бесшумной. — Вика, — шепчет моё имя, прикасаясь к лицу, он проводит по щеке, оставляя тепло от желанной ласки. Кожей ощущаю импульс искр и сразу закрываю глаза, впитывая ощущение нереальности. — Посмотри на меня, — в мощном голосе слышится приказ. Распахнув широко глаза, я пристально впилась ими в чёрный взгляд Кости. Впервые за всё наше время, которое мы провели вместе наедине, я почувствовала его власть над собой. Мужчина никогда не пытался намеренно выставлять себя хозяином моей души, но сейчас… в данную секунду мир ушел из-под ног, и я принимаю то, что Костя безмолвно предлагает. Свою любовь, способную дать мне чувство уверенности и защищенности в завтрашнем дне и в нём самом. — Твое стоп-слово, саба, — волосы, что каскадом расплелись за спиной, щекотали кожу, разжигая во мне желание прикосновений именно Дубровского. Томно вздохнув и шумно сглотнув, я облизнула иссохшие губы, затем, обдумав, прошептала: — Пусть будет банальный «красный». — Хорошо, — хмурится, но соглашается со мной. — Сейчас ты идешь в ванную и встаешь под струю воды. Выстави температуру горячей воды так, чтобы тебе было комфортно, и жди меня. Мне необходимо подготовиться, я не думал, что это произойдет прямо сейчас, — подмигивает мне, и я точно знаю, что Костя приготовил для меня самую мучительную пытку. Специально томит и играет моим желанием, скорее ощутить его в себе и стонать под ним от наркотического удовольствия. — Я поняла Вас, мой господин, — язвлю, намеренно сделав ударение на слове «хозяин». Дубровский неодобрительно цыкнул, но тут же взял меня за руку и помог подняться. — Твой острый язычок однажды будет наказан, как и сама хозяйка этого шикарного тела. Вика, правила «темы» для того и существуют, чтобы обе стороны с точностью до каждой запятой понимали, что хотят друг от друга. — Я хочу тебя, — сразу проговариваю, смотря на него пристально и с вниманием. Константин сначала было хотел отчитать за непослушание, но, ухмыльнувшись, развернул резко перед собой и опрокинул на край кровати. Получилось так, что я оперлась животом, а ноги свисали, выставляя мою попу во всей красе перед взором Дубровского. — Тогда, я покажу тебе на наглядном примере, что бывает с теми, кто пытается перетянуть на себя одеяло, — с хрипотцой проговаривает, встав позади меня на одно колено. Мужчина скрутил мои руки за спиной и теперь удерживает одной своей. Другой же бесстыдно стягивает трусики, оголяя мне попу. Конечно, я заерзала, и стала сопротивляться, но сразу получила жалящий шлепок, которой мигом дисциплинировал мой порыв борьбы. — Ай! — закричала, уткнувшись лицом в мягкое одеяло, потом повернула голову на бок, закусив нижнюю губу. Костя поглаживал ушибленное место, и я искоса наблюдала за его лицом, которое было абсолютно нечитаемым.