Тайлон искренне верит, что теперь наследство моего отца перейдет к нему. Я проклинаю этого слизняка. – Как там Ниридия? – осмеливаюсь спросить я. – Я в порядке, – отвечает она. Теперь, когда булькающие вздохи Реоны прекратились, ворчание моего первого помощника отчетливо слышно. – С ней все будет хорошо, – говорит Мандси, – если в скором времени я смогу добраться до своих лекарств. Мне нужно вытащить пулю из ее колена. Необходимо заставить Тайлона снова спуститься сюда. Я не смогу вытащить нас отсюда без какого-либо козыря в рукаве. – С тобой все в порядке? Райден сидит в камере рядом с моей. Раньше у меня не было времени даже посмотреть на него. – В порядке, – говорю я. Но это неправда. Не с двумя трупами на гауптвахте. – Что случилось после того, как ты уплыла? Этот вопрос проясняет мою голову, помогая сосредоточиться на чем-то другом, кроме запаха смерти вокруг. Я рассказываю им о новой встрече с мамой и о том, что она нам предложила. – Мы были так близки к тому, чтобы победить Каллигана? – спрашивает Ниридия. – Прекрати болтать, – приказывает ей Мандси. – Болтовня отвлекает меня от боли! – Мы и раньше попадали в трудные ситуации, – говорит Райден, – и все же выбирались из них живыми. Сделаем это еще раз. – У тебя в голове созрел какой-то гениальный план? – спрашиваю я. – Еще нет. Но я уверен, что что-нибудь придумаю. И на этот раз постараюсь избежать пулевых ранений. Ситуация слишком тяжелая, чтобы смеяться, но я ценю усилия Райдена. Я смотрю в иллюминатор своей камеры. Это напоминает о приятном вкусе свободы. Сквозь маленькое отверстие я вижу, как флот уходит все дальше в море, но «Авали» почти не сдвигается с места. Однако этого как раз достаточно, чтобы открыть мне отличную видимость на предстоящий бой. Хотя все люди моего отца заткнули уши, это не мешает им общаться. У флота короля пиратов уже есть своя система сигналов. Отец поднимает в воздух различные флаги, у каждого из которых свое значение. Так король пиратов с легкостью может координировать атаку. Мое внимание теперь сосредоточено на моей матери и сиренах. Они ведь не всплывут на поверхность? Не тогда, когда в воде так много кораблей. Они же должны понимать, насколько это опасно. Но откуда им знать, что их голоса не очаровали мужчин? Они будут считать себя неуязвимыми, когда столкнутся с ними. – Оставайтесь под водой, – шепчу я. – Я проделала весь этот путь не для того, чтобы увидеть, как умирает моя мать. Сначала ничего не происходит. Корабли встают на якорь и ждут. Пока один из мужчин не бросается за борт. Я не видела, как это произошло, но услышала всплеск, а затем заметила человека в воде. Интересно, тянули ли они жребий или мой отец просто выбрал кого-то в жертву, заманил его на борт своего корабля и толкнул? На мгновение все замолкают. Никто, кроме упавшего пирата, не шевелится в воде. А потом слышится песня. Сначала слабая, но вскоре она становится всепоглощающей. Я предполагаю, что бедняга, барахтающийся в воде, ничего не слышит, потому что он не спешит нырнуть на дно. Вместо этого я вижу, как изящные руки хватают его, чтобы утянуть вниз. Вода снова успокаивается, но ненадолго. Еще несколько нот всплывают на поверхность – самые красивые песни, которые я когда-либо слышала. Разные, они исходят сразу от многих сирен, но почему-то их мелодии прекрасно сочетаются друг с другом. Вместе они поднимаются и опускаются в ритме, который пронзает мое сердце. Мужчины из моей команды остаются спокойными. Хотя их уши и открыты – воск из них, вероятно, вытащил мой отец во время нападения, – но это не имеет значения. Верные обещанию моей матери, сирены не тянут четырех мужчин, оставшихся в моей команде, на дно океана. Они поют всем остальным пиратам, приглашая их присоединиться к ним в бодрящей воде, обещая любовь, тепло и принятие. Красивые сирены с густыми волосами пробиваются сквозь поверхность воды. Их рты открыты в песне. Сирены дразняще двигаются, пытаясь заманить мужчин в воду. Странно, насколько отчетлив этот звук среди взрыва пороха. Боевые кличи доносятся до нас по ветру. Сирены завывают и шипят. Многие мужчины держат гарпуны, ожидая подходящего момента, чтобы швырнуть их в существ, которых я не могу ясно разглядеть. Другие пираты направляют пушки или мушкеты прямо в воду, стреляя и перезаряжая их как можно быстрее. Вода быстро вращается в нескольких потоках, созданных стремительно плывущими сиренами. Светящиеся тела виднеются на поверхности воды в клубке густых волос и окровавленной кожи. Песни обольщения некоторых сирен превращаются в песни скорби. В то время как люди на кораблях остаются невредимыми, некоторым все же приходится рисковать собой. Многих пиратов заставляют садиться в лодки, чтобы метать гарпуны с более короткого расстояния. Другие же направляют свои ружья на воду, но не могут перезарядить их достаточно быстро. Как только они делают выстрел, руки сверкающих оттенков, от слоновой кости до золотисто-коричневого и полуночно-черного, выныривают на поверхность и утаскивает мужчин под воду. Одна сирена выныривает, перепрыгивает через лодку, как дельфин, и падает на ничего не подозревающего пирата, сбивая его с ног и забирая в море вместе с собой. Она красива так, что на нее почти больно смотреть, с волосами до колен цвета белого звездного света, украшенными жемчугом и ракушками. Сирены так похожи на обычных женщин суши. Если бы не заостренные ногти и зубы, а также изысканная красота, никто не нашел бы разницы. Даже без чарующих песен пираты, словно загипнотизированные, смотрят на воду. Многим это стоит жизни. Странно вживую видеть жестокость и красоту себе подобных. Так много из того, чем я являюсь, обретает смысл. Безжалостная убийца во мне, возможно, является частью моей натуры, а не моего воспитания. Над поверхностью океана появляется рыжая шевелюра. – Нет! Вернись обратно под воду! – кричу я так громко, как только могу, но меня не слышно из-за расстояния, которое нас разделяет, из-за пушечного огня и выстрелов. На ближайшем к моей матери корабле кто-то тычет в нее пальцем и шепчется. Ружья немедленно заменяются сетями. Королева сирен – грозное существо, она не сдается так просто. По меньшей мере дюжина человек погибает. Но все же им удается ее поймать. Я наблюдаю, как Авали несут на «Череп дракона». Вижу, как оставшиеся в живых сирены отступают. Теперь, когда их королева в плену, они ничего не могут сделать без ее руководства. Каллиган будет допрашивать ее. Пытать, пока не получит желаемую информацию. И я ничего не могу сделать, потому что в очередной раз застряла в тюремной камере. Океан снова становится спокойным, как будто никакого сражения и не было. Ночь опускается на воду, и пираты засыпают. * * * Я пытаюсь позвать Тайлона. Может, теперь, когда сирены проиграли, мужчины осмелятся вытащить воск из ушей. Но ночь продолжается, а я вынуждена признать, что никто из них ни черта не слышит. Они не реагируют на мои крики, не отваживаются спуститься на гауптвахту. Они, скорее всего, спят на наших койках на другой стороне корабля. Я падаю на пол, положив руки на согнутые колени. Что мне теперь делать? В соседней камере шевелится Райден. Он прижимается к решетке, чтобы получше разглядеть меня. – Иди сюда, – зовет он. Я подхожу так близко, как только могу. Некоторые из команды тихо шепчутся между собой. Наш с Райденом разговор, вероятно, не услышат. – Я хочу тебе кое-что сказать. – Что именно? – шепчу я. – С тобой и твоей командой на борту мне впервые понравилось быть пиратом. Я смеюсь громко и неловко. – Не пытайся заставить меня чувствовать себя лучше. Сегодня я потеряла двух друзей, а Ниридия ранена. Так что я не хочу смеяться. – Не нужно падать духом. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Каллиган еще не победил. Но чем дольше мы сидим здесь, в темноте тихих камер, тем больше я начинаю думать, что король пиратов победил. Мы в ловушке. У него моя мать. Вскоре он получит и сокровища сирен. Мы же заперты на гауптвахте с двумя трупами. Мое сердце разрывается от осознания того, скольких я потеряла в этом путешествии. Как только мы вернемся в крепость, нас ждет еще больше смертей и пыток. Не думаю, что у моей команды еще осталась надежда на спасение. – Капитан! – шепчет кто-то. И этот кто-то не заперт в камере.