– Я не голодна, во мне целая тарелка пасты. И белый сыр. – Вот только не надо врать. Я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь. В следующий раз не стесняйся. Она быстро набрала кому-то сообщение. Через несколько минут в дверь позвонил всё тот же неизменный цыган. Он взял бездыханное тело женщины на руки и унёс его так же молча, как и принёс. – Ну а теперь давай мерить шмотки? – радостно захлопав в ладоши, предложила блондинка. Опять?! Я же мерила всё это в торговом центре! Наотрез отказавшись, я забралась с ногами на кровать в спальне и открыла телефон. «Как дела?» – спрашивала мама в вайбере. «Так себе, как ты?» «Бегала по делам, устала. Дома всё в порядке? Не забываешь убираться?» «Да, я справляюсь». «Хорошо. Не оставляй грязную посуду в раковине!» «Ок». Мария пришла в спальню минут через десять. Абсолютно голая. Наверное, я покраснела. – Не вижу смысла одеваться у себя дома, – заявила она, садясь ко мне на кровать. – Тебе что-нибудь нужно? Может, воды? Если хочешь, можем порезвиться. – Она подмигнула и расхохоталась в ответ на моё немое возмущение. – Знаешь, ты слишком зажата для вампира. – Я не вампир. – Твоя стадия отрицания порядком затянулась, – зевнув, ответила она и ушла, покачивая бёдрами. «Где вы?» – внезапно написал мне на вайбер неизвестный номер. «В постели», – честно ответила я. «Вы в Румынии?» «Да». «Слава богу, господарша!» …Мы проболтали с Бесником ещё час. Сначала он долго уточнял, где конкретно я нахожусь. Но я могла лишь сказать, что меня увезли куда-то в Бухарест, столицу Румынии. Ни названий улиц, никаких других ориентиров я назвать не смогла. Потом он долго убеждал меня, что Мария очень опасна, так как она вампир. Вау? Да неужели?! А ничего, что, по его же словам, я тоже вампир? Под конец он резко перескочил на свою больную тему и начал допытываться, одна ли я в постели и что на мне надето? Я быстро пожелала ему спокойной ночи и выключила телефон. Совсем. Ещё не хватало, чтобы, пока я сплю, моя сестрица или её цыган копались в моей переписке… – Ты идиот? – спросил граф, раздражённо сверкнув глазами. – Да, господарь, – не стал спорить фамильяр, но Дракулу лишь разозлила такая покорность. Он оскалил клыки, быстро спрятал их, закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Почему ты сразу не нашёл её по телефону? Это первое, что ты должен был сделать! Отследил геолокацию? – Я пытался, мой господарь, но геолокация не определяется. Ваша старшая дочь умна и хитра, она сделала всё, чтобы её невозможно было отследить. А так как Нина с ней… – Мне неинтересно слушать оправдания, Бесник. – Граф ударил кулаком по столу и поправил длинные седые локоны, упавшие ему на лицо. – В конце концов, не настолько ты мне и нужен, чтобы терпеть твои проколы снова и снова. Или ты, может быть, думаешь, что я в таком уж восторге от вкуса твоей жиденькой крови? От его холодного смешка у Бесника мурашки пробежали вдоль позвоночника. Румын инстинктивно поёжился, он слишком хорошо знал опасную непредсказуемость своего хозяина и господина. – Завтра же, как только они покинут жилище вашей дочери Марии, я смогу отследить её телефон! И сразу заберу Нину к… – Не спеши. Пусть девочки пообщаются. А ты разберись с этим турецким выродком. – Я не могу убить вашего брата, господарь, он слишком силён… – округлил глаза перепугавшийся фамильяр. – Какой же ты идиот… Уж не высосал ли я у тебя мозги вместе с кровью, а?! Бесник молчал. Лучше молчать, потому что любое возражение чревато медленной смертью, он слишком часто это видел и слишком хорошо знал, что ему не стоит ждать никакого снисхождения за долгую преданную службу. – Я не сказал «убей», – после секундной паузы пояснил граф. – Я сказал «разберись». Выясни, сколько ещё его исламских шавок в моей стране? Что они знают и чего не знают? Насколько они сильны? Какие у них планы? И главное – какой план вынашивает он, мой плешивый братец Раду… – Но ведь он не плешивый, господарь, вы спутали, он Раду Красивый! Граф встал, демонстративно медленно проткнул двузубой вилкой свою ладонь, потом поднял руку и любовался, как сквозные раны быстро затягиваются. – Ты хоть знаешь, сколько более сообразительных кандидатов метят на твоё место, только и мечтая, чтобы ты наконец оступился? А знали бы они, сколько раз я закрывал глаза на твои промахи, так непременно бы подумали, что я поганый мужеложец, как мой недостойный брат. Кстати, о ложе… – вдруг сменил тему Дракула. – Есть свежие красавицы? Я давно не согревался теплом обнажённых женских тел. Скажи Мирче, чтобы отобрал мне трёх лучших. Или четырёх. – Да, господарь. Мирча постарается, чтобы всё было незаметно. – Нет уж, пусть всё будет заметно, – сдвинув брови, возразил граф. – Пусть они визжат и вырываются, а через несколько дней люди найдут их обескровленные тела у подножия горы. Пусть все боятся. Страх дисциплинирует. А кровь с адреналином имеет особо изысканный вкус. За столько лет станешь гурманом, знаешь ли… Рано утром я проснулась от странного шороха. На мою кровать села Мария в белом с золотым кружевом белье от «Виктория сикрет». Оттенок белого почти полностью сливался с её белоснежной кожей. Казалось, что в некоторых местах она просто покрыта тонким слоем ажурной позолоты. Да, есть женщины, которые всегда и во всём выглядят просто потрясающе. Я к ним не отношусь. – Проснулась, сестричка? – повернув ко мне голову, спросила блондинка. – Как спалось? – Лучше, чем в гробу. Она тонко усмехнулась. – С кем переписывалась вчера так долго? У меня превосходный слух, а твои пальчики так стучат по дисплею смартфона… – С мамой, – практически не соврала я, встав с кровати. Первым желанием было открыть окно и впустить в комнату солнце, но потом я вспомнила, что Марии нельзя. Она молчала. Я включила телефон, проверила процент зарядки. – Будем завтракать? – не выдержав, спросила я у «сестры». – А? Завтрак? Не знаю, я не думала об этом, – ответила она рассеянно. – Тогда зачем ты пришла ко мне в комнату? Мария пожала плечами. Ок, без проблем, это её дом, и она может ходить где хочет. Я сообщила, что иду в душ. Блондинка кивнула, как-то долго смотрела в пол, а затем вдруг подняла на меня полные слёз глаза и сказала: – Посиди со мной? Хм… Я, уже стоявшая в дверях комнаты, вернулась и села рядом с ней на краешек кровати. Мы посидели молча, плечом к плечу целую вечность, а потом она без предупреждения разрыдалась уже всерьёз. Сама того не заметив, я метнулась в кухню и через минуту вернулась в комнату с подносом. Кое-как нарезанные ветчина и сыр, разодранный на дольки апельсин, красное вино, два фужера на тонких ножках, полотенце и бумажные салфетки – для слёз. Блондинка всхлипнула и жадно осушила фужер. Потом сползла на пол и вновь принялась рыдать. Я налила ещё вина, но она отрицательно замотала головой. – Тебе-то хорошо-о, – гундося, протянула она, – живёшь там… в своей этой… крохотной квартирке… на отшибе мира, как все несчастные-е, нищие-е люди-и… – Вообще-то у нас трёшка. – Я даже обиделась немного. Наша с мамой квартира по современным российским меркам очень даже просторная. Хотя с этими бухарестскими хоромами, конечно, не сравнить… – Слово-то какое: «трё-ошка»?! – горько всхлипнула она, вытирая нос шёлковым рукавом. – Учишься в провинциальном институтике, никаких перспектив, никакой карьеры потом, только в сетевой магазин за кассу, всю жизнь челядь обслуживать! Да она охренела! Я чуть было не завелась, но, подумав… Вот если совсем уж честно, куда я после института? Связей у мамы нет, чтобы меня по блату пристроить. А без опыта работы свежевыпущенного бухгалтера никто не возьмёт… – Экономишь на всём, из аксов всего две сумки и рюкзак, лифчик вообще с чужой груди, ношеный! А я так не могу-у! Мне надо «Виктория сикрет»! И под сумки-и у меня в гардеробной целый шка-аф! Она отхлебнула вино уже прямо из бутылки и занюхала долькой апельсина. – Ты с мамой живёшь, знаешь её, помнишь! А я свою не помню-у! И все постоянно говорят «дочь шлюхи», «дочь шлюхи», убить готова-а… Ну тут да, в этом плане мне явно больше повезло. Я сочувственно протянула ей бумажный платочек. Мария дважды громко высморкалась и икнула. – Даже папочка Влад говорит, что я дочь шлюхи. Хотя сам мою мать соблазнил, поматросил и бросил! Кажется, это я уже слышала, ну да ладно, пусть выговорится. Я подвинула к ней поближе тарелку с ветчиной, но она снова присосалась к бутылке и не отлипла, пока не осушила её всю. – А чё, вина больше нет? – спросила она, но тут же опять всхлипнула: – Ну а чё, я ж дочь шлюхи, мне можна! Сплю с кем захчу, кого захчу, обескровлю кого захчу, кастрирую, мне всё можна-а, я Мария Бальса, само совершенство, меня все хотя-ат! А тебе везёт, ты стра-ашненькая-а! В смысле, блин?! Во-первых, мне обидно. Во-вторых, где тут логика вообще?!