Два других полицейских офицера прибыли на следующий день, чтобы расспросить о Шарлотте. Детектив О’Коннор был коренастым мужчиной лет сорока с лишним с красными прожилками на носу и щеках; ему явно было неловко в обществе скорбящих людей. Я бы тоже предпочел, чтобы его тут не было. Детектив Кармайкл была значительно моложе, с рыжими волосами, собранными в тугой пучок; она сочувственно улыбалась нам. Я подумал, что в сценарии допроса она играет роль доброго копа. Они предположили, что мне лучше не ездить на опознание тела Шарлотты, учитывая то, с какой высоты она упала и в каком положении приземлилась. Получается, головой вниз. Ее подняли вертолетом обратно на вершину обрыва, но понятно было, что она давно мертва. Я испытал облегчение от того, что мне не придется видеть ее в таком состоянии, хотя и чувствовал себя эгоистом. – Вы еще не знаете, почему моя жена мертва? – спросил я. – Не знаем точных обстоятельств того, что случилось вчера, – сказала детектив Кармайкл. – Пока работаем с показаниями свидетелей. – Кто был человек, похитивший ее? Детектив О’Коннор беспокойно заерзал в кресле. – На это мы тоже не сможем ответить, пока его тело не будет найдено в море или выброшено на берег. Надеемся вскоре найти его. – Значит, мужчина? – Предполагаем. – Какая-то бессмыслица, – продолжил я. – Зачем ему похищать Шарлотту и везти ее так далеко, чтобы убить? Это, конечно же, должен быть кто-то, кого мы знаем, иначе она никогда не позволила бы ему сесть в ее машину. И почему квартира не рассматривается как место преступления? Разве вы не собираетесь искать улики? Мама крепко сжала мой локоть. Джонни, будучи на два года младше меня – ему только-только исполнилось двадцать девять, – тем не менее всегда был самым прагматичным из нас. И сейчас у него был такой вид, будто он хотел, чтобы я угадал его мысли. О’Коннор посмотрел на них всех, потом на меня, но не сказал ни слова. – Я что-то упускаю? – спросил я. – Вам нелегко будет слышать это, Райан, но, судя по предварительным результатам следствия, Шарлотта по своей воле принимала участие в том, что случилось вчера. – Не говорите глупостей, – отозвался я. – Конечно же, она не могла по своей воле. Ее привели туда силой, или же этот человек заманил ее под каким-то предлогом… Кармайкл прервала меня: – Райан, два разных свидетеля видели, как эти двое вместе шли к краю обрыва. Ни Шарлотта, ни мужчина не выглядели встревоженными. Каждый держал возле уха мобильный телефон, когда они переступили через ограждение, а потом шагнули с обрыва. К несчастью, камеры наблюдения на парковке не работали. Поэтому мы пока не можем ничем подтвердить показания. – Значит, свидетели ошибаются, – твердо возразил я. – Должен признать, Шарлотта в последнее время была слегка подавлена, но ей уже становилось лучше, она не стала бы убивать себя. Мы так старались обзавестись ребенком, и нам оставалось всего два месяца до срока. Она не стала бы лишать жизни ни себя, ни нашего ребенка. Не было на это причин. – Они шли, держась за руки, – негромко сообщила Кармайкл. – Что? – Свидетели говорят, что Шарлотта и мужчина держались за руки, когда прыгнули с обрыва. Мой мир резко остановил вращение. Я открыл рот, чтобы заспорить, но, судя по выражению лиц всех остальных, они поверили. Я не успел поднять руку к глазам достаточно быстро, чтобы скрыть слезы. Отец привлек меня к себе, и я почувствовал, что он тоже пытается удержаться от рыданий. – Как вы думаете, какие отношения могли быть между этим человеком и Шарлоттой? – спросил Джонни. – Еще один вопрос, на который у нас пока нет ответа, – сказал О’Коннор. – Расследование только начато. – Значит, считаете, будто между ними были какие-то отношения? – Только потому, что что-то одновременно привело их в это место – и, как мы думаем, с одной и той же целью. – Умереть, – обронил я. Это не был вопрос. Они кивнули, но я замотал головой. – Нет, не верю. Шарлотта ни за что не поступила бы так ни с собой, ни с нами. Не вижу в этом никакого смысла, а вы видите, потому что не знаете ее. Мам, ты думаешь, она изменяла мне или хотела покончить с собой? – Уже не знаю, что думать… – Она смотрела на стол. – Пока все улики указывают на то, что смерть была добровольной, Райан, – добавил отец. – Но давай пока что не будем об этом беспокоиться… – Тогда о чем беспокоиться? – повысил я голос. Никто не ответил. Я больше не мог слушать ни полицию, ни родных. Выскочив из гостиной, бросился в спальню и захлопнул за собой дверь с такой силой, что услышал, как свадебные фотографии, висящие в коридоре, закачались на стене. Я отчаянно хотел позвонить Шарлотте и услышать ее ответ, чтобы она сказала мне, что это какая-то жуткая ошибка, что с ней всё в порядке. Я даже отдаленно не мог осознать: никогда больше не услышу ее голос. Глава 3 Три дня после Шарлотты Так многое из того, во что ты веришь – или из того, в истинности чего ты себя убедил, – может обернуться своей противоположностью быстрее, чем кажется. Я отчаянно хотел верить, что случившееся с Шарлоттой стало результатом какой-то подставы, что она была убита этим незнакомцем, а не пошла с ним по своей воле, чтобы шагнуть навстречу смерти. После еще одной бессонной ночи я включил свой «Айпэд» и вышел в интернет, чтобы посмотреть на то место, где она умерла. Бирлинг-Гэп в Восточном Сассексе был частью прибрежных утесов Семь Сестер с панорамным видом на Ла-Манш. Шарлотту нашли у подножия пятисотфутового обрыва, известного сильными осыпями. «Это куда более логично! Они с тем мужчиной не покончили с собой, просто почва осыпалась под ногами!» Конечно, если б они отправились так далеко ради того, чтобы умереть, то проехали бы на несколько миль дальше по побережью до Бичи-Хэд. Именно там любимое место самоубийц, а не на Бирлинг-Гэп. – Папа, кажется, я знаю, что случилось с Шарлоттой… – поспешно начал я, входя на кухню. Родители, Джонни и детектив Кармайкл сидели за столом, перед ними стоял раскрытый ноутбук. Я был удивлен тем, что полиция явилась к нам с утра в воскресенье. – Присядь, Рай, – велел Джонни, и я послушался. – Утесы известны тем, что там постоянно происходят оползни, – продолжил я. – То, что произошло с Шарлоттой, было просто несчастным случаем. – Должна вам кое-что показать, но это будет нелегко видеть, – осторожно начала Кармайкл. – Пожалуйста, Райан, посиди спокойно хотя бы минуту, – попросила мама. Кармайкл нажала кнопку воспроизведения. Запись была сделана с видеорегистратора, который водитель забыл выключить, когда припарковал машину ради прогулки с собакой. По возвращении он обнаружил, что бампер поцарапан. А просматривая запись, обнаружил, что в объектив попали и другие события. Я затаил дыхание, глядя, как Шарлотта выходит из машины. По сравнению с большинством беременных живот у нее выпирал относительно слабо, и в тот день она замаскировала его широким плащом. Идя через парковку, Шарлотта прижимала к уху телефон. В поле зрения показалась мужская фигура – и рука этого человека тоже была поднесена к уху, как будто он с кем-то разговаривал по телефону. Я напрягся, когда они с Шарлоттой обнялись. Мне хотелось закрыть глаза, но я не мог отвести взгляд от экрана. Потом они взялись за руки и медленно, но решительно направились через парковку к ограждению, препятствовавшему посетителям подходить слишком близко к краю. Мужчина перелез через ограждение первым и протянул руку, чтобы помочь перебраться Шарлотте. Оказавшись по ту сторону, они, все так же держа возле уха телефоны, направились к краю обрыва. Желудок сжался, когда они неожиданно рухнули за край, пропав из поля зрения регистратора. Мама зажала рот ладонями, папа отвернулся от экрана. Неопровержимое доказательство того, что Шарлотта не была похищена и не поскользнулась на краю обрыва, что земля не осыпалась у нее под ногами. Я больше не мог считать, будто свидетели ошиблись в своих показаниях. Не знаю, как долго мы сидели в полном молчании. Я чувствовал, как все буравят меня взглядами, ожидая реакции, ожидая, что я что-нибудь скажу. Но я не мог отреагировать – никак. Вместо этого я пытался представить, что происходило в голове Шарлотты в последние моменты. Была ли она напугана? Умерла ли сразу или какое-то время мучилась от боли? Думала ли она обо мне, или же просто выкинула из головы? Почему она так поступила? Быть может, узнала от врачей, что с ребенком что-то не так, и решила, что у нее нет иного выбора, кроме как оборвать сразу обе жизни – свою и нерожденного младенца? Может, этот незнакомый мне мужчина уже давно появился в ее жизни, просто скрывался так хорошо, что я и не подозревал о его существовании? Может, Шарлотта забеременела от него? Кто разговаривал с ними по телефону, когда они вдвоем шли навстречу смерти? Насколько поганой должна быть наша с Шарлоттой совместная жизнь, если она решилась вот так жестоко оборвать ее? Во всей этой мешанине было лишь одно, в чем я был совершенно уверен: я знал свою жену далеко не так хорошо, как мне казалось. Схватив пиджак и ключи, я вышел из квартиры, никому не сказав ни слова, и пешком направился к Эбингтон-парку, где в детстве часто проводил выходные и каникулы, играя с друзьями в футбол и крикет. В более поздние времена мы с Шарлоттой гуляли там по субботам, подкармливая уток и гусей в прудах и покупая мороженое в автофургоне, припаркованном возле детского игрового парка. Еще недавно я думал, что когда-нибудь приведу своего ребенка в этот парк и буду стоять у подножия горки или под металлическими лесенками для лазания, готовый подхватить его, если он поскользнется. Но теперь… Я сидел на скамейке и смотрел на воскресный матч между двумя местными командами, игравшими на одной из площадок, однако почти не воспринимал происходящее. Рассеянно вертел на пальце обручальное кольцо, вращая его по часовой стрелке, потом вдруг осознал, что в нагрудном кармане пиджака что-то лежит. Вспомнил, что это такое, и достал маленькую подарочную коробочку, обвязанную бантиком. Я собирался отдать этот подарок Шарлотте в тот вечер – на годовщину нашей свадьбы. В коробочке лежал ключ от дома, купленного втайне от нее. В то утро перед работой я подписал контракт и забрал у агента по недвижимости ключи от коттеджа, в который Шарлотта буквально влюбилась. Он находился в Харпоуле, поселке вблизи от нашего города, и пустовал уже несколько лет. Шарлотта много раз видела этот дом, когда мы забирали Оскара, пса моих родителей, и вывозили его прогуляться по сельской местности. Мы часто мечтали переехать в дом в окрестностях города, когда нам станет слишком тесно в квартире. Я смутно помнил, что в детстве несколько раз побывал в этом доме. Мама была школьной подругой Кэтрин – женщины, жившей там. Она брала меня в гости, поиграть с Робби, сыном Кэтрин, пока сама болтала с товаркой. Кэтрин переехала в другое жилье, когда ее пропадавший без вести муж внезапно появился на пороге. Он исчез за двадцать пять лет до этого, а Кэтрин осталась одна растить троих детей. Все полагали, что муж погиб в результате несчастного случая, и возвращение стало для них шоком. Один из их сыновей был участником известной музыкальной группы, поэтому все мировые сводки новостей сообщили, что его отец вернулся и закончил свои дни – уже по-настоящему – на деревенском кладбище. Кэтрин съехала из дома почти сразу же, но прошло много времени, пока она выставила его на продажу. И хотя коттедж слегка обветшал, Шарлотта увидела, какой потенциал таит в себе это здание, и почти сразу влюбилась в него. Было чертовски трудно держать покупку в секрете; приходилось изворачиваться, чтобы устроить все дела с нотариусом, агентом по недвижимости, ипотечным брокером и банком. Даже пришлось перенаправить официальные письма на адрес родителей. Бог знает, сколько народу было привлечено, чтобы сохранить эту тайну. Я так крепко сжимал в ладони ключ, что на коже осталась вмятина. Гадал: если б я на день раньше сказал Шарлотте о том, что купил дом нашей мечты, может быть, это спасло бы ее? Но теперь я уже не мог этого узнать. Глава 4 Шесть дней после Шарлотты Любовь к Шарлотте быстро тонула в ненависти. Несколько дней назад мне хотелось запереться в нашей спальне и никогда не выходить. Все в этой комнате напоминало о Шарлотте – от обоев с цветочными узорами до запаха духов, оставшегося на подушках и шторах, которые она когда-то подбирала в тон к обоям. Я знал, что запах в конце концов выветрится, поэтому хотел погрузиться в него, пока была возможность. Но сейчас он лишь вызывал у меня тошноту. Мне требовалось объяснение, почему она так поступила со мной, поэтому я обшарил квартиру, выискивая, не оставила ли она предсмертную записку. Полиция забрала все ее электронные устройства, поэтому я просмотрел блокноты, мусорные корзины, карманы одежды, перетряхнул книги, ящики комода и шкафчики на кухне – однако не нашел ничего. Мне нужно было укрыться в каком-нибудь надежном месте, подальше от женщины, которая уничтожила меня одним-единственным эгоистичным поступком. Поэтому я отправился в дом, где вырос. Оказавшись у мамы и папы, я осознал, сколь многое в детстве воспринимал как должное. От меня только и требовалось, что сделать домашнее задание до того, как сесть играть в «ФИФА’99» на «Нинтендо», и заботило меня лишь то, сколько мы с Джонни успеем погулять, пока мама не позовет пить чай. Сейчас я тосковал по тому времени. Больше не хотел быть взрослым. Этим взрослым, по крайней мере.