Она выбежала. Свист тетивы. В спину почти одновременно вонзились две стрелы. Дагмара рухнула на землю со стоном, который быстро затих. Даже слишком быстро, но пусть считают, что особенно метко попали. Она не шевелилась. Ждала, пока один из лучников подойдёт к подстреленной добыче. — Оу, кажется, это был твой первый раз, — раздалась сверху насмешка. — Ну, не повезло, попутал. Мужчина склонился, чтобы выдернуть стрелы, но Дагмара вскочила, ударяя его головой по носу. Мужчина взвыл, она выхватила у него из-за пояса топорик и метнулась в сторону, назад, к костру. Схватив головёшку, Дагмара кинула её во второго охранника, попав в глаз. И ещё одну. И в другого. Под руку попался камень? Тоже пойдёт! Дагмара швырялась всем, до чего могла дотянуться, лишь бы не дать заметить метнувшихся влево от входа пленников. Дагмара выдохнула, только когда Раиса и дети скрылись во мраке с другой стороны пещеры. Болели руки и раны на спине. Не так сильно, как от оберега. Но всё же. Пока Дагмара заторможено смотрела на обожжённые почти до кости ладони, ещё одна стрела попала ей прямо в сердце. Больно. Досадно. А ещё остальные торговцы выбежали на улицу, после сна не до конца осознавая происходящее. Выдернув стрелу, Дагмара прижала руку к груди, по которой расползалось тёмное пятно. В ночи кровь казалась почти чёрной, только костёр отражался в падавших с наконечника стрелы каплях багровыми всполохами. А что, самое то для мертвечины. Дагмара запрокинула голову, обращая лицо к бледному диску луны, и рассмеялась. Громко. Почти истерично. Вот он — ответ на неозвученный вопрос. Дыра в сердце принесла лишь боль без надежды на быстрое избавление. Страшно, непостижимо и очень смешно. И от этого смеха, от осознания, почему подстреленная девушка стоит, словно ничего не случилось, у всех вокруг кровь застыла в жилах. — Нечисть! — нервно вскрикнут тот, что ближе всех стоял, и отшатнулся, пытаясь нащупать пропавший топорик. — Спасибо, я знаю, — с улыбкой ответила Дагмара, поднимая оружие и пытаясь скрыть дрожь в руках. У этого представления, у этой показухи была лишь одна цель — как можно дольше удерживать внимание на себе, не давать вспомнить о других пленниках. Оцепенение, вызванное страхом перед потусторонним, быстро сменилось нервными, яростными, беспорядочными атаками. Попытками схватить, застрелить, зарубить. Дагмара понимала, что долго не протянет, что слишком плохо уворачивается и что в итоге потеряет сознание от боли, лишится сил. Понимала, что слишком полагается на свою смерть. Но пути для отступления не было. *** Ириней с прошлой ночи чувствовал невнятное беспокойство, но не мог понять его причину. И без того каждый день как на иголках был, злясь на себя, что какие-то люди так долго шастают безнаказанными по его владениям, но теперь совсем места не находил. Руфь только вздыхала, смотря на супруга, да заваривала травки успокаивающие. Уж вечер наступил, и хотя колющая тревога стала затихать, ожидаемого успокоения это не принесло. Наоборот, Иринея не покидало чувство, будто он что-то упускает. Неудивительно, что в таком состоянии он слишком грозно посмотрел на распахнувшуюся с шумом дверь. На пороге стоял непривычно хмурый Лешко. Он нервно повёл плечом, встретившись с братом взглядом. — Дагмара не у тебя? — спросил вместо приветствия. — Нет. С чего ей тут быть? — насторожённо уточнил Ириней. — Да вот... Я ж завтра купцов привести должен был, хотел напомнить про это. Стучал-стучал, ответа не получил. Спросил у Дианы, а она говорит, что Дагмара по грибы ушла. — Лех, ближе к сути, — неожиданно нервно поторопил Ириней. — Позавчера. Ушла и больше не появлялась. Я думал, она осталась у тебя, но... — Куда она уходила? — Эм... В боровой лес? Я не знаю, что у вас так называют. Зато Ириней знал. Местная нечисть так прозвала богатую на боровики часть леса, но путь туда был достаточно прост, чтобы Дагмара не потерялась даже в первый раз. Если только тут не замешан Цитбор. Ириней метнулся за посохом и выскочил на улицу, оставив Лешко в состоянии полного недоумения. Тот оторопело выглянул за дверь и увидел лишь скрывшегося за деревьями медведя. — Час от часу не легче, — пробормотал Лешко и почесал в затылке. Ириней за несколько минут добрался до скромной избушки, что тихо затаилась в глуши. Наплевав на вежливость, он распахнул дверь, мысленно пообещав, что оторвёт хозяину дома уши, не окажись тот на месте. Щуплый мужчинка застыл с помелом в руках и растерянно улыбнулся неожиданному грозному гостю. Обычно слишком весёлый и не в меру озорной, сейчас он как-то растерял весь запал под тяжёлым взглядом Иринея. Аука отставил метёлку и вкрадчиво поинтересовался, что привело милого друга в сие скромное жилище. — Ты на днях никого не путал? — строго спросил Ириней, грозно нависая над Цитбором. — Ну... Девку одну в боровом лесу... А что такого? — непонимающе спросил он и тут же ойкнул, получив затрещину. Ириней схватил Цитбора за руку, вытащил на улицу и закинул на спину медведю, после чего с нечеловеческой ловкостью вскочил сам. — Быстро показывай, куда её завёл, — рыкнул Ириней. Аука поёжился, понимая, что для такой злости у хозяина леса должна быть веская причина. Недолго подумав, он задал медведю направление и всё же решился снова спросить, что такого было в столь непримечательной девке, что о её судьбе сам леший забеспокоился. — Она Калистова. И если твоя пакость нам все планы спутает, легко не отделаешься. Чем ближе они были к тому месту, куда Цитбор завёл Дагмару, тем острее становилась тревога, что преследовала с прошлой ночи. Цитбор нервно сглотнул, понимая, что девки-то на старом месте уже не окажется, но от второй затрещины это может не спасти. Он осторожно обернулся, растерянно посмотрел на хмурящегося Иринея, но тот уже знал, что делать дальше. С такого расстояния он хорошо чуял тех людей, которых пытался найти все эти дни. И что-то подсказывало, что слишком везучая Дагмара затерялась там же. Сегодня полной луне предстало особо дивное зрелище: как четвёрка работорговцев, увлечённая попытками усмирить слишком прыткую для мертвечины девку, упустила тот чудесный момент, когда их окружила стая волков под началом лесного царя. Который был в слишком дурном настроении, чтобы оставить зверей без еды. Иринею не было дела до полных боли и ужаса криков, он беспокойно метнулся к Дагмаре. Вся её одежда была тёмной и мокрой от крови, и тело больше походило на подушку для булавок, жуткое подобие человека, на котором не осталось живого места. Мутный, не видящий взгляд был направлен в пустоту, но Дагмара как-то смогла понять, в чьих руках оказалась. — Помогите... Выбраться... Д... Детям? Друзьям? Другим? У неё не хватило сил, чтобы договорить. Судорожно, хрипло вдохнув, она обмякла, утратив последние признаки жизни. Глава 10. Возвращение к делам Дагмара попробовала пошевелиться и тут же тихо застонала — всё тело ужасно болело и ныло. Что неудивительно, ведь после всех тех ран даже такое нечеловеческое тело быстро не оправится. Хотя Дагмара не ведала, сколько времени без сознания провела. Она открыла глаза и неспешно осмотрелась, слабо улыбнулась, узнав дом Иринея. Что-то эта ситуация отдалённо напоминала, только пострадать в этот раз из-за людей пришлось куда сильнее. Люди... Положив руку на грудь, выдохнула облегчённо. Сердце всё ещё билось, а значит, мертвее она не стала. «И всё же... Как долго я пролежала? Добралась ли домой Раиса? Не вернулся ли Калист? Ох, я же совсем работу запустила... Думала один день отдыха себе дать, но не меньше трёх потеряла». Воспоминания о работе совсем не обрадовали. Хотя Калист и не сказал, что к его возвращению всё закончено должно быть (в конце концов, он и сам не знал, когда вернётся), очень не хотелось разочаровать своей безалаберностью. Нет на такое времени. Дагмара поморщилась, скрипнула зубами, но всё же села. Осмотрела себя. На ней была чистая льняная рубаха, руки и ноги перевязаны бинтами, явно вымоченными в травяном отваре. Наверное, так даже лучше — страшно было узнавать, как сейчас выглядели ладони, ведь если обычные раны должны затянуться бесследно, с ожогами от оберега всё могло оказаться не так просто. «Точно, оберег, — вспомнила Дагмара и закусила губу. — Как я объясню Калисту, что у меня его больше нет? И что скажу на свои раны? Ладно, о них он может и не спросить, но про оберег надо подумать заранее...» Очень хотелось пить, и, оказывается, Дагмара успела отвыкнуть от этого ощущения. Несмотря на боль, она могла твёрдо стоять и ходить — главное, резких движений не делать, поэтому можно было поискать воду. Поскольку дом Иринея в самом деле являлся просто домом, не предполагавшим визитёров, как у Калиста, устроен он был достаточно просто, чтобы быстро найти кухню, а на ней — кувшин и кружку. Дагмара встала у окна, за которым шумел дождь. Вдруг вспомнилась Диана — ранее не до того было, а сейчас запоздало пришла мысль, что она, должно быть, волновалась из-за долгого отсутствия. И она-то точно не преминет поинтересоваться о случившемся, о полученных повреждениях. Тут тоже надо как-то убедительно... Соврать. Уже тошно становилось от того, что почти ни с кем нельзя честной быть. Ни с людьми, ни с нечистью. Это тяжело для человека, что по жизни хитрить не привык, ведь всё у неё было так просто, что большее, о чём соврать можно было — что не ела перед ужином варенье. «Ладно, — она слегка похлопала себя по щекам и села за стол, — осталось точно меньше половины срока. Потом всё станет яснее. И честнее». Самоутешение сомнительное вышло, но ничего другого Дагмара придумать не смогла. Да и зачем? В такую погоду и наедине с собой можно побыть слабой и печальной. Никто не осудит за то, что предаёшься тоске вместо того, чтобы что-то менять в лучшую сторону, ведь того единственного, от кого зависит жизнь, рядом нет. А мысль о том, что постоянно зависишь от кого-то, тоже повод для грустного нервного смешка. «Я слишком часто возвращаюсь к этим мыслям. Нельзя так. Хватит, Дагмара, хватит. Взбодрись и вернись к жизни. Дождусь кого-нибудь, узнаю, что да как, вернусь домой... А там уж точно можно нырнуть в работу и обо всём забыть». Дагмара всё ещё сидела на кухне, когда входная дверь открылась, и в дом заскочила Руфь. Она махнула рукой, одним движением сбрасывая с себя за порог лишнюю воду. Густые волосы тут же запушились, становясь похожими на зелёное облачко, которое совершенно не поддалось попыткам хоть немного пригладить сей беспорядок. Руфь забавно фыркнула и тут же направилась на кухню, безошибочно определив, где искать Дагмару. — Как дивно, что ты проснулась. Как себя чувствуешь? Есть хочешь? Дагмара удивлённо сморгнула. А ведь правда. Подавив жажду, она наконец заметила, что голодна, хотя в плену ничего такого не чувствовала, несмотря на то, что совсем не ела. — Всё болит, но двигаюсь вроде свободно. И, да... Хочу, — смущённо призналась она. Руфь понимающе кивнула, начала растапливать печь и колдовать над едой. — Ничего удивительного, телу очень много сил потребовалось, чтобы восстановиться, — сказала она между делом. — Я как могла отварами поспособствовала, но ничто полностью не заменит здоровой трапезы. Ну, теперь ты точно быстро до конца поправишься. Ох и заставила же нас поволноваться. — Простите... — пробормотала Дагмара, нервно вцепившись в кружку. — Да ладно, ты ж не виновата, что в беду такую попала. Ирька и вовсе себя винит, что раньше этих гадов не нашёл. Ой, давно я его таким злым не видела! Ну, ничего, больше они в наш лес тревог не принесут. Все по заслугам получили. «По заслугам... Это ведь значит, что они мертвы, да?» — Эм... А ты не знаешь... В общем, там друзья мои в плену тоже были, и я... Я им сбежать помогала, но не помню совсем, успела ли сказать про них. Как потасовка началась, так я быстро потеряла понимание происходящего. Каша вместо памяти. — Девка с тремя детьми? — уточнила Руфь, на что получила кивок. — Ирька сказал, что Цитбор их вывел. Это ж он виноват, что ты туда забрела, вот и отдувался за проступок. — Цитбор — это аука? — Агась. Друг наш давний. Только вот меры не знает, вот и причиняет порой неудобства. Вредит даже тем, кто дурного не делает, а помочь потом забывает. Ирька его часто за это ругает, но что вода через сито! Хотя своих он не трогает обычно... Да видать, всё же попутал тебя с человеком. Дурашка, люди в боровой лес не ходят. — А сколько я проспала? И не вернулся ли ещё Калист? — Ну... — Руфь потёрла подбородок запястьем. — Четвёртый день сегодня пошёл. А этого ещё нет, да и вестей от него не приходило ещё. «Четвёртый день... — тревожно повторила в мыслях Дагмара. — Это ж я неделю потеряла. Ещё... Десять дней и месяц то второй закончится». — Много ж времени прошло. Мне б вернуться поскорее, дела ведь копятся. — Иря вернётся, тогда и вернёт. Если решит, что достаточно здорова, чтобы отпустить, — добавила Руфь. — Тебе если тяжело, полежи иди. Я позову, когда закончу. — Да много уже лежала. Может я лучше помогу? — предложила Дагамара. Руфь подумала недолго и согласно кивнула. Больной всяко виднее, на что сил хватит. Дагмара занялась картошкой в горшочках, куда также пошли грибы и душистая зелень, а Руфь продолжила делать мясной пирог, тесто для которого уже было заготовлено. Закончили они как раз незадолго до возвращения Иринея. Почувствовав запах еды, он сразу пошёл на кухню, и сначала улыбнулся при виде проснувшейся Дагмары, но быстро посмурнел, из-за чего тут же захотелось стать как можно меньше, а то и вовсе исчезнуть. Ириней устало вздохнул, отставляя посох в угол, и покачал головой. Он сел за стол и долгое время просто молча смотрел на Дагмару, то ли обдумывая, что сказать, то ли ожидая, что она первая заговорит. В любом случае стало очень неуютно. Дагмара почувствовала себя нашкодившим ребёнком, что теперь ожидал неминуемого наказания от родителя. Казалось, что на неё вот-вот накричат, а может даже в воспитательных целях ударят... И особенно жутко потому было, что по сравнению с лешим, как то было с торговцами, она чувствовала себя маленькой и слабой. Но Ириней не зря слыл самым добрым, спокойным и рассудительным из братьев. Конечно, сложно потягаться со спокойствием Калиста, но у того было скорее холодное равнодушие, а Ириней походил на мирного дяденьку, что готов терпеть даже неуёмно дёргающих за бороду детей. — Скажи мне, Дагмара, неужели ты себя совсем не ценишь? — поинтересовался Ириней.