– Операцию? – переспросил незнакомец. – По наращиванию руки, – его собеседница покраснела, сама не зная отчего. – Она была мне назначена тут же, как только меня вытащили из воды после нападения акулы, – заверил её мужчина. – Я отказался. – Отказались? – переспросила Айоко, решив, что ветер в ушах сыграл с её слухом злую шутку. Брайан подался чуть вперёд. – Вы сами отказались от операции? Почему? – подал он голос. – Глупо, да? Ведь как просто – раз и снова есть рука! Два – и стёрты все неприятные воспоминания! Да? Так? – Ну да, – робко откликнулась Айоко. – А что если я не хочу? Что если я решил остаться таким на всю оставшуюся жизнь и при этом чувствовать себя полноценным человеком? – Но разве это возможно? Ведь руки нет, ваши возможности ограничены! – не поняла женщина. – Это всего лишь тело, а вот разум, – незнакомец коснулся пальцами виска. – Разум способен нас удивить. – Мы должны сообщить в службу спасения в любом случае. Купаться в такую погоду опасно для… – Для жизни? – усмехнулся мужчина. – Когда придёт мой час, тогда всё и случится. Я думал, что умру в пасти той акулы, а она открыла мне глаза на то, кто я такой. Айоко легонько тронула мужа за локоть. – Пойдём. Малыш ждёт. Она прошла пару метров, кутаясь от поднявшегося ветра, пока поняла, что муж не идёт следом. Обернулась: он стоял и разговаривал с незнакомцем. – Брайан! На крик обернулись оба мужчины и в это мгновение она увидела, как похожи их взгляды. – Брайан! – как-то отчаянно позвала мужа Айоко. Супруг, вновь засунув кисти рук глубоко в карманы, пошёл к ней, утюжа почти белый песок под ногами. – О чём вы говорили? – спросила она его и накинула ему на голову капюшон парки. – Ни о чём особенном. О превратностях судьбы, – неохотно пробормотал мужчина через некоторое время. Айоко остановилась и схватила мужа за плечи, притянула к себе и со страхом в голосе спросила: – Ты всё ещё любишь меня? – Конечно! Почему ты спрашиваешь? – Брайан взял её кисти в свои руки и чуть отстранился от супруги. – Да так. Просто хотела услышать. Через неделю после этой поездки они сидели в гостиной, читали книги. Айоко решилась на разговор. – Милый, я всё понимаю. Я вижу, что с тобой происходит. Если хочешь, давай сделаем это. Давай снова пойдём в Перемещение. Тонкость работы портала для Перемещения заключалось в том, что клиент мог выбрать любое количество рождений до начала сеанса, и выйти из системы, вернуться в свой мир он мог только по прошествии всего цикла. Для того, чтобы начать своё «путешествие» надлежало пройти через световой портал, к которому выстраивалась очередь. Каждый держал в руках пропуск, куда заранее после всех проверок и анкет, была занесена информация о количестве желаемых перемещений и пожеланий по мирам и временной эпохе. В случае, если выбиралось только одно воплощение, то человек по его завершении просыпался у себя дома в кровати, координаты которой задавались при анкетировании. Однако если клиент желал прожить сразу несколько жизней, то он, после смерти в очередном мире-времени, появлялся в Зале ожидания здания Перемещения и, приходя в себя, снова шёл к очереди в портал. Супруги знали уже все правила. Брайан стоял в очереди с заветным талоном в пальцах и от волнения немного постукивал носком о пол. Айоко, испуганная, бледная, крепко держалась за его руку, с каждым шагом вперёд немного тянула на себя, назад. В сжатом кулаке был её билет. У них было направление в один мир, в одну эпоху, в которой они вряд ли найдут друг друга. Она обещала себе не плакать. Надо быть сильной. Надо отпустить его. Это поможет им. Всё правильно. Так решил Брайан. Она делает это для него. Но… как же Айоко ненавидела тот мир, который они отныне вынуждены исследовать снова и снова, пока не остановится отсчёт! И ведь там она потеряет его, потеряет непременно!.. – Чтобы найти его здесь, – заверяла себя Айоко, и только эта мысль не давала ей убежать прочь. До момента погружения в портал можно было в любой момент отказаться от Перемещения. И проще было ей просто дождаться мужа в их доме, но кое-что страшило её ещё больше: одиночество. Однако в этот раз всё пошло совсем не так, как раньше. Айоко это ощутила в то самое мгновение, как открыла глаза и увидела глубоко разочарованный взгляд Брайана, который она даже не посчитал нужным скрыть. Она была счастлива вернуться обратно, фактически просуществовав в боли и безысходности, в мире, где человеческая жизнь не стоит и ломанного гроша. Прошёл день. Всего день после их возвращения, но вот они снова были в Конторе для Перемещений. А потом… Иногда такое случалось и считалось нормой, и всё же Айоко стало тревожно: она вернулась первой. Тогда она решила, что будет готовиться к возвращению мужа, сделает всё, чтобы было идеально! Брайан умер и проснулся. Он открыл глаза: их дом, их кровать. Айоко рядом не было. Внезапное облегчение от этого факта. Ветер слабо колыхал занавески через открытое окно, был слышен тихий звон «Песни ветра». Мужчина встал и босым прошёл прямо в сад, где буйно цвели белые розы и гортензии. В беседке в кружевном белом пеньюаре сидела супруга, запрокинув голову назад, позволяя солнцу мягко касаться её гладкой кожи. Он молча сел на соседний стул. Его жена тут же выпрямилась и счастливо улыбнулась. Брайан наклонился и, ни говоря ни слова, положил голову ей на колени. – Он вернулся! – думалось Айоко. – Вернулся ко мне! Как же я счастлива! Её муж приходил в себя долго, и по нахмуренным бровям она уже знала: он не доволен, он хочет вернуться, хочет снова погрузиться в чужие миры. А потом? Потом он остановится? Вернётся к ней? Против своего желания, боясь одиночества и надеясь на то, что Брайан оценит её поступок, она ходила с ним снова и снова. Её ноги каждый раз становились ватными, когда она брала билет для Перемещения. Всеми фибрами своей души она ненавидела всё это. Ей были противный стены, пол, потолок этой конторы. Её раздражали вечно улыбчивые и вышколенные служащие. Она не понимала, как Перемещение может нравится. Айоко пробовала найти мужа в очередном мире раз за разом. Тщетно. Да, изначально они согласовывали миры-эпохи, но потому всё вышло из-под контроля. Снова смерть и пробуждение дома. Малыш радостно визжал около кровати, лизал её руки, изо всех сил крутил хвостом. В доме больше никого не было. -1.2- Их перемещения больше не совпадали. Она просыпалась одна в кровати и тут же звала его, искала по дому. Первое время он хотя бы оставлял записки, потом послания становились короче, суше, появлялись через раз, а вскоре и вовсе перестали находиться. Айоко не хотела признаваться себе в том, что похоже он вообще перестал появляться дома. Это означало только одно: Брайан увеличил количество Перемещений и больше не считал необходимым ставить её в известность, о чём бы то ни было. Больно. Рассеянно гладя скучавшего Малыша, за которым на время их Перемещений приглядывал их сосед, Айоко пыталась унять боль и гнев, которые разрастались у неё в груди и сердце. Разум капитулировал быстро и почти без боя. Ему нечего было возразить на очевидные факты. Даже одежда Брайана была на месте. Раньше он хотя бы переодевался, но вот уже неделю все вещи на месте. Она засыпает каждую ночь, отталкивая Малыша, рвущегося к ней на кровать, в надежде, что Брайан с минуты на минуту возникнет перед ней. Её сон стал очень чутким и рваным: она часто просыпалась в страхе, что упустила появление Брайана. Как ей хотелось ощутить на своих плечах его сильные горячие руки и услышать родной мягкий шёпот, оглашающий окончание этого безумия! Пёс, жалобно скуля, устраивался у кровати: он тоже плохо спал, реагируя на каждый шорох и всхлип с кровати. Он не понимал, куда делся его хозяин, надеялся получить от хозяйки внимание, однако она теперь смотрит как бы сквозь него. Будь он человеком, он бы ушёл, не потерпел бы такого отношения, но собаки – верные и преданные создания, поэтому Малыш прощал пренебрежение раз за разом. С некоторых пор у Айоко по утрам появился небольшой ритуал: проснувшись, она не стремилась сразу поднять веки, а лежала неподвижно с закрытыми глазами. Так она создавала себе иллюзию на возможное чудо. Она осторожно втягивала воздух, надеясь уловить родной запах. Пальцы сжимали край подушки, когда она вся обращалась в слух: вдруг услышит его дыхание. Пока она не открыла глаза у неё ещё оставался шанс на окончание всего этого кошмара, она могла пребывать в иллюзии возможного хэппи-енда этой нелепой истории. Стоило же поднять веки, и реальность крушила её грудную клетку и сдавливала горло. Сколько можно плакать уже? Айоко казалось, что скоро она будет плакать кровью. И одним таким утром её вдруг поразила мысль: почему она только и делает, что ждёт? Можно же что-то сделать! Молодая женщина вскочила с кровати, поспешно натянула джинсы и футболку и, не обратив внимание на пустую миску собаки, запрыгнула в машину и поехала в Перемещение. Измученная бессонницей, тревогой, разросшейся болью и обидой, она, конечно, не смогла бы получить талон на Перемещение, да и не хотела! Но под угрозой устроить грандиозный скандал, если её не пустят увидеть мужа, который явно или в очереди к порталу или Зале ожидания, ей удалось добиться своего. И вот среди вереницы людей перед порталом она увидела ЕГО! – Брайан! Айоко бросилась к мужу, вызывая сумятицу в очереди. Она крепко вцепилась в Брайана, который невесомо положил руки ей на плечи, и не могла перестать плакать. – Обними меня! Прижми меня к себе! – мысленно просила Айоко, крепче сцепляя руки за спиной мужа, вжимаясь в него до жжения кожи на лице. Был миллион причин, по которым слёзы градом катились по её щекам, а вместо слов изо рта вырывались только стоны. Однако больнее всего было осознание того, что Брайан был взбудоражен и счастлив, он спешил на очередной скачок, и её бурная реакция явно расстроила его, была воспринята им с досадой. – Айоко, милая, что ты? – он скупо провёл рукой по её голове, делая шаг вперёд, так как впереди уже освободилось место. – Нет, прошу тебя, прошу! Не уходи! – Рыдания душили молодую женщину, она крепко держалась за напряжённое тело мужа, отчаянно пыталась ему всё объяснить, но дыхания не хватало. Ей казалось, что как только она разожмёт свои руки, то муж исчезнет навсегда. – Что ты? Зачем? – Брайан смущённо огляделся, явно испытывая неловкость и стыд за эту сцену. Он пытался расцепить объятия жены. – Мы… опять потеряем друг друга и… будем жить врозь, а я так не могу. Понимаешь?.. Не могу! – Айоко скорее кашляла, чем говорила. Ей было трудно дышать, перед глазами всё плыло.