На что, на что бы всё это поставить? Ах! Точно! Старый забытый поднос, он как раз был там же, где и мука! Его круглые очертания отлично бы вписались в антураж нашей квартирки. Фух, ну он и запылился! Но ничего страшного, сейчас протру от застоявшейся пыли и как новый будет! Поставив на него две чашечки чая и свежеиспечённые оладьи, политые молочной сгущёнкой, устремляюсь к ней! Думаю, она сильно злиться уже не будет из-за того, что потревожил её сон. Потому что мой завтрак смягчит её слабое недовольство. Прохожу аккуратно в комнату, чтобы не разбудить раньше времени. Осторожно присаживаюсь рядом с ней на кровать, кладя поднос себе на колени. Дело осталось за малым, просто мило разбудить! Опуститься к ней и ласково своим носиком провести по её щёчке, а после поцеловать. Отличное решение! Только опускаюсь к ней, слегка почуяв её мягкое дыхание, как она случайно поворачивается ко мне лицом. И вместо того, чтобы тактильно провести ей по щеке. Я упираюсь носом прямо ей в губы, ударяясь лбом об её ноздри. Более нелепого момента представить невозможно, но она мило позёвывает и улыбается. Подтягивается и удивлённо: — Это ты, Филь? — мягким, ласковым голосом. — Да, — произнёс я нелепо, протянув к ней поближе заветный завтрак. — Вау! Это ты приготовил? — Конечно, я, глупенькая, — особую доброту вкладываю в это слово, — этот завтрак для тебя. — Так приятно! Так приятно! — выкрикивает и лезет меня обнимать, чуть ли не опрокидывая поднос на кровати. Вовремя среагировав, освобождаю нас от утренней уборки комнаты, большое спасибо моей реакции. — Ой-ой, какая я растяпа! Прости меня, пожалуйста, — извиняясь, пробормотала второпях. — Ничего страшного не случилось. Ты лучше попробуй, какие они на вкус? — Обязательно попробую, ты же готовил с любовью? С любовью ведь? — подкрепляет свой вопрос подозрительно обнадеживающим взглядом. Мой ответ был, естественно, положительный: как же ещё по-другому? — Ну не знаю, может, ты хочешь меня отравить? Тем самым от меня избавиться. — Поверь мне, если бы я хотел от тебя избавиться, мне проще было бы просто отключить тебя, нежели придумывать сложные схемы по поводу твоего отравления или ещё чего. — Ах, вот так, значит! То есть я правильно понимаю, что как только я надоем тебе, ты меня возьмёшь и выключишь? — сжав руки в кулаки, насколько смогла сдержала полное возмущение. Не таким себе представлял завтрак в постель, но в общем, как всегда. — Да нет же, балбесина, шучу я, шучу! Надувала губы: «Не смешно» — не забыв в конце отвернуться, чтобы максимально показать свой характер. — Виноват, признаю, иди обниму. — Ни-ни, даже не смей, — качнула головой. — Ладно, тогда хотя бы попробуй, а то чай уже почти застыл. — Это хорошо, это я за! А вот тебя трогать не буду. — Даже в мой день рождения? — Твой день рождения… ой, а я, я даже не поздравила, какой ужас! Ты мне тут такие прелести в постель даришь, а я и не соизволила тебя поздравить. Ты меня, наверное, теперь ненавидишь? — тревожно провозгласила, и глаза её забегали… — Да нет, что ты, глупости не говори. Ты, главное, поешь. — Я не забыла! Помнила всё! Ещё вчера ночью, обнимая тебя, думала о твоём дне рождения, а сейчас всё так спонтанно произошло, что я попросту опомниться не успела. — Я же сказал, что не обижаюсь, но если ты меня поцелуешь, то все обиды точно иссякнут. — Так, значит… — она сделала очень странную рожицу, — а ну иди сюда, мой именинник! Обхватывает мои плечи и нежно прижимается ко мне, вцепившись в мои губы сильно-сильно. Я такого точно не ожидал! А сейчас я уже… растворяюсь в райском наслаждении. Заканчивает свой поцелуй дерзкой фразой: — Всё, доволен? — Это было одолжение? — недоумевая, произнёс в ответ. — Нет, что ты, я бы тебя целовала и целовала, но ты тот ещё говнюк! Так что я десять раз подумаю, прежде чем это сделать. — Какие это мы серьёзные. — Какие есть! И это, давай мне, вредной, уже лучше чаёк и оладьи, а то всё окончательно застынет. Протягиваю ей кружечку чая в надежде, что он её хоть чуточку задобрит. А она как будто бы забыла о том, что сейчас ей нужно сохранять образ злюки, и мило берёт в свои ручки чашечку чая. Впоследствии сама уже подбирает обмакнутый больше всего в сгущёнки оладушек и благополучно кусает, приступая к трапезе. Я сверкающими глазами всё поглядываю на неё. — Чего ты так смотришь? Никогда не видел, как девушка ест? — Любимая девушка, никогда. — Врёшь же, на Наташу ты точно смотрел! — А она и не была любимой. — Вот ты подлиза, конечно. — Кто я? Ни в коем случае. — Да-да, ещё какой! — Она берёт с тарелки второй по счёту оладушек и спрашивает меня, почему не ем и не пью чай. — Ах да, точно, нужно же пить, а то засмотрелся что-то на тебя и совсем забыл о чае. — Давай-давай, не только пей, но и кушай и от меня не смей отставать. — Блин, ты совсем как бабушка говоришь! — Ничего я тебе и не бабушка! Ты сегодня совсем офигел? — Ты не так поняла… дай объясню! — Ничего и слышать не хочу! Ешь, и всё. Вон какая, даже договорить не дала, она сегодня точно с той ноги встала? Беру оладушек с тарелки и надкусываю. Чувствую сладкий вкус сгущёнки, совместно с тающим тестом. Какие же они, оказывается, приятные на вкус! Пока я был занят поеданием лепешки, по губе Наны забавно стекала сгущёнка, а она и не обращала на это внимания. Вновь засмотревшись на неё, заставил её засмущаться. Но я не могу перестать смотреть и улыбаться, при этом сдерживать смех было невыполнимой задачей. Вопросительно-умилённо потребовала она с набитым ртом: — Да что с тобой? Cкажи! Что не так? От этого стало ещё смешнее. Прекратив над ней тешиться, одобряюще улыбнулся и захотел убрать большим пальцем с её подбородка мило стекающую сгущёнку. Пользуясь особенностью момента и смотря ей прямо в глаза, сжимаю двумя пальцами уголки губ и ласково, с особой чуткостью целую её, не обращая внимания на то, что она вся была в сгущёнке. Во время поцелуя я закрыл глаза, но на секундочку приоткрыв их — удивление! Её ошарашенный взгляд, пропитанный счастьем, так сладко греет мои губы. И оттого не желаю переставать прикасаться к её сладостям, а только усиливаю свой наплыв на её безоружность. Мне сложно остановиться её ласкать, хотя бы потому, что её пряности в сочетании со сгущёнкой неземные. И остановиться сейчас было невозможно. Вы бы прекратили пить горячий, густой шоколад с кусочками маленького зефира внутри? Но мне, к сожалению, приходится это сделать, так как остался ещё один оладушек, а она должна его доесть. Мои губы — это, конечно, замечательно, но она не должна оставаться голодной! Отступив чуть-чуть подальше, беру тот самый последний оладушек и аккуратно кладу ей в рот. Закатив сладко глаза, откусывает, я не могу долго удерживать его в руках, боюсь, что из этого может выйти… отдав ей его полностью, не забываю про чашечку с чаем. Сердце заливается радостными красками, и душа обретает покой, когда наблюдаю за тем, как она доедает мой для неё завтрак. — Ну что, наелась? — Да, спасибо тебе большое, очень вкусно, — и лезет обнимать меня со счастьем на лице. Ну да, как же без этого, умиляюсь, моя маленькая. Вцепившись в меня обеими руками, произносит: — Филь, с днем рождения! Извини меня, глупышку, что не поздравила вовремя, но подарочек у меня для тебя припасён! Оу, переполнило меня чувство удивления. Подарочек? Какой? И когда она успела? Она же почти всегда была со мной… бьюсь об заклад, без Жени обойтись никак не могло! — Ты не перестаёшь меня удивлять. У тебя и правда для меня подарок? — Правда, но удивляешь и поражаешь у нас ты! Со своими завтраками в постель, и кто знает, что у тебя ещё запасено для меня… — ухмыльнувшись в конце, проговорила.