Она проследила за направлением его руки и увидела дыры — целая цепочка их виднелась от подножия утеса к нависшему над ними краю расщелины. — Они отмечают путь к вершине утеса, — сказал Пол. Он взвалил на спину мешок и начал карабкаться на утес. Джессика подождала немного, восстанавливая ритм дыхания, и последовала за ним. Они карабкались наверх, следуя указующим лункам до тех пор, пока уступ не сузился, переходя в устье темной расщелины. Пол наклонил голову, заглядывая в ее мрак. Он чувствовал, как непрочна опора, но усилием воли заставил себя не спешить. В расщелине он видел только темноту. Пол внимательно вслушивался, но слух его ловил только привычные звуки: шелест песка, жужжание насекомого, топот какого-то маленького зверька. Он осторожно зашел за выступ скалы и дал матери знак следовать за собой. Схватив ее за край плаща, он помог ей перебраться к нему. Они оказались в узком ущелье, образованном двумя выступами. В слабом свете звезд силуэт стоявшей рядом матери казался Полу серым пятном. — Если бы мы могли рискнуть и воспользоваться освещением, — прошептал он. — У нас есть и другие чувства, помимо зрения, — возразила Джессика. Пол сделал шаг вперед, перенес тяжесть тела на выставленную ногу и нащупал какой-то выступ. Поставив на него ногу, он обнаружил, что это ступенька, и встал на нее — уже обеими ногами. Еще ступенька... — Они ведут до самого верха, — прошептал он. «Ступени небольшие и ровные, — подумала Джессика. — Они, вне всякого сомнения, сделаны человеком». Копируя осторожные движения Пола, она начала подниматься. Каменные стены выступов сузились настолько, что они едва не задевали их плечами. Наконец они вышли на небольшую залитую лунным светом площадку. Пол выбрался на нее первым. — Какое чудное место! — прошептал он. Шедшая на один шаг позади него Джессика с молчаливым одобрением смотрела на открывшуюся перед ними картину. Несмотря на страшную усталость, на раздражение, испытываемое от зажимов и тесноты стилсьюта, красота впадины подействовала на нее, заставив остановиться и залюбоваться ею. — Как в сказке! — прошептал Пол. Джессика кивнула. Перед ними был сад из растений пустыни, сад фантастически прекрасный при лунном освещении. Замыкающиеся кольцом стены казались темными слева и серебристыми в молочном свете луны — справа. — Должно быть, здесь живут Свободные, — сказал Пол. — Для того чтобы выжило такое количество растений, за ними должны ухаживать люди, — согласилась Джессика. Она сделала глоток из трубки, и теплая, слегка отдающая кислотой жидкость смочила ей горло Когда она закрыла трубку, колпачок заскрипел от налипших на него песчинок. Внимание Пола привлекло движение справа и снизу от них, ближе ко дну впадины Сквозь изгородь кустов он увидел силуэты снующих по песку зверьков. — Мыши! — прошептал он. Что-то камнем пронеслось мимо них и ринулось на мышей. Раздался слабый вскрик, хлопнули крылья, и большая серая птица поднялась вверх и пролетела над впадиной, держа в когтях крошечное серое существо. «Это нам предупреждение», — подумала Джессика. Пол продолжал наблюдать за впадиной. Он втянул в себя воздух и ощутил еле заметный запах шалфея. Теперь в низине стало так тихо, что, казалось, было слышно, как движется луна, задевая за кроны деревьев. — Нужно найти место, пригодное для установки тента, — сказал Пол. -Завтра мы попытаемся найти Свободных, которые... — Многие незваные гости, попавшие сюда, жалели о том, что нашли Свободных! — раздался низкий мужской голос. Он шел сверху и справа от них. Говоривший отчетливо произносил каждое слово. — Не пытайтесь бежать, — продолжал он, заметив сделанное Полом движение. — Если вы побежите, то лишь напрасно расплещете воду, заключенную в ваших телах. «Им нужна наша вода», — подумала Джессика. Ее мускулы сразу же забыли об усталости, придя в состояние максимальной готовности. Она точно определила место, откуда шел голос. Слева от них послышался другой голос: — Быстрее, Стил! Бери их воду, и продолжим наш путь. Время подернулось пленкой... Они были пленниками Свободных, которых интересовала только вода, содержащаяся в их незащищенных телах. Глава 8 Именно религиозные догмы Свободных явились источником того, что мы называем Столпом Вселенной, их символы, проповеди и пророчества живут среди нас, поддерживаемые Квизара-Тафвидами, Они оставили нам сгусток мистики, чья истинная красота служит великолепным примером смешения старинных легенд с новыми учениями. Кто не слышал «Гимн Старика» и не был им глубоко взволнован? Я пустился в путь по пустыне, Чей мираж трепещет, как дух, Ненасытный в славе, жадный до опасности. Я скитался вдоль горизонтов ал-Кулаба, Наблюдая за тем, как время В его поисках и в охоте за мною Оставляет отметины в горах И я видел стремительное приближение воробьев, Более алчных, чем охотящийся вол". Я слышал, как стая их возится в моих ветвях. И я попал в их клювы и когти! Принцесса Ирулэн. Пробуждение Арраки. Человек полз по гребню дюны — пылинка, пойманная в жаркие сети полуденного солнца. На нем не было ничего, кроме остатков джабба-плаща, и тело его просвечивало сквозь дыры. Капюшон плаща был оторван, но человек соорудил из обрывков однажды нечто вроде тюрбана. Из него торчали клочья соломенных волос, а на лице — такого же цвета борода и густые брови. Под синими, без белков глазами виднелись темные круги. Человек остановился на полпути к вершине дюны. Его спина, руки и ноги были сбиты в кровь. На раны налипли комочки желто-серого песка. — Я Льет Кайнз, — сказал он хриплым голосом, обращаясь к пустому горизонту. — Я — планетолог Его величества; я — слуга этой земли. Он качнулся и упал на бок, на твердую поверхность овеянной ветрами дюны. Его пальцы слабо зашевелились, перебирая песок. «Я — слуга этой земли», — думал он. Он сознавал, что находится в полубессознательном состоянии, что ему следовало бы найти укрытие и спрятаться в Нем. Но он чувствовал сладковатый эфирный запах приспайсовых масс, находящихся где-то внизу, под песком. Он знал, какую опасность таит в себе этот запах, указывающий на то, что газы, находят неся внизу, близки к тому, чтобы вырваться наружу. Нужно было немедленно уходить отсюда Но он не мог уйти от воды. Его руки беспомощно заскребли по поверхности дюны. Солдаты Харконнена оставили его здесь одного, без воды, считая, что если его не поглотит пустыня, то поглотит червь. Они посчитали это забавным — оставить его в живых, чтобы планета сама убила его. «Харконненам всегда было трудно убивать Свободных, — подумал он. — Мы не так просто умираем. Я должен был уже умереть, но до последней минуты я останусь экологом». — Высшая задача экологии состоит в понимании последствий! Голос поразил его, потому что он узнал его. Того, кому он принадлежал, уже не было в живых — это был голос его отца, бывшего планетологом этой планеты до него. — Хорошенько запомни это, сын, — сказал отец, — тебе бы следовало подумать об этом еще до того, как ты взялся помочь сыну герцога. «У меня бред», — подумал Кайнз. Голос, казалось, шел справа. Кайнз повернул голову, задев лицом песок, и посмотрел в ту сторону: ничего, кроме изгибов дюн. — Чем больше жизни в системе, тем больше укромных уголков для этой жизни, — сказал отец. «Почему он бродит вокруг?» — спросил себя Кайнз. — Жизнь улучшает способность окружающей среды быть пригодной для жизни. Жизнь делает более доступным питательное вещество. «Почему он все время толкует об одном и том же? Я знал это тогда, когда мне было девять лет». Грифы пустыни, пожиратели падали, кружили над ним. Кайнз увидел, как на руку ему легла тень, и заставил себя поднять голову. Птицы казались размытыми пятнами в серебряно-голубом небе. — Мы — сторонники большинства. Вокруг пустых проблем точных кругов не очертить. Планетология и убирает, и добавляет... «Что он пытаемся мне сказать?» — недоумевал Кайнз. Он снова упал щекой на горячий песок и почувствовал залах раскаленных камней. В каком-то уголке его сознания вспыхнула мысль: надо мной вьются стервятники. Может быть, кто-нибудь из моих Свободных увидит и придет мне на помощь. — Для работающего планетолога самым важным инструментом является человеческое существо. «Он повторяет то, что говорил мне, когда я был ребенком», — подумал Кайнз. Он начал ощущать озноб, но тот уголок его сознания, который еще продолжал логически мыслить, сказал ему: солнце стоит над самой твоей головой, у тебя нет стилсьюта и тебе жарко. Его пальцы слабо царапнули песок. "Они не оставили мне даже стилсьюта!? — Присутствие влаги в воздухе поможет приостановить слишком быстрое испарение... Он попытался думать о влаге: никогда не видел он свободно текущей воды... орошающей воды...