Арент кивнул. – Можете сделать это так, чтобы он не страдал? Арент снова кивнул, и наградой ему была благодарная улыбка. – Сожалею, но у меня самой храбрости не хватит, – сказала Сара. Арент прошел сквозь толпу перешептывающихся зевак и указал мушкетеру, охранявшему Сэмми, на его шпагу. Замерев от ужаса, юный солдат безропотно вынул ее из ножен. – Арент, – обратился Сэмми к лучшему другу, – ты сказал, что у прокаженного нет языка? – Отрезали, – подтвердил Арент. – И давно. – Приведи ко мне Сару Вессел, когда закончишь, – попросил Сэмми с беспокойством. – Такое нельзя оставлять без внимания. Арент вернулся со шпагой, Сара опустилась на колени перед обреченным и, забывшись, чуть не взяла его за руку. – Я не смогу вылечить вас, – мягко призналась она. – Но могу навсегда избавить от страданий, если хотите. Изо рта прокаженного вырывались стоны. На его глазах выступили слезы, он кивнул. – Я буду рядом. – Сара оглянулась на девушку, наблюдавшую за ними из паланкина, и протянула к ней руку. – Лия, будь добра, подойди. Лия вылезла из паланкина. Это была юная девушка лет двенадцати-тринадцати с по-отрочески длинными руками и ногами. Детское платье сидело на ней несуразно, будто не сброшенная вовремя кожа. Толпа встретила ее появление тихими возгласами и придвинулась ближе. Арент оказался среди любопытных зевак. В отличие от матери, ежевечерне посещавшей церковь, Лию редко видели за пределами форта. Ходили слухи, что отец стыдится ее, потому и прячет, но, глядя на Лию, нерешительно идущую к прокаженному, Арент терялся в догадках, с чего бы отцу ее стыдиться. Симпатичная девочка, разве что кожа необычно бледного оттенка, будто сотканная из лунного света. Лия подошла к Саре, и та бросила нервный взгляд на мужа. Тот замер в седле, только чуть двигал челюстью. Арент знал, что это максимальное проявление гнева, которое генерал-губернатор может позволить себе на публике. По тому, как кривилось его лицо, было ясно, что ему хотелось немедля вернуть жену и дочь в паланкин, но бич власти – невозможность признать, что ты ее упустил, пусть и ненадолго. Лия подошла к матери, и Сара ободряюще сжала ее руку. – Этому человеку очень-очень больно, – тихо сказала она. – Он страдает, и лейтенант Хейс избавит его от мучений. Ты ведь понимаешь? Глаза девочки расширились, но она лишь кивнула и кротко ответила: – Да, мама. – Хорошо, – сказала Сара. – Ему очень страшно, и в такой момент нельзя оставлять его одного. Мы постоим здесь и будем смелыми, чтобы его поддержать. Не отворачивайся. Прокаженный с трудом нащупал на шее амулет – маленькую обожженную деревяшку с неровными краями. Положил его себе на грудь и закрыл глаза. – Как только будете готовы, – сказала Сара Аренту, и тот пронзил мечом сердце прокаженного. Страдалец выгнулся дугой и застыл. Потом обмяк, под ним собиралась лужа крови. Она блестела на солнце, и в ней отражались три человеческие фигуры, стоящие над бездыханным телом. Девочка крепко сжала руку матери, но не потеряла самообладания. – Молодец, милая. – Сара погладила ее по нежной щеке. – Это было тяжело, но ты вела себя очень смело. Арент вытер меч о мешок овса, а Сара вынула из прически одну из драгоценных шпилек; освобожденный рыжий локон упал на плечи. – За труды, – сказала она, отдавая Аренту шпильку. – Доброта не покупается, – ответил он, оставив шпильку сверкать на ее ладони, и вернул меч гвардейцу. На лице Сары отразились удивление и смущение, взгляд ее задержался на Аренте. Спохватившись, что не годится просто стоять и разглядывать его, она торопливо подозвала двух грузчиков, которые сидели на куче рваной парусины. Они подскочили как ужаленные и пригладили волосы. – Продайте это, тело сожгите, а прах похороните по христианскому обычаю, – велела Сара, вложив шпильку в мозолистую ладонь грузчика. – Пусть обретет покой, которого он был лишен при жизни. Грузчики хитро переглянулись. – Вам этого камня хватит и заплатить за похороны, и на то, чтобы целый год предаваться вашим излюбленным порокам, так что я велю приглядеть за вами, – спокойно предупредила Сара. – Если тело этого несчастного окажется выброшенным за городские стены, вас повесят, ясно? – Да, госпожа, – пробормотали грузчики, почтительно приподнимая шляпы. – Можете уделить минутку Сэмми Пипсу? – окликнул ее Арент, который стоял рядом с капитаном стражи Якобом Дрехтом. Сара снова поглядела на мужа, очевидно прикидывая, насколько он зол. Арент невольно ей посочувствовал. Ян Хаан придирался даже к сервировке стола, наверняка ему невыносимо смотреть, как его жена бегает по грязи, словно нищенка за монетой. Но он смотрел не на нее. А на Арента. – Лия, вернись, пожалуйста, в паланкин, – сказала Сара. – Но, мама, – тихо запротестовала Лия. – Это же Сэмюэль Пипс. – Да, – подтвердила Сара. – Тот самый Пипс! – Действительно. – Воробей! – Уверена, он в восторге от этого прозвища, – сухо ответила Сара. – Ты могла бы представить меня ему. – Вряд ли он одет для светского раута, Лия. – Мама… – На сегодня достаточно прокаженного, – сказала Сара тоном, не терпящим возражений, и кивком подозвала Доротею. Судя по движению губ, Лия снова собиралась возразить, но служанка мягко взяла ее за руку. Толпа расступилась, пропуская Сару к узнику, который одергивал свой запачканный дублет. – Ваша слава гремит повсюду, мистер Пипс. – Сара присела в реверансе. После пережитых унижений Сэмми опешил от комплимента и вместо заготовленного приветствия поклонился, но с кандалами получилось неуклюже. – Вы желали поговорить со мной? – спросила Сара. – Задержите отплытие «Саардама», умоляю, – ответил Пипс. – Отнеситесь серьезно к словам прокаженного. – Мне он показался безумцем, – удивилась Сара. – Он и был безумцем, – согласился Сэмми. – Но умудрился заговорить без языка и забраться на ящики с изувеченной ногой. – Что языка нет, я заметила, а что с ногой что-то не так – нет. – Сара поглядела на тело. – Вы уверены? – Он обгорел, но увечье видно даже под повязками. Он без клюки далеко бы не ушел, а уж забраться на ящики без помощи вовсе бы не смог. – Вы думаете, он действовал не один? – Да. А кроме этого, есть и еще один повод для беспокойства. – Ну разумеется, – вздохнула Сара. – Беда не приходит одна. – Видите его руки? – продолжал Сэмми, не обращая внимания на ее замечание. – Одна очень сильно обожжена, а вторая почти не тронута огнем. Если приглядеться, станет видно синяк под ногтем большого пальца и то, что палец был сломан в трех местах, из-за чего искривился. Обычно такое случается с плотниками, особенно с корабельными, которым приходится работать на качающейся палубе. И ноги у него кривые, что тоже характерно для корабельного люда. – Думаешь, он был плотником на одном из кораблей флотилии? – вмешался Арент, глядя на семь галеонов в порту. – Не знаю, – ответил Сэмми. – Каждый плотник в Батавии, скорее всего, когда-то успел поработать на корабле. Если бы я осмотрел тело, то выразился бы определеннее… – Мой муж ни за что не освободит вас, мистер Пипс, – резко ответила Сара. – Если в этом состоит ваша просьба. – Нет, не в этом, – ответил Сэмми; его щеки запылали. – Мне знаком нрав вашего мужа, и я знаю, что меня он не послушает. Но возможно, послушает вас. Сара нерешительно переступила с ноги на ногу, глядя на гавань. В воде играли дельфины. Они подпрыгивали и изгибались в воздухе, а потом снова исчезали под водой, оставив на ней лишь легкую рябь. – Прошу вас, госпожа, убедите мужа отложить отплытие, пока Арент расследует дело. Арент вздрогнул. В последний раз он вел расследование три года назад. И с тех пор этим не занимался. Его задачей было защитить Сэмми и растоптать обидчика, на которого тот покажет пальцем.