– Странный день. – Арент тронул струны виолы, явно желая что-то сыграть. – Хотите послушать песню? – «Над тихой водою» знаете? – Знаю. – Арент взял первую ноту. Некоторые песни – не просто песни. Они разжигают тлеющие воспоминания. Пробуждают в сердце тоску. Для Сары такой песней была «Тихая вода». Она уносила ее в детство, в большой родительский дом, напоминала, как они с сестрами впятером возвращались домой, продрогшие до костей после катания на лошадях, пробирались на кухню и тайком ели похлебку под столом, рядом с собаками. Сара с грустью подумала, что ее собственная дочь никогда не предавалась невинным шалостям. Не знала радостей детства. Отец заточил ее в форте из страха, что ее обвинят в колдовстве. Ничего, как только они будут свободны, Сара даст Лии все, чего та была лишена в детстве. Арент тихо наигрывал мелодию. – Почему вы не пришли на ужин? – спросила Сара, удивляясь собственной смелости. Арент глянул на нее, не прекращая играть: – А вы хотели, чтобы я пришел? Сара прикусила губу и кивнула. – Тогда завтра приду, – тихо сказал Арент. Сердце Сары отчаянно забилось. Чтобы скрыть замешательство, она начала вынимать из волос драгоценные шпильки; рыжие кудри упали на плечи, голове сразу стало легче. – Такую шпильку вы дали мне в порту? – спросил Арент. – У меня их тринадцать. – Сара поднесла одну ближе к свету. – Свадебный подарок от Яна. – Она слегка улыбнулась. – Спустя пятнадцать лет я наконец нашла им применение. – Должно быть, они стоят целое состояние, – заметил Арент. – А вы заплатили драгоценностью за похороны, которые стоили три гульдена. – У меня не было трех гульденов. – Но… – Я не носила их со дня свадьбы, – перебила его Сара, глядя на шпильку у себя на ладони. – Муж попросил надеть их сегодня, я принесла их из сокровищницы утром, сдула с них пыль и надела. Сегодня они отправятся обратно в футляр, и я не надену их еще лет пятнадцать. – Сара пожала плечами, кладя шпильки рядом со свечой. – Может, вы видите в них какую-то ценность, но я – нет. Для меня было ценнее поступить по-христиански и оказать усопшей душе уважение и почет, пусть даже и так поздно. Арент с восхищением посмотрел на нее: – Вы совсем не такая, как другие знатные дамы, Сара. – Очень на это надеюсь. Кстати, вот, возьмите. – Она достала из рукава пузырек с сонным эликсиром, который давала прокаженному в порту, и протянула его Аренту. Густая коричневая жидкость заблестела в свете свечи. – Собиралась вам отдать еще за ужином. Это для Пипса. Арент непонимающе смотрел на пузырек, казавшийся крошечным на его грубой ладони. – Это поможет ему уснуть, – пояснила Сара. – Моя каюта и то похожа на гроб, представляю, как, должно быть, ужасна его камера. Одна капля – и он проспит весь день или всю ночь. Две капли – еще полдня. – А если три? – Обмочит штаны во сне. – Тогда будет три. Звонкий смех Сары перешел в зевок; она тотчас прикрыла рот ладонью. Ей хотелось просидеть здесь всю ночь, разговаривая с Арентом и слушая, как он играет, но именно поэтому ей и следовало уйти. – Мне пора спать, – сказала Сара, досадуя на то, что ее слова прозвучали так сухо. Арент бережно прислонил виолу к бочке: – Я вас провожу. – Нет необходимости. – Я обещал Дрехту, – возразил Арент. – Мне так будет спокойнее. К тому же вряд ли вы сможете встать без посторонней помощи. Платье кажется очень тяжелым. – Оно такое и есть! – воскликнула Сара. – Почему портных это никогда не заботит? И среди всех этих оборок даже нет карманов. Ни одного. – Она потянула за юбку, там, где должны были быть карманы. – Это возмутительно, – сказал Арент, беря ее за руки и помогая встать. Ладони у него были шершавые. Сара покраснела от его прикосновения и, чтобы это скрыть, быстро пошла вперед. Арент забрал шпильки с бочки и последовал за ней. Ночь была красивой, звезды отражались в неподвижной воде. Среди них в темноте ночи светились семь фонарей – их золотистое сияние странным образом успокаивало. Арент и Сара медленно спускались по трапу, наслаждаясь видом. – Вы не ответили на вопрос Дрехта, верите ли вы в демонов. – Арент посмотрел на Сару. – Но он меня и не спрашивал. – Сара слегка улыбнулась. – Тогда спрошу я, – сказал Арент. – Вы верите, что на борту демон? Сара крепче обхватила поручень. – Да, – ответила она. В детстве ей внушали, что демоны рыщут по земле и мучают грешников. С их раздвоенных языков слетают заманчивые посулы, но все это лишь обман, и грешников ожидает ад. Те же, кто верит в любовь Господа, разглядят обман и спасутся. Еще Сара верила в то, что жертвы дьявольского коварства так или иначе заслужили свою участь. Однако ничто не спасло мужа Кресси. И если Старый Том хочет потопить «Саардам», чтобы наказать Кресси, то не спасется никто. – Моя мама была целительницей и часто сталкивалась с кознями дьявола, – продолжала Сара. – Она рассказывала мне о детях, которые заманивали родителей в лес и убивали. Об одержимых, у которых лопалась кожа, потому что бесы рвались из их тел наружу. Мы для них – мыши, с которыми можно поиграть, а потом растерзать. Все начинается с такой метки, как на парусе. Ее предназначение – испугать нас, ибо запуганные люди готовы сделать что угодно с кем угодно, лишь бы избавиться от страха. Арент пробормотал что-то в знак согласия и задумался. Сара робко наблюдала за ним краешком глаза. Она редко так свободно разговаривала с кем-нибудь, кроме Кресси и Лии, и была приятно удивлена, что он размышляет над ее словами. Они молча постояли рядом, восхищаясь красотой ночи, потом пошли дальше. Вход в каюты охранял Эггерт – тот самый мушкетер, которому Арент чуть не перерезал горло. Он злобно зыркнул на наемника и невольно коснулся шеи. – Я зря тебя схватил утром, – сказал ему Арент. – Был не прав, прошу прощения. Сара удивленно наклонила голову. Ей нечасто приходилось слышать извинения, и уж точно не от тех, кого не вынуждали их приносить. Эггерт подозрительно взглянул на Арента, решив, что тот задумал какую-то хитрость. – Ладно, – нервно ответил он, пожимая протянутую руку Арента. Потом покосился на него, опасаясь подвоха или неожиданного нападения, и скрестил руки на груди. Наемник добродушно улыбнулся и последовал за Сарой в красную дверь, оставив Эггерта в полном недоумении. Арент провел Сару по коридору, но не до самой каюты. Сару это обрадовало. Еще несколько шагов означали бы, что между ними установилась некая близость, чего не следовало допускать. Ощущения от этого вечера походили на клубок противоречий. Сара пообещала себе, что распутает его в ближайшие дни. У нее есть цель на борту «Саардама», и она не станет ей жертвовать ради наивной влюбленности, как бы ни приятно было общество Арента. – Доброй ночи. – Арент протянул ей шпильки. – Доброй ночи, – ответила Сара. Арент явно хотел сказать еще что-то, но просто кивнул и пошагал обратно по коридору. Из-за его мощной фигуры Сара не видела, есть ли кто-нибудь за дверью. Она проводила его взглядом, потом вошла в каюту. И закричала. За окном маячил прокаженный в окровавленных повязках. 19 – Нервический припадок? – холодно переспросила Сара ван Схотена. Рейньер ван Схотен и капитан Кроуэлс ворвались в каюту, услышав крик Сары. Кресси и Лия уже были там. Арент прибежал первым, но, выглянув из окна, помчался наверх вместе с караульным, надеясь застать прокаженного на палубе. Сару трясло. До прихода ван Схотена – от страха. Теперь от ярости. – День был изнурительный, – произнес Кроуэлс увещевающим тоном, за который даже ангел швырнул бы в него облаком с небес. – Конечно, у вас глаза устали, ваша милость. – Думаете, я все выдумала? – спросила Сара, не веря своим ушам. Никто больше не видел прокаженного. Даже Арент не успел. Прокаженный скрылся сразу после того, как Сара закричала. Только животные в хлеву над каютой переполошились и загомонили. – Конечно нет, ваша милость. Просто думаю, что вы приняли за прокаженного… – Кроуэлс слегка присел, чтобы быть одного роста с Сарой, посмотрел в окно и торжествующе заключил: – Луну!