Глава 9 Как пополнить словарный запас Вейн Ему опять снилась проклятая свадьба. Она всегда снилась к неприятностям. Тяжелый аромат благовоний, немногочисленные придворные, любопытные, сочувствующие и злорадные взгляды. Дрожащая невеста в платье, которое казалось огромным. Запах паники и страха, бьющий в нос. Злорадная улыбочка короля и довольная, торжествующая — королевы. Внимательный сочувствующий взгляд Йерка, спокойный и доброжелательный — Марлина. Во сне все было так отчетливо и подробно, что первое время он не мог различить, где сон, а где реальность. Даже воспоминания приходили те же самые, что на свадьбе. Вспомнился разговор с магистром, когда Вейн от злости едва не спалил кабинет главы ордена. Тогда Марлин сказал странную фразу: «Я могу запретить этот брак своему первому паладину, но не стану. Придет время, и ты поблагодаришь меня за это». Он ему не поверил тогда, не верил и сейчас. Спальня, худенькое, пока еще не сформировавшееся тело в полупрозрачной сорочке, должной возбудить его мужскую суть, обкусанные губы, дрожащие тонкие пальцы, заплаканные глаза. Вейн усилием воли вынырнул из сна. Не хотел вспоминать, что случилось дальше… Ребенок! Всего два дня назад ее привезли во дворец из обители, перепуганную, растерянную, с головой, забитой молитвами. Она мечтала стать одной из сестер, а получила мужа старше ее на пятнадцать лет, мужа, которому она совершенно не нужна, точно так же, как не был нужен ей он. Тогда он ушел и провел ночь в объятиях любовницы, пытаясь изгнать злость на короля, на игры королевы, на Марлина… Им нужна была крепость и то, что хранится в ее подземельях. Он знал об этом и понимал, что девчонка — всего лишь разменная монета в игре. Ключ к могуществу или к бездарной кончине… Ева умоляла дать ей три года, чтобы свыкнуться с мыслью о наследнике… А после его рождения отпустить в обитель. Вейн поклялся, что не станет препятствовать. И даже во сне ему не пришла мысль спросить, почему именно три года? Что это изменит? И теперь она мертва. Ровно через три года после их свадьбы. Он открыл глаза и уставился в потолок. На душе было муторно, а в голове звучал голос проклятой королевы: «Моя смерть лишит вас всего». Он присутствовал на казни и помнил злорадное торжество в глазах этой невероятной женщины. Его жена умерла по ее приказу, теперь он осознавал это четко. Со смертью Евы и его пленом крепость опять становилась камнем преткновения между тремя королевствами и лакомым кусочком для пиратов. Сейчас, когда страна только начинает восстанавливаться после короткой, но кровопролитной внутренней войны, есть очень высокая вероятность конфликта внешнего, который юный король вряд ли сможет выиграть. Вейн сел и потер затылок. Рана давно затянулась, но небольшой шрам на затылке остался как напоминание о предательстве. Бой в крепости почти прекратился, и призванные им тали теснили противника, еще немного — и все закончится. За его спиной стояли защитники крепости, те, кто еще мог стоять на ногах и держать оружие, те, кому он доверял… Именно в этот момент и прилетел удар сзади по голове. Очнулся Вейн уже на пиратском флагмане. Предатель в крепости, это тот, к кому он спокойно поворачивался спиной. И он до сих пор там, потому что адмирал слишком быстро получает новости… Тонкий браслет на запястье блокировал силу, но не мешал провести старинный запрещенный ритуал. Мало кто из современных носителей древней крови знал о нем, а ведь раньше именно так призывали талей — принося жертву. Потом этот метод посчитали бесчеловечным и запретили, а тех, кто его практиковал, уничтожили, слишком большую силу и власть получал призываемый таль. Духи стихий очень любили высвобождающуюся со смертью энергию жизни. Чем медленнее умирала жертва, тем больше сил доставалось духу, тем разрушительнее и мощнее была его связь с заклинателем. Человек и дух сливались воедино, опьяненные властью над стихией, и часто человек в эйфории не замечал, как таль завладевал его телом и душой… Рисовать круг призыва пришлось вином, а вот напитывать его и замыкать — кровью жертвы. Не ожидавший такой подлости от пленника адмирал пропустил мощный удар бутылкой по голове и очнулся уже в кругу, распятый между пятью символами стихий, с вскрытыми запястьями и под тихий речитатив слов призыва. — Вейн, я убью вас. — Если выживете, адмирал. Вейн повернул голову, и пират увидел абсолютно черные провалы глаз. Ни зрачков, ни белков, только голодная злая бездна. — Вы одержимы. — О, нет! — Вейн ощерил зубы в ухмылке. — Это чистая древняя кровь, адмирал. Думаю, такого вы больше никогда не увидите. Он сжал кулак, и последнее, что разглядел принесенный в жертву человек, это тонкий клинок, летящий ему в сердце. Самое сложное в запрещенных ритуалах, это не перелить сил. Вейн не хотел убивать своего пленителя, потому что сбежать ему это не поможет, да и достойный противник не заслужил такой смерти. — Диего Дрейк, — прошелестел потусторонний голос, и в круг призыва упал таль воздуха. Сгусток зеленого тумана. Стремительный, постоянно меняющий очертания, наполненный силой. Смертоносный и непредсказуемый. Несколько секунд он не мог решить, какой вид принять, но, наконец, определился и плавно перетек в огромную хищную птицу. — Ты хотел знать его имя, заклинатель. Вейн быстро разрезал ладонь и брызнул на таля своей кровью, произнеся при этом слова забытого древнего языка, на котором говорили чернокнижники и первые заклинатели. — Не волнуйся, человек. — Птица склонила голову и вылупилась на Вейна красными глазами. — Я принял твою жертву и исполню твое желание. Одно. — Два. Если рассчитываешь еще сюда вернуться. Дух стихии промолчал, но порезы на руках Диего Дрейка закрылись. Вейн кивнул и профессионально перевязал запястья врага, а потом выдернул клинок из его груди. — Хороший удар, человек. — Таль уже перелетел на стол и наблюдал за действиями Вейна издали. — В пальце от сердца. Ему повезло, что ты опытен и умел. — Мне нужно найти душу жены. — Покажи. Вейн снял с пальца обручальное кольцо и бросил его талю, а спустя мгновение в комнате никого не было. Пока призрачная птица летала в поиске души, Вейн успел перевернуть жертву на спину, обыскать его и допить вино. Ритуал забирал все силы, и командор знал, что утром не встанет с кровати. Можно было подпитаться от таля, пустив его в собственное тело, но Вейн не был уверен, что у него получится потом изгнать квартиранта, а может, и не захочется. В библиотеке ордена хранились записи одержимых, тех, кто добровольно делил тело с сильными духами Изнанки, и мало кто из них хотел вернуться к прежнему существованию. Сила, власть, сакральные знания, притягательность для противоположного пола — все это делало подселение таля очень заманчивым. И, конечно, каждый заклинатель считал, что сможет управлять духом… и каждый ошибался… Через несколько лет таль полностью поглощал человеческую душу и становился ненасытным, ему требовалось все больше и больше жертв. Вейн видел, во что превращались одержимые, и рисковать не собирался. Лучше по старинке через боль и кровь, чем стать призраком в собственном теле. — Чтоб вас кракен сожрал, — простонал Диего и попытался сесть, но не смог, незримые оковы не пустили. — Придешь с важными новостями, а попадешь на жертвенный алтарь. И вы после этого называете себя пленником? Вейн, заложив руки за спину, с усмешкой смотрел на лежащего мужчину. Не будь он уверен, что пираты ему не подчинятся, с удовольствием поменялся бы сейчас с ним местами, и тогда адмирал был бы у него в заложниках. Но одному справиться с морскими волками, когда на тебе ограничительный браслет, почти нереально. Ему нечего им предложить взамен своей свободы. Деньги? Деньги они и так получат… — И что за новости вы мне несли? — Ваш брат в крепости, и завтра он получит письмо с условиями выкупа. Надеюсь, мы скоро расстанемся, чтобы в следующий раз встретиться на поле боя. — Дон Диего Дрейк, адмирал вольной морской эскадры. — Вейн с удовлетворением увидел мелькнувшее в глазах мужчины недовольство. — Простите, адмирал, но для вас будет лучше пока не приходить в себя. Если вы, конечно, не хотите сообщить имя своего человека в крепости. — Вы уже один раз меня убили. — Диего прикрыл глаза. — Поверьте, если бы я хотел вас убить и скормить талю, вы были бы мертвы. — И кто вы после этого, командор? — не открывая глаз, спросил адмирал. — Ваш лучший враг. Вейн наклонился и коротким четким ударом в висок отправил Диего во тьму, но не заметил, как погасил одну из свечей… — Дерьмо! Захотелось рискнуть, сорвать бинты с запястий жертвы, вновь вскрыть вены, залить круг призыва свежей кровью и призвать сильного злобного таля огня. Сжечь здесь все! Превратить дерево в пепел, расплавить металл, слушать крики жертв и кормить, кормить таля новыми душами. О, это было так заманчиво, что Вейну пришлось сжать зубы, чтобы не застонать от нахлынувшего желания разрушения. Он мог стать всесильным, сравниться с богами, отомстить и наказать. И никто из ныне живущих не встанет у него на пути! — Показать смертным всю ярость древней крови, заставить преклонить колени! — Он с силой сжал клинок. Резкая боль отрезвила. Вейн вздрогнул и встряхнул отросшими волосами. — Это не я, — пробормотал он и отошел от круга, тяжело дыша и ощущая, как по спине стекает холодный пот. — Господин Кошмаров, Смертей и Путей, удержи от слабости, дай сил противостоять. Вейн упал на колени и закрыл лицо ладонями. Он редко молился, но сейчас и здесь, в каюте пиратского флагмана, командору ордена и сильнейшему заклинателю королевства было по-настоящему страшно. Страшно, что он не справится с соблазном, не сможет отразить такое количество темной энергии, спиралью закручивающейся над грудью Диего. Под веками нестерпимо ярко вспыхнуло, словно огромный таль взмахнул огненными крыльями. Запахло пожарищем, пламя свечей затрепетало, грозя погаснуть, в круг призыва пытался прорваться кто-то сильный. Вейна отбросило назад, воздух стал вязким, послышался тихий противный писк, ему вторил низкий голос, он ввинчивался прямо в уши, вызывая острую нестерпимую боль. Но боль не пугала Вейна, он умел принимать ее с благодарностью, его пугало другое. — Пусти меня, ш-шеловек. Пусти… Открой проход… Я помогу… Спасу… Дам силы… В свое время Вейн изучал архивы и знал не хуже рвущегося в этот мир таля, что тот не уйдет и не изменится. Когда он добьет Диего, то примется за остальных, сперва пообещает помощь, потом пообещает покорность, а затем просто займет место Вейна. Даст надежду и обманет. Слишком силен… Слишком опасен… — Прочь! Подняться на ноги не получилось, поэтому Вейн пополз, дрожащими руками зажег потухшую свечу, произнес несколько слов на древнем проклятом языке, восстанавливая ритуальный круг, и рухнул рядом, ошеломленный наступившей тишиной. — Никогда больше не буду этого делать. И все! Все оказалось зря! Он чувствовал, что душа Евы рядом, что она легко откликнулась на призыв и пришла следом за талем воздуха. Да только на этом все и закончилось. Он не смог ее увидеть, не смог заставить отвечать, не смог ничего узнать! Эта дрянная девчонка даже после смерти портила ему жизнь! И когда он почувствовал, что практически не контролирует призванного таля, он отпустил ее… Отпустил, ощущая опустошение, злость и какую-то детскую иррациональную обиду… Столько трудов и зря! Он не узнал, зачем она это сделала! Кто ее подтолкнул к смерти? Кому мстить? И надо ли?.. Еще не затихло его: «Отпускаю», как из разлитой на полу крови стали появляться буквы: «Я живая, а ты мудак». — Мудак? Вейн резко повернулся к талю, но тот с громким хлопком исчез, растворившись зеленым туманом, и лишь эхо донесло невнятные слова: — Она жива. Моя добыча. А ты глупец, человек… — Кольцо! — прорычал Вейн. — На ней не было кольца, поэтому я ее не чувствовал. Усталость накатила моментально, выжрав последние крохи энергии. Сил хватило только на то, чтобы вытащить Диего из круга, уложить на кровать и самому рухнуть рядом. Даже сапоги стянуть уже не получилось. И все зря! Уставший, вымотанный и удивленный Вейн закрыл глаза. Он знал, что таль передал слова Евы точно, но именно это вызывало недоумение. — Мудак? Она сказала, что я мудак? А кто такой мудак, собственно? Слово он вроде когда-то слышал, а может, и нет… И вроде бы оно обозначало большое мужское достоинство… Или он что-то путает? — Подлец, — ответил тихо Диего. — Подлец, доставляющий окружающим много неприятностей. И я согласен с этим определением, командор. Но сегодня у меня нет сил набить вам морду. — Завтра, — пробормотал Вейн. — Все завтра. Откуда скромная тихая Ева знает такие слова? И откуда у нее решимость высказать их ему, своему мужу? Что-то здесь не так… Но додумать Вейн не успел, через минуту он спал, и ему ничего не снилось.