— Машина черная, как у Казбека, — пробормотала она. — Казбек? — выпучил глаза Ринг. — Что я ему сделал? «Ты ничего, а вот я…», — подумалось Ноте. Она рукой ощутила ветер от промчавшейся машины. Чуть в сторону, и ее бы сшибли. Ей захотелось побыстрее запереться в своей комнате. — Это дружок Вано! — предположил Юра. — Они на тачках по ночам гоняют. Пойдем, разберемся с ними. — Хватит скандалов. Разбежались, мальчики! — потребовала Нота. — Ты в одну сторону, ты в другую, чтобы я видела. До свиданья. — Мне завтра на прием, — помнил Лагушкин. — Уже сегодня. — До встречи, Юра. Пока, Костя. Нота улыбнулась каждому ухажеру и помахала рукой. Дождалась, пока они разойдутся и исчезнут. Открыла дверь в дом, тихо поднялась по лестнице, чтобы ее не услышали в мансарде, и зашла в комнату. Вовремя. Сверху с пьяным гомоном спустилась компания. Вывалили на улицу, заржали. Две девушки и парень. Парень открыл машину, включил музыку. Нота скинула одежду и повалилась в кровать. Как же хочется спать. Когда же пьяные балбесы затихнут. Компания загрузилась в авто и уезжает. И в мансарде музыка стала тише. Чтобы вообще ничего не слышать, она уснет в наушниках. Вот так, классно! Уже засыпая, Нота подумала, что приедет Джина, образумит Вано. Вслед за Джиной придет Виталий, наведет порядок. В дом целительницы вернется прежняя размеренная жизнь. Все будет хорошо. Утром Нота подскочила в постели от жуткого крика. Даже наушники не спасли. Глава 32 Кричит Джина. Кричит так, словно у женщины вырвали сердце. Нота сжимается, сидя на диване, кутается в одеяло, пытается защититься от душераздирающего вопля. И слушает. Ей не нужно выходить из комнаты, чтобы понять, что случилось. Джина не ранена, не истекает кровью и даже не ушиблась. Она в мансарде, рухнула на колени на пороге сауны. Внутри сауны еще тепло. Спертый воздух смягчает высокие звуки. Деревянная облицовка, настилы из липовых реек дробят женский крик. Чугунная печь и теплые камни искажают эхо. Распахнутая стеклянная дверь отбрасывает звенящий крик на лестницу. Нота вслушивается. Что-то еще мешает чистому восприятию. В сауне что-то есть. Или кто-то. Доносится стон: — Вано… Шлепаются ладони на обнаженную кожу, и Нота «видит» на полке распростертое тело. Тело не двигается и не звучит. Бесконечные причитания: — Вано, Вано… Мольба и боль в каждом слове. Джина ощупывает сына, тормошит, взывает, чтобы он проснулся. Мать отказывается верить глазам. Тянет сына к себе, пытается поднять и падает на него. Сильная Джина почти без чувств. Она обнимает и плачет. Целительница забыла про свои волшебные руки и страстно молится о чуде. Всё тщетно. Из сауны доносится биение лишь одного сердца. Это разбитое сердце матери, потерявшего единственного сына. Нота не решается выйти из комнаты. Она звонит Виталию. Помощник Джины приезжает быстро. Они вместе поднимаются в мансарду. Виталий оттаскивает Джину от сына, заставляет выпить какие-то капли. Нота смотрит на голое тело Вано. Он лежит в сауне на полке. Свернутое полотенце под головой. Глаза закрыты, но мертвое лицо совершенно не похоже на лицо спящего. Появляются врачи «скорой». Ощупывают тело Вано, светят в глаза, заглядывают в нос, вздыхают. Их помощь требуется только Джине. — Алкоголь, возможно, наркотики, плюс горячая сауна. Вот, сердце и не выдержало, — объясняет врач безутешной женщине. Врач пишет справку о смерти. Виталий накрывает Вано полотенцем. Приезжают санитары. Интересуются: где? Топают в мансарду. Деловито осматриваются и разворачивают на полу огромный пластиковый пакет, чтобы упрятать в него тело. — Одежду сейчас передадите или в морг привезете? — спрашивает санитар у Джины. И женщина взрывается: — Он мой! Не отдам! Вано мой! Джина отбрасывает пакет и встает стеной на защиту сына, готовая вцепиться в глотку любому, кто к нему прикоснется. Увещевания Виталия не помогают. Он платит санитарам. Они уезжают ни с чем. Беспомощность и тишина овладевают большим домом. Виталий занавешивает зеркала. За окнами просыпается неунывающий Арбат. Джина замечает Ноту. Смотрит на нее, словно заново вспоминает и вдруг набрасывается: — Ты! Ты была здесь ночью. Нота мотает головой, оправдывается: — Я вернулась в пять утра. — Что произошло? — Слышала наверху компанию. — Кто там был? — Я не видела. Заперлась в своей комнате — и спать. — Не ври Джине! Тебе не нужно видеть. Нота напрягает звуковую память: — Две девушки. Я их раньше не слышала. Вано и еще его друг. Они часто вместе. — Георгий? — Вано назвал его Гогой. — Знаю. Что они делали? — Развлекались. Голоса пьяные. Потом ушли. Я надела наушники и заснула. Виталий уезжает на розыск Гоги. Привозит парня к Джине. Гога очумелыми глазами пялится на умершего друга и бормочет: — Мы как обычно. Привезли девочек, выпили, ну и… Ничего особенного. Как обычно… — Почему Вано в сауне? — допытывается Джина. — Мы все были в сауне. Вано хотел продолжать, но девочки ушли. Я ушел с ними. Устал, а Вано еще был бодряком. Всё было норм, тетя Джина. — Почему он, а не ты! — Джина вцепляется в Георгия, трясет и требует ответа: — Почему Вано, а не Гога? Виталий с трудом вырывает парня из рук безутешной женщины. Джина без сил опускается на пол и что-то бормочет. Приглашенный Виталием врач подсовывает ей таблетки и нашептывает: — Вам нужно прилечь, принять лекарство. Джина соглашается. Ее ведут к кровати. Но врач проявляет заботу своеобразно: — Мы проведем вскрытие мальчика и скажем точно о причине смерти. Женщина вздрагивает, ее охватывает безумство: — Нет! Я не отдам Вано. Сын останется со мной! Я спасу его. К Джине возвращается дикая энергия. Она негодует и выгоняет всех из дома. И врача, и Виталия, и Ноту.