– Я имею в виду, что он хотел бы встретиться с вами лично. – Хорошо, давайте назначим время, и пусть он подойдет ко мне в офис. Только поспешите – я как раз освобождаю свое рабочее место. – Мой клиент очень просит вас приехать к нему. Он живет в Хедестаде – на поезде всего три часа. Микаэль буквально остолбенел – он даже перестал перебирать бумаги. Массмедиа обычно притягивают самых разных маньяков, которые звонят по поводу и без. В редакциях газет и журналов, телерадиовещательных компаний и информагентств постоянно раздаются звонки от уфологов, графологов, сайентологов, конспирологов и попросту параноиков. И так по всему земному шару. Однажды в Образовательном центре Микаэль слушал лекцию писателя Карла Альвара Нильссона[38], посвященную годовщине убийства премьер-министра Улофа Пальме. Лекция была вполне серьезная, на ней присутствовали Леннарт Будстрём[39] и другие старые друзья Пальме. Но там же присутствовало и несметное количество «частных сыщиков». В их числе была женщина примерно сорока лет, которая, как только докладчику начали задавать вопросы, схватила микрофон и понизила голос до еле слышного шепота, что само по себе предвещало драматическое развитие событий. И никто даже не удивился, когда женщина заявила: «Я знаю, кто убил Улофа Пальме». С трибуны ей подыграли: уж коль скоро женщина обладает такой уникальной информацией, не согласится ли она поделиться ею с комиссией, расследующей убийство Пальме? Но женщина немедленно парировала, также шепотом: «Не могу – это слишком опасно!» Микаэль предположил, что, возможно, Дирк Фруде – один из таких дотошных правдоискателей и, возможно, он стремится сообщить о суперсекретной психушке, где служба госбезопасности проводит эксперименты по контролю над мозгом. – Я не езжу к клиентам, – коротко ответил Микаэль. – Но я вас очень прошу: сделайте, пожалуйста, исключение. Моему клиенту за восемьдесят, и поездка в Стокгольм для него чрезвычайно утомительна. Если вы будете настаивать, мы, разумеется, сможем устроить все как-нибудь по-другому, но было бы очень желательно, чтобы именно вы пошли нам навстречу… – Кто ваш клиент? – Подозреваю, что вам доводилось слышать о нем. Мой клиент – Хенрик Вангер. Ошеломленный Микаэль откинулся на спинку кресла. Разумеется, он слышал о Хенрике Вангере – промышленнике и экс-генеральном директоре концерна «Вангер». Его имя и фамилия в свое время ассоциировались с лесопилками, добычей полезных ископаемых, металлургией и легкой промышленностью, производством и экспортными операциями. В свое время Хенрик Вангер был вполне преуспевающим предпринимателем, у него была репутация порядочного и старомодного патриарха, не подвластного никаким новым веяниям. Он был одним из столпов шведской экономики и самых респектабельных представителей старой школы. Можно сказать, что в период пребывания социал-демократов у власти он наряду с Маттсом Карлгреном[40] из бумажного концерна «МоДо» и Хансом Вертеном[41] из старого «Электролюкса» составлял становой хребет шведской промышленности. Однако за последние четверть века концерн «Вангер», который все еще являлся семейным предприятием, утратил былое величие – структурные трансформации, биржевые кризисы, крахи инвестиций, конкуренты из Азии, экспортные неурядицы и другие беды изрядно потрепали клан Вангеров. Сегодня предприятие возглавлял Мартин Вангер – это имя у Микаэля ассоциировалось с корпулентным и пышноволосым мужчиной, как-то раз промелькнувшим на телеэкране, хотя он и представлял его себе довольно смутно. Хенрик Вангер уже наверняка лет двадцать как вышел в тираж, и Микаэль даже не знал, что тот еще жив. – С какой стати Хенрик Вангер хочет со мной встретиться? – с искренним изумлением спросил он. – Простите меня. Я – адвокат Хенрика Вангера уже много лет, но поделиться с вами своими планами он должен сам. Я лишь уполномочен сообщить, что Хенрик Вангер намерен предложить вам работу. – Работу? Но я вовсе не намерен работать на Хенрика Вангера. Вам что, нужен пресс-секретарь? – Нет-нет, речь идет о другой работе. Не знаю, как объяснить… Могу лишь сказать, что Хенрик Вангер очень хотел бы встретиться с вами и получить консультацию по личному вопросу. – Звучит не слишком понятно. – Простите меня. Но могу ли я все же надеяться уговорить вас приехать в Хедестад? Разумеется, мы компенсируем дорожные расходы и выплатим вам достойный гонорар. – Сказать по правде, ваш звонок сейчас не очень кстати. Я страшно занят… Вы наверняка знаете, что обо мне пишут в последние дни? – Вы о деле Веннерстрёма? – Дирк Фруде на другом конце провода усмехнулся. – Да-да, конечно. Все это очень занимательно. Но, честно говоря, именно резонанс от процесса и привлек к вам внимание Хенрика Вангера. – Вот как? И когда же Хенрик Вангер хотел бы, чтобы я нанес ему визит? – поинтересовался Микаэль. – Чем раньше, тем лучше. Завтра Сочельник, и это время вряд ли будет удобным. А как насчет второго дня Рождества? Или между Рождеством и Новым годом? – То есть это срочно. Сожалею, но раз вы не можете сказать мне о цели визита ничего конкретного, то… – О, уверяю вас, что все это очень серьезно. Никаких розыгрышей. Хенрик Вангер хочет получить консультацию от вас, и ни от кого другого. Если вас это заинтересует, он готов поручить вам важное задание. Я всего лишь посредник. Он сам вам все объяснит. – Давно я не вел таких бессмысленных разговоров… Мне нужно подумать. Как я могу с вами связаться? Микаэль положил трубку на рычаг и по-прежнему сидел, созерцая беспорядок на столе. Он никак не мог взять в толк, с какой стати понадобился Хенрику Вангеру. Собственно говоря, ему вовсе не хотелось ехать в Хедестад, но адвокат Дирк Фруде слишком заинтриговал его. Блумквист включил компьютер, загрузил «Гугл» и ввел в поле поиска «предприятия Вангера». Ему в ответ выдали сотни сайтов и ссылок – концерн «Вангер» хоть и сдал свои позиции, но по-прежнему ежедневно привлекал внимание прессы. Микаэль скопировал примерно дюжину статей, в которых анализировалась деятельность концерна. А затем по очереди набрал в графе «поиск» имена Дирка Фруде, Хенрика Вангера и Мартина Вангера. Последний многократно упоминался в качестве нового генерального директора предприятий Вангера. Об адвокате Дирке Фруде удалось раздобыть не так много информации: он оказался членом правления гольф-клуба в Хедестаде и о нем упоминали в связи с «Ротари-клубом»[42]. А Хенрик Вангер стал историческим персонажем: он фигурировал только в материалах о прошлом концерна. А еще региональная газета «Хедестадс-курирен» два года назад в связи с восьмидесятилетним юбилеем экс-магната опубликовала его краткую биографию. Микаэль распечатал несколько текстов, в которых, как ему показалось, содержалось самое важное, и у него получилось досье страниц на пятьдесят. Затем он наконец разобрал свой стол, упаковал коробки для перевозки и отправился домой. Блумквист не знал, когда вернется сюда, – да и не был уверен, вернется ли вообще. А Лисбет Саландер в вечер Сочельника находилась в реабилитационной клинике «Эппельвикен» в городке Уппландс-Весбю[43]. Она накупила рождественские подарки: туалетную воду «Диор» и английский рождественский бисквит из супермаркета «Оленс». Лисбет пила кофе и смотрела на сорокашестилетнюю женщину, которая пыталась развязать узелок на упаковке подарка. Саландер смотрела на нее с нежностью, хотя по-прежнему не могла поверить в то, что эта чужая женщина напротив – ее мать. При всем желании она не могла найти никакого сходства – ни внешнего, ни внутреннего. Мать отчаялась развязать узелок и теперь сидела, беспомощно уставясь на пакет с подарками. Да, не повезло ей… Лисбет протянула ей ножницы, все время лежавшие на столе на самом видном месте, и мать расцвела в улыбке, словно вынырнула из забытья. – Ты, наверное, считаешь меня дурехой! – Нет, мама. Никакая ты не дуреха. Просто нет в жизни справедливости. – Ты виделась с сестрой? – Очень давно. – Она меня никогда не навещает. – Знаю. Меня она тоже не навещает. – Ты работаешь? – Да, мама. У меня все нормально. – А где ты живешь? Я ведь даже не знаю, где ты живешь. – Я живу в твоей старой квартире на Лундагатан. Уже несколько лет. Я заключила контракт на свое имя. – Может, летом я навещу тебя… – Конечно-конечно. Летом обязательно. Мать наконец распаковала пакет и теперь с удовольствием вдыхала аромат туалетной воды. – Спасибо, Камилла, – сказала она. – Мама, я Лисбет. Камилла – это моя сестра. Мать смутилась, и Лисбет предложила ей пойти посмотреть телевизор. А Микаэль Блумквист проводил Сочельник с дочерью Перниллой на вилле в пригороде Соллентуна – у бывшей жены Моники и ее нового мужа. Они смотрели диснеевские мультики про Калле Анку. Микаэль привез Пернилле рождественские подарки. Они с Моникой посоветовались и решили подарить дочери цифровой mp3‑плеер – айпод, размером чуть больше спичечного коробка, который тем не менее мог вместить всю коллекцию дисков Перниллы. А коллекция у нее была весьма обширная, вот и подарок оказался довольно дорогим. Отец с дочерью провели вдвоем около часа в детской на втором этаже. Микаэль развелся с Моникой, когда дочери было пять лет, а в семь лет у нее появился новый папа. Блумквист не избегал контактов с дочерью – они с Перниллой встречались примерно раз в месяц. Летом дочь проводила неделю на его даче в Сандхамне. Моника не пыталась препятствовать контактам дочери с отцом, да и Пернилла с удовольствием общалась с Микаэлем. Как правило, они прекрасно ладили. Но Блумквист оставлял за дочерью право решать, насколько часто она хочет с ним общаться, особенно после второго брака Моники. Когда у Перниллы наступил тинейджерский возраст, они почти не виделись. Но в последние годы ей хотелось чаще встречаться с отцом. Дочь следила за судебным процессом и не сомневалась, что все обстоит именно так, как твердил Микаэль: он невиновен, но доказать обратное не смог. Она поделилась с ним: у нее, возможно, появился бойфренд из параллельного класса гимназии. Микаэля потрясло то, что она считает себя верующей и начала посещать местную церковную общину. Но он воздержался от комментариев. Микаэля пригласили остаться на ужин, но он отказался, поскольку уже условился с сестрой, что проведет Сочельник с ее семьей на вилле, расположенной в респектабельном районе Стэкет. Утром Микаэля также пригласили отпраздновать Рождество с Эрикой и ее мужем в пригороде Сальтшёбаден[44]. Он отказался, считая, что хотя Грегер Бекман и снисходительно относится к любовным треугольникам, но все-таки не следует преступать черту. И лично ему не хотелось выяснять, где именно находится эта черта. Эрика спорила с ним: приглашение исходит как раз от ее мужа, «а ты, дорогой, как раз избегаешь настоящего треугольника». Микаэль засмеялся – Эрика знала, что он исключительно гетеросексуален. И все же отказался проводить Сочельник в компании с ее супругом. В конце концов Микаэль позвонил в дверь своей сестре – Аннике Блумквист, в замужестве Джаннини. Она, ее итальянский муж, двое детей и многочисленная родня мужа как раз разрезали рождественский окорок. За ужином он отвечал на вопросы о суде и выслушивал разные доброжелательные и совершенно бестолковые советы. И только сестра Микаэля не комментировала приговор – но, с другой стороны, в этой компании она была единственным адвокатом. Изучив юриспруденцию, Анника несколько лет работала в качестве секретаря судьи и помощника прокурора, а затем вместе с несколькими друзьями открыла собственную адвокатскую контору с офисом в самом центре Стокгольма, в Кунгсхольмене. Анника стала специалистом по семейному праву, и Микаэль даже не обратил внимания, как это произошло, – но его младшая сестра начала появляться в газетах и на телеэкране в качестве известной феминистки и адвоката. Она часто защищала права женщин, которых преследовали или которым угрожали бывшие мужья или бойфренды. Когда Микаэль помогал сестре приготовить кофе, она взяла его под локоть и спросила, как он себя чувствует. Блумквист ответил: «Как мешок с дерьмом». – В следующий раз нанимай грамотного адвоката, – дала она совет. – В моем случае адвокат вряд ли помог бы. – Но что, собственно говоря, произошло? – Давай поговорим об этом в следующий раз, сестричка. Анника обняла его и поцеловала в щеку, после чего они присоединились ко всей компании, держа в руках кофейные чашки и рождественские бисквиты. Около семи вечера Микаэль извинился и попросил разрешения воспользоваться телефоном на кухне. Он позвонил Дирку Фруде. В трубке у того раздавались чьи-то голоса. – Поздравляю вас с Рождеством! – приветствовал его адвокат. – Ну и что вы решили? – Я сейчас не у дел, а вам удалось меня заинтриговать. Если вы не возражаете, я приеду сразу после Рождества. – Что ж, это просто здорово! Вы меня очень обрадовали… Простите, но у меня сейчас гости – дети и внуки, и я почти ничего не слышу из того, что вы говорите. Если позволите, я позвоню вам завтра и мы договоримся о времени. Позже Микаэль сожалел о своем решении; он уже тем же вечером передумал ехать в Хедебю, но позвонить и отменить свой визит постеснялся. Так что утром, на второй день Рождества Блумквист сел на поезд, идущий на север. У него были водительские права, но купить машину он так и не собрался.