Для начала своего расследования Микаэль отсканировал карту острова Хедебю, одолженную у Хенрика Вангера. Пока память еще удерживала имена, услышанные от старика во время вчерашней экскурсии, он надписал на своей карте, кто где живет. В итоге Микаэль пришел к выводу, что клан Вангеров составляет весьма пространную галерею образов и ему понадобится немало времени, чтобы запомнить, кто есть кто. Около полуночи Микаэль надел теплую одежду и новые ботинки и пошел прошвырнуться через мост. Он спустился на прибрежную дорогу, ближе к церкви. Пролив и старая гавань покрылись льдом, но чуть подальше Блумквист увидел темную полоску открытой воды. Не успел он опомниться, как освещение фасада церкви погасло, и все вокруг погрузилось во мрак. Стоял мороз, и все небо усыпали звезды. Вдруг на Микаэля накатила страшная тоска. Наверняка он так никогда и не поймет, каким образом поддался на уговоры Хенрика Вангера и взялся за эту абсолютно безнадежную задачу. Сейчас он раскаивался, что отмахнулся от Эрики, а ведь она предупреждала: это безрассудная и пустая трата времени. Конечно, ему нужно было бы сейчас находиться в Стокгольме – например, в постели с нею – и разрабатывать планы военных действий против Ханса Эрика Веннерстрёма. Правда, и это нисколько не вдохновляло Микаэля, поскольку он не имел ни малейшего представления, как браться за это дело. Если бы сейчас был день, он отправился бы к Хенрику, аннулировал контракт и уехал домой. Но находясь возле церкви, Блумквист мог убедиться, что в усадьбе Вангера уже темно и тихо. Отсюда ему были видны все строения на этой стороне острова. В доме Харальда Вангера тоже было темно. Зато у Сесилии Вангер горел свет, так же как и на ближайшей к мысу вилле Мартина Вангера и в доме, который сдавался. В лодочной гавани светился продуваемый всеми ветрами домик художника Эушена Нормана, и из его трубы фонтаном вылетали искры. Горел свет и на верхнем этаже кафе. Микаэлю стало любопытно, живет ли там сама Сусанна, и если да, то одна ли она там сейчас. Воскресным утром Микаэль позволил себе выспаться, хотя и проснулся в некоторой панике от того, что гостевой домик дрожал от немыслимого гула. Когда он пришел в себя, то сообразил, что это церковные колокола зовут на мессу. Стало быть, уже почти одиннадцать. Блумквист не чувствовал себя отдохнувшим и потому повалялся еще немного. Только когда от двери раздалось жалобное мяуканье, он вылез из постели и выпустил кошку на улицу. К полудню Микаэль принял душ и позавтракал, а потом, собрав волю в кулак, прошел в кабинет и достал первую папку с полицейскими протоколами. Но увидев в окно рекламный щит «Кафе Сусанны», передумал. Затем засунул папку в сумку и надел куртку. Он немало удивился, обнаружив, что кафе до отказа забито посетителями. Так вот почему этому заведению удается не прогореть в такой дыре, как Хедебю… Основной доход владелице кафе Сусанне приносят посетители церкви, а также те, кто не прочь выпить кофе после похорон и других церковных мероприятий. Блумквист решил не заходить в кафе, а просто прогуляться. «Консум» по воскресеньям закрыт, и Микаэль прошел еще несколько сотен метров по дороге, ведущей в Хедестад, и купил газеты на бензоколонке, которая работала по выходным дням. Еще час он гулял по Хедебю и знакомился с материковой стороной селения. Район неподалеку от церкви и «Консума» считался центром городка и был застроен двухэтажными каменными домами, которые возводились, как прикинул Микаэль, в 1910‑х или 1920‑х годах и выстраивались в короткую улицу. К северу от шоссе возвышались многоквартирные дома для семей с детьми. Вдоль воды, южнее церкви, по бо́льшей части располагались виллы. Хедебю вполне можно было считать местом, подходящим для проживания власть предержащих и чиновников Хедестада. Когда Микаэль вернулся к мосту, посетителей в кафе Сусанны стало значительно меньше, но хозяйка еще хлопотала, убирая со столов грязную посуду. – Воскресный аншлаг? – спросил журналист в качестве приветствия. Сусанна кивнула, убрав непослушную прядь волос за ухо: – Привет, Микаэль! – Вы помните, как меня зовут? – Еще бы! Ведь я видела вас по телевизору на судебном процессе накануне Рождества. Микаэль вдруг смутился. – Ничего не попишешь, нужно же чем-то заполнять выпуски новостей, – пробормотал он и двинулся к угловому столику с видом на мост. Сусанна улыбнулась. В три часа дня хозяйка сообщила, что заведение закрывается. К тому времени поток публики из церкви сменился отдельными посетителями. Микаэль успел прочитать примерно пятую часть первой папки полицейского расследования об исчезновении Харриет Вангер. Он захлопнул папку, сунул ее вместе с блокнотом в сумку и торопливо направился домой через мост. На ступеньках его поджидала кошка. Микаэль огляделся вокруг, пытаясь понять, чья же она. Наконец он впустил ее в дом – хоть какая, а компания. Блумквист снова попытался позвонить Эрике, но опять угодил на автоответчик. Не оставалось никаких сомнений в том, что Эрика сердится на него. Он, конечно, мог бы позвонить ей в редакцию или домой, но решил проявить упрямство, – он и так уже оставил ей много сообщений. Вместо этого Микаэль сварил себе кофе, сдвинул кошку, разлегшуюся на диване, в сторону, сел за кухонный стол и открыл папку. Он читал обстоятельно и вдумчиво, чтобы не упустить какую-нибудь деталь. Когда поздно вечером журналист отложил папку в сторону, несколько страниц его блокнота были исписаны памятками и вопросами, ответы на которые он надеялся получить в следующих папках. Материал располагался в хронологическом порядке: то ли его так расставил Хенрик Вангер, то ли такой методы придерживались полицейские в шестидесятых годах. Самая первая страница представляла собой фотокопию сделанной от руки записи звонка, поступившего в отдел охраны полиции Хедестада. Полицейский, который принял заявку, подписался как «Н. о. Рюттингер». Эту аббревиатуру «н. о.» Микаэль расшифровал как «начальник охраны». В качестве заявителя был указан Хенрик Вангер, тут же указывались его адрес и телефон. Рапорт был датирован так: 11.14, воскресенье, 23 сентября 1966 года. Текст был краток: Звонок от Хрк. Вангера, сообщ., что его племянница (?) Харриет Ульрика ВАНГЕР, рожд. 15 янв. 1950 г. (16 лет), исчезла из своего дома на о‑ве Хедебю во 2‑й полов. дня в субботу. Заявит. выражает большое беспокойство. В 11.20 имеется запись о распоряжении направить на место происшествия «П‑014» (Полицейскую машину? Патруль? Полицейский катер?). В 11.35 вписано еще более неразборчивым почерком, чем у Рюттингера: Конст. Магнуссон долож., что мост на о. все еще закрыт. Трансп. катером. На полях стояла неразборчивая подпись. В 12.14 опять Рюттингер: Телсвязь: конст‑ль Магнуссон долож., что Харриет Вангер (16 л.) пропала днем в субб. Семья крайне обеспокоена. Считает, что д-ка не ночевала дома. Не могла покинуть о-в из за аварии. Никто из опрошен. членов семьи не знает о месте нахожд. X. В. В 12.19: Г. М. доложили о происшеств. по тел. Последняя запись, сделанная в 13.42, сообщала: Г. М. на месте в Х‑бю; принял дело. Прочитав следующую страницу, Микаэль догадался, что за таинственными инициалами «Г. М.» скрывался Густав Морелль, который прибыл на остров на катере, возглавил поисковую операцию и составил форменный рапорт об исчезновении Харриет Вангер. В отличие от первых записей с их нелепыми сокращениями, рапорты Морелля были отпечатаны на машинке и составлены вполне удобоваримым языком. Затем очень скрупулезно и детально, что весьма удивило Микаэля, сообщалось о принятых мерах. Морелль подошел к делу очень добросовестно и неформально. Сначала он опросил Хенрика Вангера вместе с Изабеллой Вангер, матерью Харриет. Потом по очереди побеседовал с Ульрикой Вангер, Харальдом Вангером, Грегером Вангером, братом Харриет Мартином Вангером, а также с Анитой Вангер. Микаэлю показалось, что их опрашивали по какому-то ранжиру, по убыванию степени важности. Ульрика, мать Хенрика, в семействе Вангеров имела статус вдовствующей королевы. Она обитала в усадьбе Вангеров, но никакими сведениями со следователями поделиться не могла. Накануне вечером она рано отправилась спать, да и вообще не видела Харриет много дней. Похоже, Ульрика настояла на встрече с инспектором Мореллем с единственной целью – изложить свою точку зрения, которая заключалась в том, что полиция обязана немедленно принять меры. Харальд Вангер, брат Хенрика, в списке влиятельных членов семьи числился под номером два. Он заявил, что мельком видел Харриет Вангер, когда та вернулась с праздника в Хедестаде, но что он «не видел ее с момента аварии на мосту и не имеет ни малейшего представления о том, где она находится в настоящее время». Грегер Вангер, брат Хенрика и Харальда, сообщил, что видел пропавшую, когда она, вернувшись из Хедестада, зашла в кабинет Хенрика Вангера, желая поговорить с ним. Сам Грегер с ней не разговаривал, они только поздоровались. Он не знал, где она может находиться, но предположил, что она, вероятно, не поставив кого-либо в известность, просто отправилась к кому-нибудь из друзей и наверняка скоро объявится. Однако на вопрос о том, как она в таком случае могла покинуть остров, он ответить не смог. Мартина Вангера опрашивали бегло. Он учился в последнем классе гимназии в Уппсале, где жил у Харальда Вангера. Ему не хватило места в машине Харальда, поэтому он поехал в Хедебю на велосипеде и прибыл к мосту поздно, когда машины уже столкнулись. Так что он застрял на другой стороне и сумел перебраться на катере только поздно вечером. Его опрашивали в надежде на то, что сестра могла посвятить его в свои планы и намекнуть ему о своем будущем побеге. Этот вопрос вызвал протесты со стороны матери Харриет, хотя комиссар Морелль тогда рассматривал версию побега как самую оптимистичную. Но Мартин, начиная с летних каникул, не видел сестру и никакими ценными сведениями о ней не располагал. Анита Вангер была дочерью Харальда Вангера, и Харриет приходилась ей двоюродной племянницей, но их почему-то назвали кузинами. Она училась на первом курсе университета в Стокгольме; прошлое лето провела в Хедебю. Они с Харриет были практически ровесницами и крепко подружились. Анита сообщила, что прибыла на остров в субботу вместе с отцом и очень хотела встретиться с Харриет, но они так и не успели повидаться. Анита Вангер очень беспокоилась, поскольку Харриет никак не могла бы куда-нибудь исчезнуть, не предупредив семью, – это на нее не похоже. Ее мнение разделяли также Хенрик и Изабелла Вангер. Пока инспектор уголовной полиции Морелль опрашивал членов семьи, констебли Магнуссон и Бергман, составлявшие патруль 014, по приказу опять-таки инспектора Морелля до наступления темноты провели первый марш-бросок по местности. Поскольку мост по-прежнему оставался непроезжим, получить подкрепление с материка было невозможно, так что первая поисковая цепочка состояла примерно из тридцати случайных людей разного пола и возраста. В тот день были обысканы пустующие домики у рыбачьей гавани, побережье у мыса и вдоль пролива, ближайшая к селению часть леса и так называемая гора Сёдербергет, что над рыбачьей гаванью. Гору стали обыскивать после того, как возникло предположение, что Харриет могла забраться туда, чтобы получше разглядеть происходившее на мосту. Патрули направили также в Эстергорд и на другую сторону острова, в дом Готфрида, где Харриет появлялась время от времени. Однако поиски не дали никаких результатов и прекратились только после наступления темноты, около десяти вечера. Ночью температура опустилась до нуля градусов. Инспектор Морелль еще днем устроил свой штаб на первом этаже усадьбы, который Хенрик Вангер предоставил в его распоряжение, и уже предпринял некоторые меры. Вместе с Изабеллой Вангер он обследовал комнату Харриет с целью выяснить, все ли осталось на своих местах. Мало ли что: возможно, исчезла какая-нибудь одежда, сумка или что-то в этом роде. Такие сведения могли бы пролить свет на тот факт, что девушка сбежала из дома. Изабелла Вангер помогала ему без особого энтузиазма. Вообще-то она вроде бы даже не слишком хорошо знала гардероб дочери. «Она любила носить джинсы, но ведь они практически все одинаковые», – вот и все, что она смогла сказать. Сумочка Харриет обнаружилась на ее письменном столе. В ней лежали удостоверение личности, бумажник с десятью кронами и пятьюдесятью эре, расческа, зеркало и носовой платок. После осмотра комнату опечатали. Морелль допросил нескольких членов семьи и прислугу и четко запротоколировал их показания. После того как участники первой экспедиции вернулись без результатов, инспектор решил, что поиски нужно проводить более систематично. Вечером и ночью собирали подкрепление – в частности, Морелль попросил помощи у председателя клуба спортивного ориентирования в Хедебю. Он договорился о том, что сможет вызывать по телефону членов клуба для обследования местности. Около полуночи ему сообщили, что в усадьбу Вангеров к семи часам утра прибудут пятьдесят три спортсмена, в основном юниоров. А Хенрик Вангер просто вызвал часть утренней смены – пятьдесят мужчин – с расположенной поблизости целлюлозно-бумажной фабрики своего концерна. Он обеспечил также еду и напитки. Блумквист мог только представить себе сцены, которые разыгрывались в усадьбе Вангеров в те драматические сутки. Конечно, авария на мосту способствовала полному хаосу в первые часы. С одной стороны, авария препятствовала возможности получить подкрепление с материка, а с другой стороны, именно из-за нее многие сочли, что два драматических события, произошедшие в одном месте и в одно время, непременно каким-то образом связаны друг с другом. Когда цистерну подняли, инспектор Морелль даже вышел на мост, дабы убедиться в том, что Харриет Вангер непостижимым образом не очутилась под ней. Это был, с точки зрения Микаэля, единственный иррациональный шаг в действиях комиссара – ведь некоторые свидетели уверяли, что видели исчезнувшую девушку на острове уже после катастрофы. Однако руководитель следственной группы не мог отделаться от мысли, что оба происшествия связаны друг с другом. Но надеждам на скорый и счастливый исход дела не суждено было сбыться. Постепенно после первых суток настроение ожидания сменилось депрессией. Следствие придерживалось двух основных концепций. Конечно, судя по всему, исчезнуть с острова было просто нереально, однако Морелль никак не мог расстаться с версией, согласно которой Харриет Вангер сбежала. Он решил, что ее следует разыскивать, и велел патрулирующим в Хедестаде полицейским быть начеку, чтобы не пропустить пропавшую девушку. Также инспектор поручил одному из коллег в уголовной полиции опросить шоферов автобусов и персонал железнодорожной станции, чтобы узнать, не видел ли ее кто-нибудь из них. По мере поступления негативной информации стало очевидно, что с Харриет Вангер случилась беда. На этой ноте прошли следующие сутки разыскных мероприятий. Через два дня после исчезновения девушки местность прочесывали уже более масштабно, метр за метром. Насколько мог судить Микаэль, поиски были проведены по всем правилам. Их организовывали опытные полицейские и пожарные. Конечно, на острове имелись труднодоступные территории, но сама по себе сфера поисков все-таки была определена его небольшими размерами. В течение дня весь остров прочесали целиком. Один полицейский катер и два катера с добровольцами обыскали акваторию вокруг острова. На следующий день поиски продолжались сокращенным составом участников. На этот раз патрули получили распоряжение еще раз обследовать самые труднопроходимые участки, а также территорию, именуемую Фортом, – заброшенную систему бункеров, возведенную береговой охраной во время Второй мировой войны. В тот день обыскали также самые потайные места, колодцы, земляные погреба и чердаки. На третий день после исчезновения масштабные поиски прекратились, а в служебных записках сквозило некоторое разочарование. Густав Морелль, конечно, еще не подозревал, что на тот момент достиг пика в своем расследовании и продвинуться дальше ему уже не удастся. Он был растерян и затруднялся предложить дальнейший план действий или же обозначить место, где следовало бы продолжить поиски. Харриет Вангер словно испарилась. Так начался почти сорокалетний крестный путь Хенрика Вангера. Глава 9 Понедельник, 6 января – среда, 8 января