– Права на квартиру полностью выкуплены. Ежемесячная плата за обслуживание и ремонт всего тысяча четыреста восемьдесят крон, а это, наверное, меньше, чем ты платишь за свою конуру. К тому же все это проплачено на год вперед. – Может, ты хочешь ее продать? Скорее всего, она стоит немного больше миллиона. – Почти полтора, если верить газетным объявлениям. – Но у меня нет денег. – Я не собираюсь ее продавать. Можешь перебираться, когда хочешь, хоть сегодня, и жить сколько хочешь, а платить ничего не надо целый год. Я не могу сдавать ее внаем, но могу вписать тебя в контракт как свою сожительницу, тогда у тебя не будет заморочек с домоуправлением. – Лисбет, ты что, делаешь мне предложение руки и сердца? – хихикнула Мимми. Лисбет хранила мрачную серьезность. – У меня нет нужды в квартире, но я не хочу ее продавать. – Хочешь сказать, что я могу в ней жить типа бесплатно? Ты что, серьезно? – Да. – А долго? – Сколько хочешь. Ну как, ты согласна? – Еще бы! Не каждый день мне преподносят бесплатную квартиру в таком районе, как Сёдер. – Есть одно требование. – Я так и знала! – Живи сколько хочешь, но я по-прежнему зарегистрирована здесь, и мне может приходить почта. От тебя лишь потребуется откладывать присланное мне и давать знать, если это может представлять интерес. – Лисбет, ты самая странная девица из всех, кого я знаю. Ты чем вообще занимаешься и где собираешься жить? – В другой раз расскажу, – уклончиво ответила Лисбет. Они договорились встретиться в тот же день после обеда, чтобы Мимми могла как следует посмотреть квартиру. Закончив разговор, Лисбет сразу почувствовала облегчение. Она взглянула на часы и отметила, что времени до прихода Мимми полным-полно. Из дома она направилась к «Хандельсбанку» на Хорнгатан, там взяла талончик с номером и стала терпеливо ждать своей очереди. Предъявив удостоверение личности, Лисбет объяснила, что какое-то время провела за границей, а теперь хочет посмотреть, каков баланс на ее счете. Оказалось, что ее накопления составляют восемьдесят две тысячи шестьсот семьдесят крон. Сумма на счете оставалась неизменной весь год за исключением поступления девяти тысяч трехсот двенадцати крон осенью. Это было наследство ее матери. Лисбет Саландер сняла наличную сумму, равную наследству, и на минуту задумалась. Она хотела найти этим деньгам такое применение, какое порадовало бы ее мать. Раздумывая над тем, что бы подошло, она дошла до почты на Розенлундсгатан и там отослала деньги в один из стокгольмских женских кризисных центров от анонимного отправителя. Она и сама не знала, зачем это сделала. Было восемь часов вечера в пятницу, когда Эрика выключила компьютер и потянулась. Последние девять часов она провела за доработкой мартовского номера «Миллениума». Малин Эрикссон была полностью занята подготовкой тематического номера вместе с Дагом Свенссоном, так что бо́льшую часть редакторской работы Эрике пришлось взять на себя. Хенри Кортес и Лотта Карим сделали попытку помочь, но они были не слишком опытными редакторами, потому что в основном собирали материал и писали статьи. Эрика Бергер чувствовала страшную усталость и боль в спине, но испытывала удовлетворение от сделанного в течение дня, да и в жизни целом. Финансовая ситуация в журнале была стабильна, кривые популярности издательства шли вверх, тексты поступали к оговоренному сроку, а если и запаздывали, то не катастрофически, сотрудники были довольны и даже год спустя после дела Веннерстрёма сохраняли душевный подъем. Немного помассировав затылок, Эрика поняла, что больше всего ей сейчас нужен душ. Она подумала, не воспользоваться ли ей душевой кабинкой возле кухонного уголка, но чувствовала себя такой разбитой, что просто положила ноги на письменный стол. Через три месяца ей стукнет сорок пять, а пресловутое будущее стало все больше чувствоваться где-то позади. Даже обзаведясь тонкой сеточкой морщин в уголках глаз и возле рта, Эрика выглядела хорошо – это она знала. Два раза в неделю она изнуряла себя в гимнастическом зале, и все же стала замечать, что ей все труднее взбираться на мачту, когда они с мужем ходят под парусом. Именно ей приходилось лазать, потому что Грегер страдал головокружениями. Эрика решила, что первые сорок пять лет ее жизни, при всех взлетах и падениях, вышли в целом счастливыми. У нее были деньги, положение в обществе, отличный дом и любимая работа. Еще – заботливый и любящий муж, все еще влюбленный в нее после пятнадцати лет брака. А кроме того – приятный и неутомимый любовник, который услаждал если не ее душу, так тело, когда ей требовалось. При мысли о Микаэле Блумквисте Эрика улыбнулась. Интересно, когда он соберется с силами посвятить ее в тайну своих отношений с Харриет Вангер? Ни Микаэль, ни Харриет не обмолвились ни словом о своей связи, но Эрика была не лыком шита. Она догадалась, что между ними что-то есть, на одном из заседаний правления в августе, когда подметила, как переглянулись Микаэль и Харриет. От отчаяния она попыталась дозвониться им обоим на мобильник и не слишком удивилась, что они оказались отключены. Это, конечно, нельзя считать решающим доказательством, но и после следующего заседания правления Микаэль был недоступен весь вечер. Внутренне Эрика даже посмеивалась над тем, как быстро Харриет ушла с ужина после годового отчетного собрания, сославшись на необходимость вернуться в гостиницу и лечь спать. Эрика не стала их выслеживать – она не была ревнива, – но решила при случае как-нибудь подпустить им шпильку. Она совершенно не вмешивалась в романы Микаэля с другими женщинами и надеялась, что его связь с Харриет не приведет к проблемам в правлении. Тут не о чем беспокоиться. У Микаэля был уже целый ряд завершившихся романов, но он оставался в дружеских отношениях с бывшими любовницами и очень редко попадал в неприятные ситуации. Сама Эрика Бергер была бесконечно рада иметь такого друга и верного соратника, как Микаэль. В некоторых ситуациях он вел себя глупо, зато иногда проявлял такое чутье, что открывал себя в роли оракула. Чего он никогда не мог понять, так это ее чувств к мужу. До него совершенно не доходило, почему она воспринимает Грегера как удивительного человека, теплого, обаятельного, великодушного, а главное – лишенного тех недостатков, которые терпеть не могла в других мужчинах. Грегер был именно тем мужчиной, с которым ей хотелось прожить в старости. Эрика хотела иметь детей от него, но раньше это было невозможно, а теперь – поздно. И все же в выборе спутника жизни она не видела лучшей и более надежной альтернативы. На него она могла безоговорочно положиться, и он всегда был рядом, когда она нуждалась в нем. Микаэль был мужчиной совершенно другого склада. При столь переменчивом характере он производил впечатление человека, в котором совмещаются несколько личностей. В профессиональной деятельности Микаэль был упрям и проявлял почти патологическую способность сосредотачиваться на своем деле. Он вгрызался в сюжет какой-то истории и работал над ним, пока не добивался совершенства и не оставлял ни одного вопроса без ответа. Его лучшие публикации были блестящими, в худших он все же оставался на уровне выше среднего. Он обладал талантом интуитивно угадывать, в какой истории есть изюминка, а в какой не обнаружится ничего, кроме второстепенных банальностей. Эрика ни разу не пожалела, что начала сотрудничать с Микаэлем. О чем она также не жалела, так это о том, что стала его любовницей. Единственным, кто понимал страсть Эрики Бергер к сексу с Микаэлем Блумквистом, был ее муж. И все потому, что она осмелилась обсудить с ним свою сексуальную тягу. Речь шла не об измене, а о вожделении. Секс с Микаэлем давал ей такой мощный импульс, какого ей не мог дать ни один мужчина, включая Грегера. В жизни Эрики Бергер секс играл важную роль. Потеряв невинность в четырнадцать лет, она провела большую часть юности в поисках наслаждений. Чего только не перепробовала: от грубых приставаний одноклассников и скорой связи с немолодым учителем до секса по телефону и бархатного секса с психически неуравновешенным мужчиной. В эротике она перепробовала все самое интересное. Ее практика включала членство в клубе «Экстрим», где устраивались развлечения, не вполне одобряемые общественностью. Несколько раз она пробовала секс с женщинами, но была всякий раз разочарована и поняла, что это не для нее и что женщины не вызывали в ней и десятой доли того возбуждения, которое у нее возникало с мужчиной. Или двумя. На пару с Грегером они пробовали секс втроем. Вторым мужчиной был один известный владелец художественной галереи. Оказалось, что у ее мужа сильная склонность к бисексуальности, да и сама она чуть ли не теряла сознание от блаженства, когда двое мужчин одновременно ласкали и удовлетворяли ее. Другое, трудноописуемое возбуждение возникало у нее, когда она наблюдала, как ее мужа услаждает другой мужчина. Встряски такого рода они затем повторяли с двумя другими регулярно приходящими партнерами. В общем, ее сексуальную жизнь с Грегером нельзя назвать скучной или неудовлетворительной, но Микаэль Блумквист доставлял ей совершенно особое переживание. У него был талант. Он просто-напросто занимался с ней ФС – феноменальным сексом. Столь феноменальным, что Эрика достигла оптимального баланса с Грегером как мужем и Микаэлем как любовником. Она не могла жить без них обоих и не собиралась никому из них отдавать предпочтение. Ее муж оказался способен понять, что у Эрики есть и другие потребности помимо тех, которые он сам мог бы ей предложить, – например, в виде хитроумных акробатических поз в джакузи. В отношениях с Микаэлем Эрика больше всего ценила отсутствие желания контролировать ее. Он ни капли не был ревнив, и хотя у нее самой несколько раз разгорались вспышки ревности, когда их отношения еще только завязывались двадцать лет назад, она быстро поняла, что ревновать его бессмысленно. Их отношения строились на дружбе, а в дружбе Микаэль был безгранично верен. У них были отношения, способные выдержать самые тяжелые испытания. Эрика Бергер прекрасно понимала, что принадлежит к кругу людей, чей образ жизни вряд ли получил бы одобрение членов союза христианок-домохозяек из Шёвде, но ее это ничуть не волновало. Еще в юности Эрика решила: что бы она ни вытворяла в постели и как бы ни строила свою жизнь, это касается только ее, и никого другого. Однако ее раздражало, что многие знакомые шептались и судачили о ее отношениях с Микаэлем Блумквистом, причем всегда за ее спиной. Будучи мужчиной, Микаэль мог перемещаться из одной постели в другую – никто и бровью не поведет. Эрика же была женщиной, имевшей единственного любовника, остававшейся верной ему в течение двадцати лет, причем с полного согласия своего мужа. Это, конечно, становилось темой досужих разговоров. «А пошли вы все…» – решила она, затем подняла телефонную трубку и позвонила мужу: – Привет, милый. Что делаешь? – Пишу. Грегер Бекман был не только художником, но и преподавателем – доцентом по истории искусства, а также автором нескольких книг в этой области. Он часто принимал участие в общественных дебатах и приглашался для консультаций архитектурными бюро. Последний год Грегер работал над книгой о важности художественного оформления зданий и анализировал причины, почему людям нравятся одни здания и не нравятся другие. Книга начала превращаться в яростное обличение функционализма, и Эрика почувствовала, что это может вызвать беспокойство среди эстетов-дебатёров. – Ну, и как движется? – Отлично! Как по маслу. А что у тебя? – Я как раз закончила последний выпуск, он пойдет в типографию в четверг. – Поздравляю. – Я совершенно выдохлась. – Похоже, у тебя что-то на уме. – Ты что-нибудь запланировал для нас на вечер или ты не слишком обидишься, если я не буду ночевать сегодня дома? – Передай Блумквисту, что он искушает судьбу, – произнес Грегер. – Не думаю, что этим его припугнешь. – Ладно. Тогда передай, что ты ведьма, которую невозможно удовлетворить, и что поэтому он состарится раньше времени. – Это он и так знает. – Значит, мне только остается покончить с собой. Буду писать, пока не засну, а ты отвлекись. Попрощавшись, Эрика позвонила Микаэлю. Тот был в доме у Дага Свенссона и Миа Бергман в Эншеде. Они как раз подводили итоги обсуждения некоторых сложных деталей в книге Дага. Эрика спросила, занят ли он сегодня ночью или будет в настроении помассировать одну усталую спину. – Ключи у тебя есть, – ответил Микаэль. – Чувствуй себя как дома. – Отлично. Увидимся через часок. Идти до Беллмансгатан было всего десять минут. Эрика разделась, приняла душ и сделала себе эспрессо в кофемашине. Потом забралась в постель Микаэля и стала нетерпеливо ждать. Наибольшее удовлетворение она бы наверняка получила от секса втроем – с мужем и Микаэлем, но почти со стопроцентной гарантией этого никогда не произойдет. Все дело в том, что Микаэль был слишком правильный. Эрика даже поддразнивала его, обвиняя в гомофобии. Но мужчинами он совершенно не интересовался. Как жаль, что нельзя иметь все на свете сразу. Верзила-блондин раздраженно хмурил брови, осторожно правя машиной на скорости около пятнадцати километров в час по такой отвратительной дороге, что он даже подумал, все ли правильно в описании маршрута. Только начало темнеть, как дорога вдруг стала шире, и он разглядел домик впереди. Остановился, выключил мотор и огляделся. До домишки оставалось еще метров пятьдесят. Он находился недалеко от Сталлархольмена, поблизости от Мариефреда. Перед ним, прямо посреди леса, стоял простой домик, построенный в пятидесятых годах. Сквозь деревья поблескивала светлая полоса льда на озере Меларен. Он не мог взять в толк, почему кому-то захотелось проводить свободное время в безлюдном лесном массиве. Ему даже стало как-то не по себе, когда он закрыл за собой дверцу машины. Лес ощущался враждебным и давящим. Казалось, что за ним наблюдают. Он пошел к усадьбе, но вдруг замер, услышав треск. Он пристально всматривался в чащу. Вечер был тихий, безветренный. Проведя пару минут в нервном напряжении, он краем глаза приметил какое-то существо, осторожно кравшееся между деревьями. Сфокусировав взгляд, он различил это существо, неподвижно застывшее метрах в тридцати и уставившееся на него. Верзила-блондин слегка запаниковал. Он постарался разобрать побольше деталей и увидел темное узловатое лицо. Казалось, что перед ним карлик ростом не больше метра, одетый в маскировочный костюм, чем-то похожий на наряд из веток и мха. Кто это мог быть: баварский лесовичок или его ирландский аналог лепрекон? Опасны ли они? Верзила-блондин затаил дыхание; он почувствовал, как у него волосы встают на голове. Тут он резко поморгал и потряс головой. Вновь открыв глаза, отметил, что существо переместилось метров на десять правее. «Никого там нет, – сказал он себе. – Это померещилось». И все же между деревьями явно кто-то был. Внезапно существо зашевелилось и стало приближаться. Казалось, оно движется быстро и резко, описывая полукруг, чтобы занять позицию для нападения. Верзила-блондин припустил на всех парах остаток пути до дома. Он постучал в дверь чуть сильнее и чуть настойчивее, чем требовалось. Едва расслышав звуки человеческих шагов в домике, почувствовал, как страх отступил. Он обернулся через плечо и заключил: ничего там не было. Но дыхание он перевел, лишь когда дверь открылась. Адвокат Нильс Бьюрман вежливо поздоровался и предложил войти.