– Тем не менее. – Мы до сих пор не понимаем, как у нее это получилось. Хотя внешне все выглядит не так сложно. Она подсоединилась к «Спотифай»[13] и динамикам и поставила известную песню. – Видел бы ты, что там творилось… – Там был эквалайзер, к сожалению, цифровой и параметрический, и подсоединен к вай-фай-системе… – Ты можешь говорить понятней? – Эквалайзер настраивает звук, регулирует высокие и низкие частоты. Саландер подключилась к нему. Самое неприятное, что этот диапазон воздействует на сердце. Поэтому многие хватались за грудь и не сразу поняли, что все дело в звуке. – Да уж… Конец света. – Она хотела послать нам сообщение. Песня называется «Killing world with lies», первыми ее исполнили «Пусси страйк». – Эти рыжие шлюхи? – Именно. Богданов прокашлялся. Он был поклонником «Пусси страйк». – Продолжай. – Поводом для ее создания послужили первые сообщения об убийствах гомосексуалистов в Чечне, но адресована она не убийцам и даже не госаппарату… речь идет о главном режиссере кампании ненависти, которая за некоторое время до того развернулась в социальных СМИ. – То есть о Кузнецове? – Точно. Вот только… – Об этом никто не знал, – закончила Кира его фразу. – По крайней мере, не должен был… Как, в таком случае, узнала Саландер? – Посмотрим, как будет развиваться ситуация, а пока надо успокоить всех причастных. Кузнецов в шоке. – Но почему? Он впервые столкнулся с шантажистами? – Нет, но в Чечне действительно получился перебор… Говорят, людей хоронили заживо. – Его проблемы. – Разумеется, но вот что меня беспокоит… – Выкладывай. – Саландер преследует не только Кузнецова, и даже не его в первую очередь. Я не исключаю даже, что ей известно и о нашем участии в информационных кампаниях… Она ведь хочет тебе отомстить, так? – Ее давно следовало убить. – Есть еще кое-что… – Что? И тут Богданов понял, что должен был начать разговор с того, что собирался сообщить только сейчас. – Вчера, после того как тебя толкнули, она тоже упала. Потеряла равновесие и рухнула лицом вперед – так, по крайней мере, это выглядело со стороны… Потом ползком пробралась к твоему лимузину и приложила руку поверх заднего колеса, вот так… – Богданов сделал движение, выставив вперед ладонь. – Сначала я подумал, что она ищет опору, чтобы подняться, но потом, когда как следует пересмотрел материалы камер наблюдения… Она действительно кое-что прицепила. Вот это. Богданов вытащил из кармана маленькую прямоугольную коробочку. – Что это? – Передатчик GPS. – То есть теперь она знает, где я живу? – Камилла в задумчивости прикусила губу и ощутила во рту привкус железа или крови. – Я боюсь, – сказал Богданов. – Идиоты, – пробормотала она. – Мы приняли все меры предосторожности, – продолжал Богданов, возвысив голос. – Усилили наблюдение, прежде всего за IT-системами, конечно… – То есть заняли оборонительную позицию, я правильно понимаю? – Нет, нет… я всего лишь перечислил, что сделано. – Так найдите ее. Он вздохнул. – Это не так просто, к сожалению. Мы проверили камеры наблюдения в окрестных кварталах – ничего. Ее не удается отследить ни через мобильник, ни через компьютеры. – Проверьте отели. Пошлите запросы, переверните все вверх дном. – Мы работаем. Уверен, что рано или поздно результаты будут. – Ты недооцениваешь эту ведьму. – Неправда. Тем не менее она упустила свой шанс, и все повернулось в нашу пользу. – Как ты можешь говорить такое, когда она знает, где я живу? Богданов замялся, очевидно, подбирая слова. – Но… она ведь хотела тебя убить, разве ты сама об этом не говорила? – Я была в этом уверена. А теперь мне кажется, что она замышляет кое-что пострашней. – Что может быть страшнее? Хотя… думаю, ты ошибаешься. – То есть? – не поняла Камилла. – Похоже, она и в самом деле хотела пристрелить тебя. Другого смысла в этой атаке я просто не вижу. Но в результате лишь нагнала страху на Кузнецова, и только. – Ты хочешь сказать… Камилла посмотрела через окно и спросила себя, куда подевались садовые рабочие. – Я хочу сказать, что она не выдержала, сорвалась. Что она не такая сильная, как кажется. – Хоть одна хорошая новость. – Я просто уверен в этом. Другого объяснения здесь быть не может. – Но у нее есть друзья, защитники… – Только ее любовницы. – И Калле Блумквист. Прежде всего, у нее есть Блумквист. Глава 7 16 августа В половине восьмого вечера Микаэль сидел в ресторане «Гондола», что неподалеку от Шлюза, в компании Драгана Армански, владельца охранного бюро «Милтон секьюрити». Ноги болели после пробежки в Остравикене. Блумквист уже не раз успел пожалеть, что согласился на эту встречу. Так ему наскучили эти вечные разговоры об упущенных возможностях, Востоке, Западе, что даже анекдот про лошадь, угодившую на вечеринку в Юргордене, не сумел спасти положения. – И тогда эти идиоты спустили в бассейн рояль, представляешь? Микаэль не мог взять в толк, какое отношение это имеет к лошади, но слушал не перебивая. За одним из соседних столиков устроилась группа коллег из «Дагенс нюхетер», среди них Миа Седерлунд, с которой у Микаэля был опыт неудачного сотрудничества. Тут же неподалеку мелькал драматический актер Мортен Нюстрём, не с лучшей стороны упомянутый в репортажах «Миллениума» о злоупотреблениях властью в театральном мире. Ни у кого из них не было особых причин любить Микаэля, который молча пил вино, глядел в стол и думал о Лисбет. Лисбет – вот единственное, что связывало его с Драганом. Несколько лет назад она устроилась к нему в агентство, что, собственно, было частью проекта по ее социализации. И Драган оставался единственным, с кем она сработалась. Сотрудничество получилось на редкость удачным. Похоже, одно время Армански даже был влюблен в Лисбет, хотя даже ему так и не удалось раскусить ее, что неудивительно. – Рояль… представляешь? – продолжал Армански. – Звучит безумно, – согласился Микаэль. – То есть о переезде Лисбет ты ничего не знаешь?