– Что же? Лисбет ответила, глядя в пол: «Не раньше, чем я сделаю первый шаг». – Что она имела в виду? – Я и сам ломал голову над этим вопросом, пока не вспомнил историю с ее отцом. – Он-то здесь при чем? – Потому что тогда она выбрала нападение в качестве защиты, и на этот раз решила сделать то же самое – ударить первой. Я заглянул ей в глаза – и то, как она выглядит, потеряло для меня всякое значение… Она была напугана, Микаэль. Глаза были черные, без блеска. – Думаю, ты преувеличиваешь. Лисбет не идет на риск без необходимости. Чего-чего, а расчетливости ей не занимать. – Да, она расчетлива… до безумия. Микаэль вспомнил, что Лисбет говорила ему в ресторане «Кварнен», – что отныне она не крыса, а кошка. – И все-таки, что произошло? – спросил он Армански. – Ничего. Она исчезла, и с тех пор я про нее не слышал. Только ждал, что с минуты на минуту клуб «Свавельшё» взлетит на воздух или ее сестра сгорит в машине в Москве. – Камилла под защитой русской мафии. Лисбет не сумасшедшая, чтобы воевать с ними. – Ты сам-то в это веришь? – Неважно. Я знаю только, что Лисбет никогда… Блумквист запнулся. – Что? – ехидно переспросил Армански. – Ничего. Журналист прикусил губу. Он чувствовал себя глупо. – Это не закончится так просто, Микаэль. Ни одна из них не успокоится, пока другая не умрет. – Ты знаешь, что говоришь, – заметил Блумквист. – Ты думаешь? – Уверен. С этими словами он достал мобильник и послал Лисбет эсэмэску. К удивлению Микаэля, ответ пришел тут же: «Успокойся, Блумквист. У меня отпуск. Я отдыхаю и не собираюсь делать глупостей». * * * Говоря об отпуске, Лисбет, конечно, преувеличивала. С другой стороны, ее представление об удовольствии всегда было связано с болью. С тем моментом, когда боль отпускает, по крайней мере. И сейчас, попивая пиво в баре отеля «Англетер», она чувствовала невероятное облегчение. Как будто тяжкая ноша свалилась с плеч, и Лисбет вдруг поняла, в каком напряжении прожила это лето и до какого безумия чуть не довела ее гонка за сестрой. Не что чтобы Лисбет совсем расслабилась или ее перестали тревожить призраки детства. Просто она вдруг посмотрела на себя со стороны, и увиденное не только нагнало на нее тоску, но и каким-то образом освободило. – Как жизнь? Снова этот вопрос, на этот раз по-английски. Обернувшись, Лисбет увидела незнакомую молодую женщину. – Почему вы спрашиваете? На вид ей было около тридцати; внимательные, чуть раскосые глаза, черные вьющиеся волосы, джинсы, темно-синяя блуза, туфли на высоком каблуке. Незнакомка излучала уверенность в себе, в то же время как будто просила о чем-то. На ее правой руке была повязка. – Я не знаю, – ответила она на вопрос Лисбет. – Просто люди иногда спрашивают друг друга об этом. – У меня всё в порядке. – Но вы выглядите, как будто у вас что-то случилось. Сколько раз Лисбет приходилось это слышать! Что она выглядит слишком кисло, озлобленно или так, будто что-то стряслось… Обычно такие замечания приводили Саландер в бешенство, но на этот раз она не вспылила, сама не зная почему. – Случилось, – почти шепотом подтвердила она. – Но сейчас как будто стало легче? – Стало по-другому, во всяком случае. – Меня зовут Паулина, и со мной тоже кое-что случилось. * * * Паулина Мюллер была уверена, что женщина по крайней мере захочет познакомиться с ней, но та даже не кивнула. С другой стороны, она не оттолкнула ее. Походка – вот что привлекло в ней внимание Паулины. Женщина передвигалась так, словно ей было наплевать на весь мир, и в этом было что-то настолько притягательное, что Паулине подумалось, что и она, наверное, могла бы ходить так, если б отступился Томас. Жизнь разрушалась так медленно и постепенно, что Паулина не заметила, как подошла к самому краю. Лишь переехав в Копенгаген, она осознала, насколько далеко все зашло. И вот теперь эта незнакомка углубила ощущение краха. Она излучала абсолютную независимость, и это, казалось, было неотделимо от нее. Паулина острее чувствовала собственную несвободу лишь оттого, что стояла рядом с ней. – В городе живете? – Нет, – ответила женщина. – А мы только что переехали из Мюнхена. Мой муж – менеджер фармацевтической компании «Англер» по Скандинавии, – с неожиданной для себя гордостью пояснила Паулина. – Вот как. – Но вчера я ушла от него. – Вот как. – Я была журналисткой, работала в естественно-научном журнале «Гео»… вы знаете, наверное. Но я уволилась, после того как мы сюда переехали. – Вот как. – Я писала в основном на медицинские темы. – Здорово, – равнодушно заметила женщина. – И мне нравилось, – продолжала Паулина. – Но потом муж получил работу, и все изменилось. Теперь я фрилансер. Паулина говорила и говорила, выслушивая в ответ односложные реплики, пока наконец женщина не спросила, что она будет пить. И, когда Паулина ответила, что ей все равно, заказала виски, «Талламор Дью», и даже улыбнулась – по крайней мере, сделала попытку. Черный костюм незнакомки нуждался в чистке, а белой рубашки, похоже, давно не касался утюг. На ее лице не было и следов косметики. Судя по темным кругам вокруг глаз, женщина не высыпалась вот уже много ночей. Тем не менее взгляд ее излучал уверенность и силу. Паулине стало не по себе, и она принялась шутить и смеяться. Получилось плохо. Правда, женщина придвинулась ближе. Паулина заметила, что понравилась ей, поэтому опасливо покосилась на окно, словно ожидала, что из-за угла вот-вот появится Томас. И тогда женщина предложила допить у нее в номере. Паулина категорически отказалась, ее муж точно бы этого не одобрил. Но потом они поцеловались, и все-таки поднялись в номер, и любили друг друга. Паулина не помнила никого, в ком было бы столько ненависти и нежности одновременно. Когда Паулина рассказала ей о Томасе, женщина посмотрела на нее так, словно вот-вот собиралась не то расправиться с Томасом, не то уничтожить весь мир. Глава 8 20 августа На следующей неделе Микаэль так и не появился в редакции и даже не заглянул в свою статью о фабрике троллей. Он только и занимался тем, что убирался в квартире да читал романы Элизабет Страут, а если и обедал с сестрой Анникой Джанини, то только потому, что та была адвокатом Лисбет Саландер. И Анника сообщила ему, что Лисбет действительно объявлялась и интересовалась юристами по семейным делам в Германии. В остальном жизнь текла своим чередом. Микаэль мог часами разговаривать по телефону со старой подругой Эрикой Бергер. Обычно они обсуждали детали ее развода, но при этом оба чувствовали себя подростками, доверяющими друг другу любовные тайны. Тем не менее развод стоил Эрике немалых нервов. В четверг она звонила снова, уже по работе, и задала совсем другой тон. Оба они курили. Эрика злилась и обвиняла Микаэля в тщеславии.