Я уставилась на него с отвисшей челюстью и прижав ладони к груди. – О боже мой!.. Боже, Миллер, ты серьезно? – «Голд Лайн Рекордс» связались с Эвелин через ее видеоблог. – Он недоверчиво покачал головой. – Они даже оплатят перелет и гостиницу. Боже, сердце разрывалось из-за него, хотя меня и переполняла радость. Он вдруг стал похож на маленького мальчика, который жаждет новой жизни, открывавшейся перед ним, но еще не позволяет себе поверить, что она для него. – Ну конечно! – воскликнула я, и у меня перехватило горло. – Я знала, что именно такое будущее тебя и ждет. Знала. – А я нет. И до сих пор не верю. Все кажется нереальным. Я обхватила его лицо ладонями. В его прекрасных глазах бушевала соленая буря надежды и страха, пока он пытался отыскать правду в моем взгляде. – Это реальность, – проговорила я. – Это первый шаг. Твой большой прорыв. Я видела, какая борьба творилась у него в душе. – С такими, как я, такого не бывает, Ви. Я облажаюсь. Или они только взглянут на меня и сразу поймут, что совершили ошибку. – Ничего подобного, – возмутилась я, чувствуя вспышку гнева на его отца. За то, что бросил своего прекрасного сына и обрек его на вечную неуверенность. – Такое случается не с каждым. Но ты обладаешь даром, Миллер. Они тебя услышат и сразу полюбят. Как и все остальные. «Как я». Миллер помолчал несколько секунд, а потом рассмеялся. – Боже, какой же я придурок. – Он посмотрел на меня, и впервые его губ коснулась слабая улыбка. – Иди сюда, – попросил он, снова притягивая меня к себе и крепко обнимая. – Я знал, что если расскажу тебе, то все не покажется таким уж безумием. – Но это и есть безумие, – возразила я и не сдержала смешок. – Безумие мирового масштаба, но я так за тебя счастлива! И ты тоже имеешь право радоваться. Ты меня слышишь? Он глубоко вдохнул, успокаиваясь. – Наверное. Просто… столько всего навалилось. Я жутко устал. – По тебе видно, – согласилась я, убирая волосы с его глаз. – Хочешь поспать со мной? Миллер ухмыльнулся. – Сложный вопрос. Я улыбнулась и обеими руками потянула его к кровати. – Я имела в виду просто сон. Хотя в этом вопросе я открыта для предложений. Он устало рассмеялся и сбросил ботинки. Мы легли лицом к лицу, переплели пальцы вместе и блуждали друг по другу жадными, внимательными взглядами. – Кто еще знает об этом? – спросила я. – Ты рассказал маме? Он кивнул. – Она тоже не поверила. Не всерьез. – Его глаза потемнели. – Этот придурок Чет поставил ей синяки. – Вот дерьмо, – выдохнула я. – Нет. Господи… что же нам делать? – Он в отъезде до завтра, но с этого момента мне придется почти все вечера проводить дома. – Чтобы защитить ее. Он кивнул. – Господи, Миллер, пожалуйста, будь осторожен. – Обязательно. Если он попытается что-нибудь сделать, я посажу его задницу за решетку, раз уж мама не станет. Но я два дня пробуду в Лос-Анджелесе, и она останется одна. – Зато ты вернешься с контрактом и дашь Чету пинка под зад. – Таков мой план, каким бы невозможным он ни казался. – Миллер округлил глаза. – Вот дерьмо. 4 июня – твой день рождения. – Если память меня не подводит, – ухмыльнулась я. – А еще выпускной бал, раз уж на то пошло. Знаю, я обещала Риверу, но это не значит, что мы не можем пойти все вместе… Миллер покачал головой, уткнувшись в подушку. – Как раз в те выходные и назначена встреча. Черт, я не хочу пропустить твой день рождения. – И я тоже, по многим причинам, – промурлыкала я с, как надеялась, соблазнительной улыбкой. – Но у тебя есть оправдание. Одно из лучших. Даже слишком классное, если честно. Большинство парней придумали бы что-нибудь более банальное, чем контракт с «Голд Лайн Рекордс». – Нет у меня никакого контракта. Пока нет. Не знаю, что из этого выйдет, но я собираюсь позаботиться о маме. И о тебе. – Тебе не нужно… Он прервал меня нежным поцелуем, а затем тяжело опустил голову на подушку. – Это не обсуждается. Не спорь со мной, Ви, – пробормотал он с улыбкой и закрыл глаза. – Слишком устал. – Тогда спи. – Я погладила его по щеке, очертила пальчиком контур полных губ, спустилась к подбородку и линии челюсти. «Красивый. Мой красивый, добрый, храбрый Миллер». Я нежно поцеловала его, и мои глаза тоже начали закрываться, в то время как в животе поселилось легкое беспокойство. Маленькое зернышко неуверенности. Все, что я прочила Миллеру в будущем, сбывалось. Для него наступили большие перемены, я чувствую. Но это так же означало, что наши пути вот-вот разойдутся, и я гадала, куда они нас заведут. У кого-то сработала автомобильная сигнализация. Или я случайно сменила звук будильника с пения птиц на высокий, противный писк… Но затем сквозь дымку сна я узнала этот сигнал. Я резко села в кровати и отбросила волосы с лица. На часах Миллера мигала красным цифра 195. – Миллер, – позвала я, толкая его. – Проснись. Он медленно, нехотя разлепил глаза, сел и тут же схватился за лоб, морщась от боли. – Что?.. Вот черт. Я вскочила с кровати и порылась в его рюкзаке. – Значения высокие. Это феномен «утренней зари», верно? Я читала о нем. Ты вчера съел кучу углеводов? – Пасту, – выдавил он и начал выбираться из постели. – Мне нужна… вода. Я мягко толкнула его обратно. – Сама принесу. – Я поспешила за стаканом воды из-под крана в ванной. Он осушил его в три больших глотка, а я бросилась к его аптечке, чтобы найти быстродействующий инсулин. Пока открывала пакет, бормотала себе под нос, вспоминая все, что изучила с момента первой госпитализации Миллера четыре года назад. – Одна единица инсулина на каждые пятнадцать миллиграммов свыше ста пятидесяти… – Я прикинула в уме. – Три единицы. Я набрала в ручку нужное количество инсулина и забралась обратно на кровать. Миллер тяжело привалился к изголовью кровати, наблюдая, как я закатываю рукав и обнажаю его руку. – Ты потрясающая, Ви. «Мне до смерти страшно». Несколько месяцев мы с Миллером избегали друг друга, и меня не было рядом, когда у него росли или падали показатели. Я уже забыла, как страшно все может обернуться. Вернулись и засели на краю сознания воспоминания о той ночи, когда он чуть не умер. Я ввела инсулин и принялась наблюдать, как падают показатели, не выпуская его запястье. – Какой твой нижний уровень? – Между 80 и 120, – сказал он, закрыв глаза и откинув голову на спинку кровати. Я прикусила губу. – Они опускаются. Когда на дисплее замерла цифра 110, я тоже привалилась к кровати. – Прости, Ви, – произнес он через минуту. – Ненавижу так с тобой поступать.