Приехала только что. Откуда? Да из Сибири… — Нет, я из Коми. Это на Севере, до Уральских гор… тихо поправила ее Маша. Лысый Павел хохотнул и подмигнул ей: — Какая теперь разница, а? — И правда, никакой. — Маша задумалась. Она теперь без роду и племени. Она просто серая масса под ногами равнодушных москвичей, которой нужно сильно постараться, чтобы обрести имя, родину, жизнь… Сможет ли она? — Колька, это ты про нее рассказывал? — подала голос хрупкая блондинка в джинсовом костюме. И, не получив ответа, повернулась к Маше: — Меня Асей зовут. Это ты поешь? — Я пою. — Чо поешь? Есть что послушать? — Да, на диске. — Неси, — скомандовала Ася. Маша вскочила с дивана, метнулась к сумке, вытащила диск, протянула ей. Та по-хозяйски спокойно подошла к старенькому музыкальному центру. Вьюга, вьюга, холод и стужа, Я умоляю тебя, ты мне не нужен, Я отдаляюсь к небу, за тучи, Дальше, дальше, забыться, забыться, Дальше, дальше, не мучай, не мучай, Отпусти-и-и-и… К ветру, к холоду, Отпусти-и-и-и… Куда угодно, Только отпусти-и… Хватит мучить, Отпусти-и-и-и… Маша слышала свой далекий голос. Сердце ее остановилось. "Господи, сейчас скажут, что все это бред и гадость. Что я тогда? Господи, пусть уж лучше молчат. Пусть подожмут губы, усмехаются, пусть сделают вид, что ничего не слышали, только бы молчали…" — Ничо… — Коля вдруг одобрительно кивнул. — Сыро, но ничо. Душа чувствуется. Музыка чья? — Моя. — Маша ощутила, как по телу разливается тепло. Только сейчас она поняла, что начала отогреваться. Боже! До чего же у нее пальцы холодные. А виски пылают. И дышать нечем. Душно в комнате! Накурено! — Знаток, мать твою! — огрызнулась Ася. — Голос у тебя хороший, Маш. И песня хорошая. Но для первого шага не годится. Тебе бы попроще репертуарчик. С таким в клуб сразу не возьмут. Эту песню нужно потихоньку вворачивать. — Аську слушай, — улыбнулся Павел. — Она в этих делах профи. — Все, бабка согласна, — неожиданно объявила рыжая девица и грохнула трубкой по аппарату. — Пиши адресок. — На, позвони мне завтра часа в три дня, я тебе места подкину, куда сходить, — Ася протянула ей бумажку. — Только раньше не звони, я по ночам работаю, днем отсыпаюсь. И не вздумай припереться к работодателям с такой песенкой. Выставят. Лучше спой вживую им что-нить. Ну, там, из Пугачевой или Булановой. Задом вертеть умеешь? — В каком смысле? — В прямом. Если умеешь правильно вертеть задом, то пой из Апиной. Народ эту дрянь обожает. — Я тоже поспрашиваю. — Коля убрал руку с Машиного плеча и, взъерошив бороду, неожиданно изрек, – А может, я тебя все-таки напишу… — Е-п-р-с-т, в корягу, ишь как проняло, — расхохоталась рыжая Катька. — Валяй, Машунь, считай, что ты принята в наш Северный клуб взаимопомощи и моральной поддержки. Собираемся по нужде любого члена. — На и мой телефон, — Павел протянул ей настоящую визитку, опять подмигнул, — У меня приятель на курсе подрабатывает по кабакам. Он в свое время Аську пристроил. Может, и тебе поможет. — Спасибо. — Маша готова была плакать от счастья. Столько у нее теперь добрых друзей в Москве. А ведь еще час назад она ехала по чужому бездушному городу. — А почему вы себя Северным обществом называете? — Так мы же все оттуда. — Коля протянул руку, включил чайник. — Катька, дай-ка чашку новому члену. Я из Инты, Аська из Печоры, Катька с Пашкой из Кулоя. Земляки. Стараемся вместе держаться, чтоб легче выживалось. Ну, всяким там студентам-технарям мы не друзья. Мы люди творческие. Был у нас еще Серега из Сыктывкара, только он теперь зазвездил и отошел. В его голосе явственно слышалась обида. — Да, забыл нас, — Катька вздохнула. — Впрочем, у них, у педиков, свои правила. А модельер он тем не менее хороший. — Я была неделю назад на его показе. — Аська блеснула глазами. — Сделал вид, что не узнал. Собака. — А можно я в кабаках буду показывать песни Ирмы Бонд? — осторожно спросила Маша. — Я все ее песни очень хорошо знаю. — Все четыре? — Аська рассмеялась. — Нравятся? — Да, — честно призналась Маша. — Мне кажется, она очень яркое явление на эстраде. Просто звезда. — Ну-у… — протянула Катька. — Тривиальные кабацкие песенки. И голосок — так себе. Хотя какая, хрен, разница, фанера все вытянет. Вот найти бы такого продюсера, как у этой замарашки Ирмы… — Я не согласна, что она замарашка. Она прирожденная звезда. — Ха! — снова возмутилась Катька. — Гонору у нее на трех Пугачевых хватит, сиськи торчат, спина узкая. И все достоинства. У нее продюсер, которого даже у вышеуказанной Пугачевой нет. Он ее нашел, сделал и раскрутил. А вот зачем ему это нужно было… Не знаю… — В ней есть что-то особенное, — тихо проговорил Павел. — В ней есть харизма. — Но петь-то она не умеет! — парировала Аська. — А на эстраде и не нужно хорошо петь, — со знанием дела ответил Павел. — Харизма — это козырная карта. — Мне бы встретить где Аркадия Нестерова — великого папашу-продюсера, я б ему все свои харизмы показала, — Аська мечтательно закинула голову. — Да нет у тебя харизмы, — сурово обрубил ее Павел. — Харизма — это природный дар. Это ядерный реактор внутри человека. Можно стать артистом и без харизмы, но без нее не стать звездой. К тому же Нестеров — это мыльный пузырь. За ним другой человек стоит. Маша испугалась. Есть ли у нее эта загадочная харизма? И что это вообще такое? Группа крови? Не слышала о такой. Состояние души? Как ее искать-то в себе? Она и сейчас, борясь с холодом в полупустом троллейбусе, пыталась нащупать в себе тайные ростки этой самой харизмы. Три дня прошло, как Маша в Москве. Поселилась в чистенькой комнатке двухкомнатной квартирки (спасибо Катюше-ангелу). Хозяйка — бабушка подозрительная и сварливая, но, в общем, мирная. Заявила сразу, что не потерпит двух вещей: гостей и грязи. Первый день пребывания на новом месте Маша посвятила уборке. Драила старенький кафель в ванной, унитаз и раковины от ржавчины отчистила, полы вымыла, даже окна газетой протерла, чтобы блестели. А два следующих дня колесит по всем московским увеселительным заведениям. Десять — в первый день, двенадцать — во второй. И все мимо. В половине мест, адресами которых ее снабдили новые друзья, певицы вообще не требовались. Предлагали стать официанткой. Маша отказалась — успеет еще. В остальных ресторанах и клубах уже все дни за кем-нибудь числились. Сегодня французское трио выступает, завтра «Шансон-дуэт», и так далее. И главное, в каждом кабаке ее спрашивали про опыт работы. «Где вы еще поете? Ах нигде… Ну, тогда и нам не нужно. В интинской „Астории“? Не в Москве? Всего хорошего, девушка». Ни один менеджер даже спеть не попросил. С наступлением ранних осенних сумерек Маша уже и надежду на устройство потеряла. Хоть и успокаивала себя в душе, что не все потеряно, что клубов и ресторанов в Москве больше, чем потенциальных посетителей, все равно было страшно. Плата за комнату не маленькая — три тысячи. Еще месяц, и придется садиться на жесткую диету: хлеб и вода. Иначе не выжить в Москве. Одна дорога сколько денег сжирает. Метро — семь рублей в один конец, наземный транспорт — столько же. Только вытаскивай из кошелька да отстегивай. А каково тому, кто Москвы не знает да по ошибке не в тот транспорт садится? Эх, и дорого же в Москве ошибаться. «Нужно бы родителям позвонить, — подумала Маша, открывая дверь клуба „Фламинго“. — А что мне им сказать? Сообщить-то пока нечего…» Глава 2