– Но я как раз говорила папе, как… – Работа простаивает, и я полагаю, тебе пора за неё взяться. Вперёд. Через несколько дней знойным днём Пайпер убежала к большому дубу и залезла на половину его высоты, чтобы порадоваться шелестящему листьями ветерку. Зуд внутри разыгрался, не давая ей ни минутки покоя, и она повернулась, легла на ветку и обхватила живот. Отсюда ей было видно, как малиновка прилетела в устроенное неподалеку гнездо и принялась скармливать своим птенчикам толстенького червяка. Глядя на малиновку, Пайпер замечталась. «Может, и у других детей моего возраста так же зудит, – размышляла она. – Может, если б я с ними потолковала, они бы мне сказали, как же почесаться. – Только навряд ли это произойдёт, ей велено с фермы ни ногой и точка. – Никогда никуда ни в какую не выбираюсь, – думала Пайпер. – В двух местах и была: в церкви да у доктора Белла. – Отчего мне нельзя в школу, как тем же Миллерам? – сотни раз допытывалась Пайпер у матери. Каждое утро Пайпер глядела с сеновала, как они идут в школу. Она бы передний зуб отдала, только бы пойти с ними. – Ты и здесь уроки делаешь, вот так-то. – Бетти всегда отвечала сухо и по делу. Вдруг Пайпер отвлекло от всех её мыслей необычайное происшествие, развёртывавшееся прямо у неё перед глазами. Мама-малиновка подталкивала одного из птенцов к краю гнезда. Малышок был едва ли больше большого пальца Пайпер, а его редкие пёрышки стояли торчком. Малиновка хорошенько подпихнула детёныша клювом и вытолкнула его из гнезда, кувырком с ветки и прямо в небо. Пайпер в ужасе смотрела, как птенец малиновки камнем ухнул вниз, трепеща крылышками. Но затем, когда он вот-вот, казалось, грохнется наземь, птенец замахал крыльями так сильно, что перестал падать и начал медленно, очень медленно подниматься. Вот так маленькая птичка научилась летать, и Пайпер видела всё с начала до конца. – Батюшки-светы, – выдохнула Пайпер и изумлённо помотала головой. Ничего более поразительного она и не видела. Затем мать-малиновка повторила свой трюк, и второй птенец отправился в полёт. А когда третий птенец занял позицию на старте, Пайпер поразила новая мысль. Пайпер выпрямилась и села так резко, что едва не свалилась с ветки. Схватившись обеими руками, она удержала равновесие, зато мысли её понеслись в развесёлый разброд. С самого рождения Пайпер витала в воздухе. Это получалось у неё само собой, так же легко, как дышать. И поскольку она всегда умела парить, то не придавала этому особого значения. Раз – она сидит на ковре у камина, два – кувыркается под потолком. Это происходило постоянно и было весело. Но беда с парением в том, что невозможно угадать, когда оно на тебя найдёт, и это было бы не так уж и плохо, да только иногда хочется самому управлять своей жизнью и не зависеть от прихоти ветра. Парить и лететь – это две большие разницы. Облака парят. Воздушные шары парят. А птицы летают. «Наверное, мама с папой просто позабыли вытолкнуть меня, ну вроде как птицы птенцов, – размышляла Пайпер, уже ясно осознавая, что ей придётся взять дело в свои руки. – Давно пора и мне научиться летать». Не желая тратить время попусту, Пайпер ловко съехала вниз по стволу дерева и немедленно принялась выстраивать план действий. На следующее утро Пайпер проснулась до петухов. Небо только-только осветилось на востоке, когда она вылезла из постели. Распахнув окно, она мелкими шажками скользнула вдоль карниза, пока не нащупала ногой кровельную дранку. Дальше предстояло вскарабкаться к коньку, и это было непросто. Она встала на четвереньки и продвигалась медленно. Крыша была скользкой от росы. Одно ошибочное движение, и она разом соскользнёт вниз. Она поддёрнула длинную белую ночнушку повыше, чтобы та не путалась в ногах. Только добравшись до верха крыши и балансируя на коньке, Пайпер осознала, насколько же она напугана. Если быть точной, жутко напугана. Пайпер вдруг поняла, что есть большая разница между тем, чтобы задумать нечто и по-настоящему сделать это. Крыша была крутая и высокая, а земля внизу – твёрдая, просто каменная. У Пайпер перехватило дыхание, и какое-то мгновение она просто не могла сделать вдох. Мысли понеслись кувырком. «Что, если я не могу летать? Что, если я шмякнусь головой оземь? Ну как мои мозги разлетятся во все стороны, и тогда я никогда не покину ферму и не найду друга… Может, лучше дёрнуть обратно в кровать и думать забыть об этом плане». Надо думать, это от того, что Пайпер не верила в «так положено», а «так не положено», для неё покамест было возможно всё на свете. А может, всё дело было в том, что у Пайпер зудело глубоко внутри, там, где никто и даже она сама не мог бы почесаться, и этот зуд сводил её с ума. Или же причина могла быть той же самой, по которой Пайпер парила, – иначе говоря, совершенно неведомой. Как бы там ни было, Пайпер осталась на крыше и не стала возвращаться в постель. Вместо этого она развела руки в стороны, словно крылья аэроплана, и шаг за шагом стала продвигаться вперёд. Пока она шла вдоль конька крыши, страх, отвага и предвкушение сплелись в единый клубок в её животе. А как раз под тем местом, где прошла Пайпер, Бетти Макклауд вдруг проснулась. Она что-то услышала, уж в этом можно было не сомневаться. – Мистер Макклауд, – зашипела она. Джо не шелохнулся. – Мистер Макклауд, – на этот раз Бетти сопроводила оклик резким тычком локтя в бок, и глаза Джо распахнулись. – На крыше кто-то есть! – Ты о чём? – бормотнул он спросонья. – На крыше! Кто-то ходит по нашей крыше! – Бетти ткнула вверх, и Джо услышал над головой какое-то шарканье. С каждым шагом Пайпер набирала скорость, и вот она уже бежала по коньку навстречу стремительно приближающемуся краю, за которым заканчивалась крыша и начиналось небо. – Я полечу, как птица, – Пайпер представила себе крохотных малиновок. И вот оставался последний шаг. Пайпер шагнула и азартно нырнула в утренний воздух. Только коровы, пасшиеся на лугу, могли видеть траекторию, которую выписала Пайпер. И видели они вот что: девчушка в белой ночной сорочке спрыгнула с крыши в небо. Блаженный миг она висела в воздухе, словно ангел. Затем мгновение пролетело, и эта самая девчонка рухнула головой вниз и, как товарный поезд по рельсам, понеслась к земле. Коровы никогда не видели, чтобы человек так поступал, они изумлённо вытаращились и даже не мычали. На ферме редко что менялось, а коровам тоже иногда хочется развлечься. Пайпер как раз подлетала к первому окну спальни, когда Джо, вооружённый дробовиком, высунул голову наружу. Он был готов пугнуть озороватого енота или нагую рыжую белку, опять решившую свить гнездо на крыше. Он был даже готов дать по ушам одному из дрянных мальчишек Карлтонов, вконец распоясавшемуся. Девочка, падающая с неба в попытке взлететь, однако ж, явно не входила в число того, что он мог привычно ожидать. – А-а-а! – завизжала Пайпер, зажмуриваясь. – Что за?.. Джо выкатил глаза при виде падающей прямо на него Пайпер. Он отпрянул назад, чтобы избежать прямого столкновения, и в результате налетел на Бетти, в страхе съёжившуюся у него за спиной. Его длинные ноги завязались узлом, и он рухнул навзничь на пол спальни, и хорошо, что так вышло, потому что он оказался в нужном месте, чтобы смягчить падение Бетти, последовавшее в следующую минуту. Лежа на полу, они не увидели, как Пайпер пронеслась мимо окна. Через три секунды Пайпер должна удариться о землю. Это будет больно… очень больно. Тебе наверняка ясно, что три секунды – это недолго. Ты сможешь сосчитать до трёх быстрее, чем почитать всё написанное здесь. Попробуй. Вот видишь. Самая крупная тёлка, та, у которой было большое пятно вокруг правого глаза, невольно замычала. Если б было возможно понять, о чём мычит корова, наверняка оказалось бы, что она предупреждает Пайпер. Глаза Пайпер были крепко-накрепко зажмурены, а лицо сморщено в предчувствии удара. До того, чтобы поцеловать сыру землю, оставался один вздох, и тут случилось нечто чудесное. Как самолёт на авиашоу, Пайпер в бреющем полёте пронеслась над землёй и, отринув угрозу смерти, заложила петлю, изменившую её курс на сто восемьдесят градусов, в результате чего она теперь смотрела не на землю, а в небо. Девочка взмыла вверх с ускорением и точностью F-22 «Раптора»[1]. Поскольку глаза Пайпер были закрыты, она так и ждала удара, который всё не случался и не случался. – Кукареку! – заголосил петух. Только прикоснувшись к небесно-золотому рассвету – облачная взвесь овеяла лицо влажным холодком и щекоткой. – Пайпер осмелилась приоткрыть правый глаз. Открывшееся ей зрелище было настолько удивительным, что она снова крепко зажмурилась. Она попробовала глянуть вторым глазом, и ему открылось совершенно то же самое. Медленно, очень медленно, она открыла оба глаза. И что же она увидела! Зелёные поля катились волнами во всех направлениях, некоторые из них разрезали мерцающие ручьи. Облака распускались лёгким туманом, как только она подлетала к ним, а лёгкий ветерок поднимал её всё выше. Пайпер скользила и ныряла, кружилась и вертелась в небе, окрашенном во все цвета – от белого до голубого, от оранжевого до пунцового. – Иху-у-у! – восторженно вопила Пайпер. – Я могу летать! – кричала она утреннему солнцу. – Я МОГУ ЛЕТАТЬ! Внизу, на ферме, Джо и Бетти неуверенно встали на ноги. Схватившись за подоконник, они в первый раз увидели свою малышку, летящую по небу в белой ночной сорочке. И теперь-то у них не осталось и тени сомнения, что их дочь, Пайпер Макклауд, не следует привычному ходу вещей. В кои-то веки Бетти не нашлась что сказать. Вместо этого она смотрела, как Пайпер летает туда и сюда до тех пор, пока мир не закружился вокруг неё, а перед глазами не поплыли чёрные точки, а затем она рухнула на пол в глубоком обмороке. 2 – Если бы Господь хотел, чтобы люди летали, он бы не преминул дать им крылья. Вот так-то. – Бетти шагала взад-назад по гостиной, словно мокрая курица, которую замучили вши. Ошарашенный и издёргавшийся Джо только и мог, что качать головой в ответ на её слова или же кивать. В мечтах Пайпер представляла себе, что родители придут в ликование. В жизни ей хватило бы и того, чтобы они были просто счастливы. Но в ту минуту она удовольствовалась бы и тем, чтобы они просто не сердились. – Но… вы что, не видели? Я! МОГУ! ЛЕТАТЬ! – Она раздельно произнесла каждое слово, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что только что произошло. – Эдак летать – это не нормально. Противно естеству. Господь всемогущий, да если бы новый пастор видел тебя, Бог весть, что бы он сказал нам в проповеди. – Но… – А уж как Милли Мэй пойдёт чесать языком… Боже упаси! Ты разве видела, чтобы другие дети болтались в поднебесье, а? – Но я и вовсе не вижу других детей, ты же мне не позволяешь, – возразила Пайпер, когда ей наконец удалось вставить слово. – Придержи язык, барышня. Я не затем тебя воспитывала, чтобы ты мне огрызалась, – предостерегла Бетти. – И я тебе говорю, что они не летают. И тебе негоже. Нет, это просто ни в какие ворота не годится. – Но… – Так не положено, – Бетти гневно комкала в руках материю своей ночной сорочки. – Ты слышишь меня, Пайпер Макклауд? – Но, мам… – Восторг только что не брызгал из того потайного места внутри Пайпер, которое лишь вчера так страшно зудело. – Может, этому есть своё объяснение. Особенное. Ну, ты же говоришь, что пути Господни неисповедимы… – Не упоминай имя Господа всуе. – Но я… – Пайпер, я твёрдо решила, и нечего юлить и спорить. Нечего малышне куролесить в небе. Я запрещаю. – Бетти со всей серьёзностью погрозила Пайпер указательным пальцем. – Никаких больше полётов, и точка. Ты меня слышала? – Но… – Решительный взгляд Бетти мгновенно пресёк все возражения Пайпер. «Глупость это несусветная», – негодовала про себя Пайпер. С тем же успехом они могли потребовать, чтобы она прекратила дышать. Отказаться от чуда полёта! Всё дело в том, что, если кому доведётся вкусить голубизну неба, которая так и приплясывает на языке, от неё уже и за уши не оттащишь. Какие бы неприятности это ни сулило. Бетти и Джо приняли огорошенное молчание Пайпер за согласие. – На тебя небось нападёт ещё какая-нибудь бешеная птица. Там, наверху, детям не место, – Бетти шмыгнула носом, полагая вопрос закрытым.