Шагая по причалу, рассматривает кюна корабли, по приказу ее собранные для плавания на юг. Последние приготовления идут, и солнцерожденные, пожелавшие вернуться домой, поднимаются на борт. К ее удивлению, многие решили остаться; Дом Солнца, да и сам север, уже куда роднее и ближе далекой родины. Ренэйст сделает все, что в ее силах, чтобы место это действительно стало им домом. Люди приветствуют ее, и кюна отвечает им короткой улыбкой. Взглядом все ищет она Радомира и, найдя его у дальних кораблей, спешит к нему. И не верится даже, что вот-вот он оставит ее, вернется к родным берегам; в глубине души надеялась она, что остаться решит он, но чужой край ему не мил. Так будет лучше – сердце Радомира огнем пылает, и должен ведун быть под светом Южной Луны. Подле него замечает Ренэйст Ньяла. Обсуждают они детали предстоящего плавания, и мысль о том, что необходимо им будет провести долгое время вместе на одном корабле, забавляет ее. Ньял замечает посестру первым, машет коротко рукой, подзывая подойти ближе, и улыбается радостно. Обернувшись, смотрит на нее Радомир, и видит Ренэйст, как губ его касается легкая улыбка. С момента первой встречи оба они словно бы стали старше. Многое пройти пришлось, и ощущение того, что все окончено, тяготит душу. Ренэйст обнимает его, прикрыв глаза, и произносит тихо: – И не верится даже, что вы покидаете нас. Радомир отмечает с усмешкой, аккуратно отстраняя ее от себя: – Таков был наш уговор. Я помогаю тебе вернуться на север, а ты отпускаешь нас домой. От слов его шрам на запястье ноет, напоминая о себе, о песчаном береге и крови, капли которой слизывали из-под их ног океанские волны. Словно бы до сих пор они там, на том берегу, и нет ничего, через что пришлось им пройти. – Как видишь, Радомир, сын Святовита, слово свое я держу. К слову, что об отце твоем? Отправится ли он с вами? На словах о Святовите Радомир морщит нос, отвернувшись на мгновение. Отвечает с неохотой: – Святовит решил, что здесь нужен. Остался с теми, кто в Доме Солнца ныне. Что же, быть может, то и предвидеть можно было. Говорить об этом Радомир не хочет, а Ренэйст и не настаивает. Обойдя его, подходит Ренэйст к самому краю пристани, глядя на фьорд, раскинувшийся перед ними. Под ногами тихо лижет деревянные опоры холодная вода, и кюна снимает мешок с прахом брата, кажущимся еще теплым, со своего пояса. Стоящие позади нее Ньял и Радомир склоняют головы, когда, сняв красный шерстяной шнурок, развевает она прах Витарра над темными водами. Старшего брата отдали пресной воде, а среднего – соленой. Мешочек с остатками праха кидает она в воду, оставив в руках своих лишь заветный алый шнурок, крепко стиснув его в ладони. Она повяжет его на рукоять меча Витарра, дабы охранял он их даже после смерти. Сделав глубокий вдох, чувствуя, как морозный морской воздух обжигает глотку, Ренэйст оборачивается, сцепив руки за спиной: – Все приготовления окончены? – Почти. Последние вещи догружаем – и готовы к отплытию. – Ты уж береги их, Ньял. Лишь тебе я могу довериться. Лис улыбается довольно, фыркнув, сдувая тем самым прядь рыжих волос с зеленых своих глаз. – Да уж если морской змей на нашем пути не встретится, то и ладно плавание пройдет. Надеяться будем, что одной встречи с ведуном достаточно ему было. В ответ на эти слова Радомир смотрит сурово и зло. Бьет кулаком крепкое плечо Ньяла, проворчав себе под нос: – Смотри, как бы сам встречу с тем ведуном пережил. Нам долго путь вместе держать, и уж лучше тебе последовать примеру Ренэйст и быть полезным. Смотрит она на него с удивлением, а следом смеется задорно, да так, что в уголках глаз слезы проступают. Стирает она их согнутым указательным пальцем, отсмеявшись, и отвечает, головой качая: – Уж лучше не встретить вам на своем пути ситуаций, в которых Ньял оказаться полезным может. Пусть плаванье ваше пройдет спокойно. Как воротишься, так весточку мне направь, чтобы знала я, что вы целы. Кивнув, Радомир оборачивается, глядя на корабль, на котором предстоит ему плыть. Видит Весну, что помогает детям устроиться удобнее, и тянет губы в легкой улыбке. Теперь, когда с ним она будет, уж точно останется цел. Не сводя с нее взгляда, нежности полного, думает Радомир о том, как сильно хочет вернуть ее скорее домой. А следом – о том, что и другую солнцерожденную женщину воротить домой обещал. – Я передам Мойре, что ты добралась до дома. Мойра. Столь много случилось с возвращения на север, что и не думала Ренэйст о солнцерожденной вельве, живущей у верхушек самых высоких гор. Радомир обещал же, что придет за ней, и слово свое сдержать намерен. Тоска сжимает сердце ее, и находит в себе силы кюна лишь на то, чтобы кивнуть. – Ове уже возвратился домой? – Тове ярл снарядил людей сразу после того, как простились мы с Витарром, – Ньял вздыхает, глянув на фьорд, над которым на его глазах развеяли прах конунгова сына. – Мать его хочет как можно скорее приступить к лечению Ове, а для того нужно вернуться им в Око Одина. Знаешь же, Ове крепче, чем может показаться. Вы еще посоревнуетесь, кто лучше стреляет. Уж одноглазого-то лучника сможешь ты одолеть? – Дай мне лук и начинай бежать, а я покажу, как метко стреляю. Делает Ньял испуганный вид и руки вверх поднимает, призывая к милосердию. Прыснув от смеха, Радомир легко бьет его кулаком в грудину, вынуждая согнуться слегка, охнув от неожиданности. Ньял трет место удара ладонью, глянув недобро на довольного солнцерожденного. Ренэйст смеется тихо и думает, что они похожи куда больше, чем сами могут подумать. – После всех пройденных испытаний они оба такие еще щенки. Хейд, подошедшая к ним удивительно бесшумно, встает подле Ренэйст, складывая руки на груди. Повернув голову, рассматривает Волчица шрам, оставшийся на лице Вороны после их испытания, и, коснувшись ее плеча, спрашивает мягко: – А что же насчет тебя? Куда теперь путь держишь? – Исгерд отреклась от меня, – Хейд пожимает плечами так, словно бы нет в том ничего особенного, – и потому нет мне дороги на Три Сестры. Олаф ярл предложил мне поехать с ними, узнав о том, что Ньял уже отправлял меня к Звездному Холму. Думаю, что приму его предложение. – Тебе всегда будут рады и в Чертоге Зимы. – Знаю. Больше она ничего не говорит, а Ренэйст и не требует. Перед Хейд сейчас все дороги открыты, жить может она так, как сама того пожелает. На ее месте Белолунная тоже захотела бы посмотреть мир. Только вот разница в том, что сама Ренэйст сейчас больше всего на свете хочет быть дома. От каждого корабля доносится рев рога; приготовления подошли к концу, и все они готовы начать долгий свой путь. Выдохнув тяжело, Ренэйст смотрит на Радомира и улыбается ему дрогнувшими губами. Они тянутся друг к другу и заключают в объятия крепкие. Как тяжело думать о том, что может стать это последним их объятием! – Спасибо, – шепчет она, крепче сжимая ведуна в своих руках, – что со мной был. Уж не знаю, что было бы со мной, если бы тебя не было рядом. – Так и стояла бы на том берегу, не зная, что делать, – отвечает Радомир с усмешкой кривой, а после шепчет тише, чтобы услышала только она. – Береги себя, сестра. Я буду тосковать. Отпустив его осторожно, Ренэйст улыбается, огладив плечи ведуна ладонями, и произносит с весельем в голосе: – Быть может, и не придется тебе тосковать. Приплыву я тебя навестить, да только на этот раз народ мой прибудет на ваши берега с миром. Довольно нам враждовать. – Что же, слово свое ты дала, кюна. Буду ждать твоего прибытия. Радомир порывисто обнимает ее снова, вдыхая морозный запах ее волос, а после отпускает и, не оборачиваясь больше, поднимается на борт корабля. Ньял, сжав бережно плечо посестры, произносит неожиданно серьезно: – Не тревожься. Я верну их домой. Улыбнувшись, Ренэйст отвечает: – Я знаю. Он кивает Хейд, прощаясь, а после поднимается следом за Радомиром. Моряки перекрикиваются между собой, отчаливая поочередно от пристани, и постепенно отдаляются все дальше и дальше. Кюна шагает по деревянной пристани, стуча каблуками своих сапог, и останавливается на самом ее краю. Могла бы – по воде за ними пошла, проводила бы до самого юга, до самого солнечного света, лишь бы знать, что целы они будут. Все смотрит она на вереницу кораблей, несущих на своих спинах детей солнца, и улыбается уголками губ, обнимая себя за плечи. Все будет хорошо. Теперь точно будет. Коснувшись ее лица, колыхнув тонкие косы, у самых висков заплетенные, ветер вскидывает вверх плащ Ренэйст и мчится дальше, нагоняя корабли и наполняя дыханием своим их паруса. Над светлеющим горизонтом поднимается солнце.