– Мери, мне надо сказать тебе одну вещь. Ты ведь не станешь сердиться, правда? – Зачем же мне сердиться, мой мальчик! – И ты позволишь мне сделать то, что я задумал? – Что ты хочешь сказать? – с беспокойством спросила Мери. – Сестра! Я хочу стать моряком… – Ты покинешь меня? – вскрикнула Мери, сжимая руку брата. – Да, сестра, я буду моряком, как отец, как капитан Джон! Мери, дорогая Мери, ведь капитан Джон не потерял надежды разыскать отца. Верь в его преданность, как и я. Джон обещал сделать из меня отличного моряка, а пока мы будем вместе с ним разыскивать отца. Скажи, сестра, что ты согласна. Наш долг – мой долг – сделать для отца то, что он сделал бы для нас. У меня лишь одна цель в жизни: искать, непрестанно искать того, кто никогда не оставил бы ни тебя, ни меня. Мери, дорогая, как он был добр, наш отец! – И как благороден, как великодушен! – добавила Мери. – Знаешь ли ты, Роберт, что им уже гордилась наша родина, и, если бы злая судьба не помешала ему, он стал бы одним из величайших людей Шотландии. – Знаю ли я это! – воскликнул Роберт. Мери прижала брата к груди, и мальчик почувствовал, как слезы сестры оросили его лоб. – Мери! Мери! – крикнул он. – Что бы ни говорили наши друзья, сколько бы они ни молчали, я все еще надеюсь и всегда буду надеяться! Такой человек, как наш отец, не умирает, не доведя своего дела до конца! Мери Грант не могла отвечать: ее душили рыдания. Девушка была глубоко взволнована мыслями о новых поисках Гарри Гранта и о безграничной преданности молодого капитана. – Значит, мистер Джон еще надеется? – спросила она. – Да, – ответил Роберт. – Он наш брат и никогда не покинет нас. И я тоже стану моряком, чтобы вместе с ним искать отца, да, Мери? Ты согласна? – Конечно, согласна! Но расстаться… – прошептала девушка. – Ты не останешься одна, Мери. Я знаю, мне говорил мой друг Джон. Леди Гленарван не отпустит тебя. Ты ведь женщина, сестра, и потому можешь и должна принять ее помощь. Было бы неблагодарностью отказаться от нее. А я мужчина, значит, должен – отец много раз повторял мне это – сам ковать свою судьбу. – Но что же станет тогда с нашим милым домом в Данди? С ним связано столько воспоминаний! – Мы его сохраним, сестричка! Все будет в порядке. Наш друг Джон и лорд Гленарван все обдумали. Ты будешь жить в замке Малькольм у лорда и леди Гленарван, как их дочь. Лорд сам сказал это моему другу Джону, а он рассказал мне. Ты будешь у них чувствовать себя совсем как дома, и тебе будет с кем поговорить об отце. А в один прекрасный день мы тебе привезем его самого. Ах! Как это будет чудесно! – восторженно сказал Роберт. – Брат мой, мальчик мой, как счастлив был бы отец, если бы он мог слышать тебя! – сказала Мери. – Как ты похож, милый Роберт, на него, на нашего дорогого отца! Когда ты станешь мужчиной, ты будешь вылитый отец! – О Мери! – краснея от благородной сыновней гордости, воскликнул мальчик. – Но чем мы отблагодарим лорда и леди Гленарван? – сказала Мери. – О, это нетрудно будет сделать! – заявил с юношеской самоуверенностью Роберт. – Мы будем их любить, почитать, говорить им об этом, будем с ними нежны, а когда-нибудь пожертвуем для них своей жизнью! – Нет, уж лучше живи для них! – воскликнула молодая девушка, целуя брата. – Это будет им приятнее, да и мне тоже. Дети капитана Гранта умолкли, но продолжали глядеть друг на друга. Мысленно они все еще вели разговор, задавали друг другу вопросы, слышали ответы. По морю плавно перекатывалась легкая зыбь, светилась сквозь сумрак бурлившая за винтом вода. И тут произошло нечто странное. Как будто какая-то магнетическая сила, связывавшая брата и сестру, вызвала у обоих одновременно одну и ту же галлюцинацию. Им почудилось вдруг, что из лона волн, попеременно то темных, то светящихся, зазвучал чей-то голос, и его глубокий, тоскующий звук проник им в самую душу. – Помогите! Помогите!.. – кричал голос. – Мери, ты слышала, слышала? – спросил Роберт. Поспешно перегнувшись через борт, они стали вглядываться во мглу, но ничего не было видно – только безбрежный мрак расстилался перед ними. – Роберт, – проговорила бледная от волнения Мери, – мне почудилось… Да, почудилось, как и тебе… Мы оба бредим, милый Роберт. Но голос, призывавший на помощь, раздался снова, и на этот раз иллюзия была так велика, что у обоих вырвался крик: – Отец! Отец! Мери не могла больше выдержать. Сломленная волнением, она без чувств упала на руки брата. – Помогите! – крикнул Роберт. – Сестра! Отец!.. Помогите!.. Рулевой бросился поднимать бесчувственную девушку. Прибежали вахтенные матросы, появились разбуженные шумом Джон Манглс, леди Элен, Гленарван. – Сестра умирает, а наш отец там! – воскликнул Роберт, указывая на волны. Никто не мог понять, в чем дело. – Да, да, – повторял мальчик, – отец там! Я слышал его голос! Мери тоже слышала… В эту минуту Мери пришла в себя и в безумном порыве тоже закричала: – Отец! Там отец! Бедная девушка перегнулась через борт, словно собиралась броситься в море. – Милорд! Леди Элен! Говорю вам, что там мой отец! – твердила она, сжимая руки. – Уверяю вас, я слышал его голос! Он звучал из волн, словно жалоба, словно последнее «прости»… С бедняжкой сделались спазмы, конвульсии. Пришлось отнести ее в каюту. Туда пошла и леди Элен, чтобы оказать ей помощь. Роберт же все повторял: – Отец мой! Отец там! Я уверен в этом, милорд!.. Свидетели этой мучительной сцены поняли наконец, что дети капитана Гранта были обмануты галлюцинацией. Но как убедить их в этом? Гленарван попытался это сделать. Взяв за руку Роберта, он спросил его: – Ты слышал голос отца, дитя мое? – Да, милорд. Там, среди волн. Он кричал: «Помогите! Помогите!» – И ты узнал голос? – Узнал ли я голос? О да, клянусь вам! Сестра тоже слышала и тоже узнала голос отца. Неужели вы думаете, что мы оба могли ошибиться? Милорд, надо спасти отца! Шлюпку! Шлюпку! Гленарван увидел, что разубедить бедного мальчика невозможно. Тем не менее он сделал последнюю попытку и позвал рулевого. – Хокинс, – обратился он к нему, – вы ведь стояли у руля, когда мисс Грант так внезапно упала? – Да, – ответил Хокинс. – И вы ничего не заметили, ничего не слышали? – Ничего. – Вот видишь, Роберт! – Хокинс не сказал бы, что ничего не слышал, будь то его собственный отец! – запальчиво крикнул мальчик. – Это был мой отец, милорд, мой отец, отец! Голос Роберта прервался рыданием. Бледный и безмолвный, он тоже лишился чувств. Гленарван распорядился отнести его на постель в каюту, и измученный волнением мальчик впал в тяжелое забытье. – Бедные сироты, – промолвил Джон Манглс, – какое страшное испытание выпало им на долю! – Да, – отозвался Гленарван, – чрезмерное горе, видимо, вызвало у обоих одновременно эту галлюцинацию. – У обоих? – прошептал Паганель. – Странно! Наука не допускает этого. Затем географ перегнулся через борт и, сделав всем знак молчать, стал прислушиваться. Кругом было тихо. Паганель громко крикнул. Но никто не ответил. – Странно, странно, – повторял географ, направляясь в свою каюту. – Сходство мыслей и общее горе все же не могут объяснить подобное явление. На следующий день, 8 марта, в пять часов утра, как только стало светать, пассажиры, в том числе Роберт и Мери – их невозможно было удержать в каютах, – собрались на палубе «Дункана». Каждому хотелось посмотреть на землю, лишь мельком виденную накануне. Все жадно глядели на остров в подзорные трубы. Было видно все до подробностей. Вдруг раздался крик Роберта. Мальчик уверял, что видит, как два человека бегают по берегу, а третий машет флагом. – Английский флаг! – крикнул Джон Манглс, взглянув в подзорную трубу. – Верно! – воскликнул Паганель, быстро оборачиваясь к Роберту. – Милорд, – заговорил мальчик, дрожа от волнения, – если вы не хотите, чтобы я добрался до берега вплавь, велите спустить шлюпку. На коленях умоляю вас, позвольте мне первым высадиться на берег! Никто не решался вымолвить ни слова. Как! На этом островке, расположенном на тридцать седьмой параллели, было трое потерпевших крушение английских подданных. Всем вспомнилось вчерашнее происшествие, голос в ночи, который услышали Роберт и Мери. Что ж, может быть, им не почудилось и кто-то в самом деле кричал, но возможно ли, чтобы это был голос их отца? Увы! Нет, тысячу раз нет! И каждый, думая об ужасном разочаровании, которое ожидало сирот, трепетал, боясь, что бедные дети уже не в силах будут перенести это новое испытание. Но как удержать их! У Гленарвана не хватило на это духу.