— Ты глупец, наиб! Они охотятся за мной, а не за тобой! Эти слова слышали несколько человек, стоявших рядом. В наступившей мертвой тишине аль-Фали посмотрел на Алию, продолжавшую сидеть на уцелевшем троне. Лицо его озарилось пониманием, недоступным для непосвященного. — Федайкин, — обратилась к наибу Джессика, напоминая о его былой службе ее семье, — мы, те, кого преследуют, умеем сражаться спиной к спине. — Можешь мне верить, госпожа, — ответил наиб, поняв Джессику с полуслова. Резкий вскрик сзади заставил Джессику стремительно обернуться, и в это мгновение она почувствовала, что за ее спиной стоит аль-Фали. Над распростертым на полу телом священника выпрямилась женщина в безвкусном кричащем наряде городской фрименки. Двоих придворных нигде не было видно. Женщина не смотрела на Джессику, она возвысила голос в древнем плаче своего народа — плаче о тех, кто заслужил смертный покой, зов к ним, чтобы они отдали свою воду в племенную цистерну. Трудно было ожидать такого плача от женщины, одетой в такой наряд. Старые обычаи живучи, мысленно отметила Джессика, хотя в этой женщине была какая-то фальшь. Это создание в пестром платье, очевидно, сама убила священника, чтобы он никогда не заговорил. Зачем она так суетилась? — удивленно подумала Джессика. Надо было всего лишь подождать, пока он сам не умер бы от асфиксии. Такие поступки — следствие сильнейшего страха. Алия, подавшись вперед, сидела на краю трона, напряженно наблюдая за происходящим. Стройная женщина с пучком кос, одна из амазонок Алие, прошла мимо Джессики, склонилась над священником, выпрямилась и объявила: — Он мертв. — Уберите тело, — приказала Алия, сделав знак рукой охране, стоявшей у помоста. — Поставьте на место трон госпожи Джессики. Итак, ты решила спрятать все концы в воду, подумала Джессика. Неужели Алия думает, что ей удастся кого-то одурачить? Аль-Фали воззвал к Кадис аш-Шалафу, к святым отцам фрименской мифологии, как к своим защитникам. Но отнюдь не сверхъестественная сила пронесла в зал пистолет, хотя вход сюда с оружием строго воспрещен. Единственный ответ на эту головоломку — заговор, в который вовлечены люди Джавида, а судя по спокойному поведению Алие, она также является участницей этого заговора. Старый наиб, обернувшись через плечо, тихо проговорил: — Примите мои извинения, госпожа. Мы, люди Пустыни, пришли к вам, как к нашей последней отчаянной надежде, и теперь мы видим, что все еще нужны вам. — Убийство матери не слишком к лицу моей дочери, — сказала Джессика. — Племена узнают об этом, — пообещал аль-Фали. — Если я была вам так нужна, то почему вы не обратились ко мне во время Большого Совета в сиетче Табр? — Стилгар никогда не позволил бы нам это сделать. Ах, подумала Джессика, — это же старинное правило наибов! В Табре слово Стилгара — закон. Тем временем на помосте восстановили трон Джессики. Алия жестом пригласила мать занять свое место. — Пусть все запомнят смерть этого изменника. Те, кто угрожает мне, погибнут, — она взглянула на аль-Фали. — Я выражаю вам свою признательность, наиб. — Признательность за ошибку, — тихо пробормотал аль-Фали и взглянул на Джессику. — Вы были правы. Моя ярость — причина того, что погиб тот, кого можно и должно было допросить. — Запомните тех двух придворных и женщину в пестром одеянии, федайкин. Их надо схватить и допросить, — прошептала в ответ Джессика. — Будет исполнено, — ответил наиб. — Если мы выберемся отсюда живыми, — произнесла Джессика. — Пошли, будем дальше играть свои роли. — Слушаю и повинуюсь, госпожа. Вместе они вернулись к помосту. Джессика заняла свое место на троне, а наиб встал у подножия трона на месте просителя. — Итак, — провозгласила Алия. — Одну минуту, дочь моя, — заговорила Джессика. Она подняла вверх простреленный рукав и на виду у всех просунула палец в отверстие. — Целью нападения была я. Пуля едва не нашла свою мишень, хотя я вовремя среагировала. Но пистолета вы уже не найдете. На трупе его нет. Кто его взял? В ответ в зале воцарилась мертвая тишина. — Вероятно, это все же можно выяснить, — сказала Джессика. — Какая чепуха! — крикнула Алия. — Это я была… Джессика вполоборота повернулась к дочери и махнула рукой, приказав Алие замолчать. — У кого-то из людей в зале — пистолет. Ты не боишься, что… — Пистолет взял один из моих стражей. — Пусть этот страж принесет оружие мне, — потребовала Джессика. — Его уже унесли отсюда. — Как это удобно, — язвительно произнесла мать. — О чем ты говоришь, — угрожающе спросила Алия. Джессика позволила себе жестокую усмешку. — Я говорю о том, что двоим из твоих людей было приказано спасти этого изменника. Я предупредила их, что если он умрет, то умрут и они. Они умрут. — Я запрещаю это! В ответ Джессика лишь пожала плечами. — Перед нами стоит храбрый наиб, — заговорила Алия. — Наш спор может подождать. — Он может ждать вечно, — ответила мать на языке чакобса. Потайной смысл фразы заключался в том, что ничто не сможет предотвратить смертный приговор. — Посмотрим, — ответила Алия. — Для чего ты пришел сюда, Гхадхеан аль-Фали? — Увидеть мать Муад'Диба, — ответил наиб. — Что еще остается федайкину? Наше братство, служившее ее сыну, собрало деньги на проезд сюда и на взятки алчным чиновникам, которые скрывают от Атрейдесов правду об Арракисе. — Если федайкины чего-то хотят, то им стоит всего лишь… — начала говорить Алия, но ее перебила Джессика. — Он пришел ко мне, — сказала она. — В чем состоит твоя отчаянная нужда, федайкин? — Здесь я говорю от лица Атрейдесов, — протестующе возвысила голос Алия. — Итак, в чем… — Замолчи, смертоносная Мерзость! — взорвалась Джессика. — Ты пыталась меня убить, доченька! Я говорю это в присутствии всех. Ты при всем желании не сможешь убить всех присутствующих, чтобы заткнуть им рот, как убила этого священника. Да, удар наиба мог убить этого человека, но его можно было спасти. Его можно было допросить! Тебя совершенно не волнует то обстоятельство, что он мертв и не сможет ничего сказать. Ты можешь протестовать сколько тебе угодно, но твоя вина доказывается твоими действиями! Алия в оцепенении застыла на месте, лицо ее покрылось мертвенной бледностью. Наблюдая за лицом дочери, Джессика вдруг с ужасом заметила, что пальцы Алие выбивают дробь, которую когда-то выбивал в напряженных ситуациях смертельный враг Атрейдесов. Дважды удар мизинцем, трижды — указательным пальцем, средним — дважды, мизинцем еще один удар, средним пальцем — два и… все сначала в той же последовательности. Старый барон! Алия проследила за взглядом матери и посмотрела на свою руку, перестала барабанить пальцами и снова посмотрела на Джессику, чтобы подтвердить страшную догадку. Лицо Алие исказилось злобной ухмылкой. — Ты решила направить свою месть на нас? — прошептала Джессика. — Мама, ты сошла с ума? — Хотелось бы, — произнесла Джессика. Она знает, что я доложу об этом Общине Сестер. Она знает. Она даже подозревает, что я сообщу об этом фрименским племенам, и тогда ей не избежать Суда Одержимых. Она не может выпустить меня отсюда живой. — Наш храбрый федайкин ждет окончания нашего спора, — напомнила Алия. Джессика усилием воли переключила внимание на старого наиба. — Ты явился сюда, чтобы встретиться со мной, Гхадхеан? — Да, моя госпожа. Мы, люди Пустыни видим, что происходят страшные события. Маленькие Дельцы объявляются в Пустыне, как о том предупреждали нас древние пророчества. Шаи-Хулуда можно отыскать теперь только в Великой Пустоши. Мы покинули и предали нашего друга — Пустыню! Джессика взглянула на Алию, но та молча дала матери знак продолжать. Джессика оглядела зал — на всех лицах была написана тревога. Ссора между матерью и дочерью продолжала занимать всех и людям было странно видеть, что аудиенция продолжается. Джессика снова обратила свое внимание на аль-Фали. — Гхадхеан, кто такие эти Маленькие Дельцы и почему ушли песчаные черви? — Мать Влаги, — ответил наиб, называя Джессику старым фрименским титулом, — в Китаб аль-Ибар содержится предупреждение об этом. Мы на коленях умоляем тебя: пусть никто не забудет, что в тот день, когда умер Муад'Диб, Арракис перевернулся! Мы не можем, не имеем права покинуть Пустыню. — Ха! — презрительно скривилась Алия. — Все это — суеверный бред на тему экологической трансформации. Они… — Я слушаю тебя, Гхадхеан, — сказала Джессика. — Если исчезнут черви, исчезнет и Пряность. Если же исчезнет Пряность, то где мы возьмем деньги, чтобы жить? Под сводами зала эхом разнесся общий вздох. Алия пожала плечами. — Суеверный вздор! Аль-Фали поднял правую руку и указал на Алию. — Я говорю с Матерью Влаги, а не с Коан-Тин! Алия изо всех сил вцепилась в ручки трона, больше ничем не выказав своей злобы. Аль-Фали снова обратил свой взор на Джессику.