Толстый Чарли уставился на него мутным взглядом. — Не смог попасть вчера домой. Какая-то путаница с такси. — Познакомьтесь, Чарльз, — продолжал Грэхем Хорикс, — это детектив Дей из лондонской полиции. Она здесь по мелкому, рутинному делу. Тут Толстый Чарли сообразил, что они в приемной не одни. Постаравшись сосредоточиться, он увидел униформу. Потом лицо. — Э-э-э… — вырывалось у него. — Доброе утро. — Слова произнесли губы, а в голове у Дейзи вертелось: «Вот черт, вот черт, вот черт, вот черт». — Приятно познакомиться, — сказал Толстый Чарли и недоуменно сделал то, чего никогда не делал раньше: вообразил себе офицера полиции при исполнении без формы, полуголой и обнаружил, что воображение подбросило ему довольно точный образ молодой дамы, с которой он проснулся в одной постели на утро после «панихиды» по отцу. В консервативной одежде она казалась старше, суровее и много более грозной — впрочем, ей же положено по званию. Как у всех разумных существ, у Толстого Чарли был порог способности удивляться. Уже несколько дней стрелка отклонялась в «красное», иногда зашкаливала, а теперь прибор окончательно вышел из строя. Начиная с этого мгновения, ничто — решил он — не может его удивить. Больше идиотских несуразностей уже случиться не может. Приехали. Но, разумеется, он ошибался. Поглядев в спину уходящей Дейзи, Толстый Чарли поплелся вслед за Грэхемом Хориксом в кабинет босса. А Грэхем Хорикс плотно прикрыл за ними дверь. Потом примостился на краешке своего стола и улыбнулся как хорек, только что сообразивший, что его заперли на ночь в курятнике. — Будем откровенны, — сказал он, — карты на стол. Хватит ходить вокруг да около, — и пояснил: — Давайте называть вещи своими именами. — Ладно, — согласился Толстый Чарли. — Давайте. Вы сказали, мне нужно что-то подписать? — Нет, это уже отменяется. Лучше обсудим кое-что, на что вы мне указали несколько дней назад. Вы обратили мое внимание на ряд крайне странных операций, которые имели место в последнее время. — Вот как? — В эту игру, Чарльз, в эту игру могут играть двое. Разумеется, первым моим побуждением было расследовать ваши заявления. Отсюда визит детектива Дей сегодня утром. И подозреваю, то, что мы обнаружили, вас совсем не удивит. — Не удивит? — Нисколько. Как вы указали, у нас налицо явные финансовые отклонения, Чарльз. Но, увы, прихотливый перст подозрения безошибочно указывает только в одну сторону. — В одну сторону? — В одну. Толстый Чарли окончательно стал в тупик. — Куда? Грэхем Хорикс постарался сделать озабоченное лицо или хотя бы вид, что пытается выглядеть озабоченным, но получилось у него выражение, которое у младенцев всегда указывает, что им надо хорошенько срыгнуть. — На вас, Чарльз. Полиция подозревает вас. — Да, — согласился Толстый Чарли. — Конечно, подозревает. Такой уж тогда выдался день. И пошел домой. Паук открыл входную дверь. Некоторое время назад начался дождь, на пороге, помятый и мокрый, стоял Толстый Чарли. — Ага, — сказал он. — Теперь мне можно домой, да? — Не мне тебя останавливать, — отозвался Паук. — В конце концов, это ведь твой дом. Где ты был всю ночь? — Ты прекрасно знаешь, где я был. Я никак не мог попасть сюда. Уж не знаю, какой магией ты на меня воздействовал. — Это была не магия, а чудо, — оскорбленно возразил Паук. Пройдя мимо него, Толстый Чарли затопал вверх по лестнице. В ванной комнате он заткнул ванну и пустил воду. Потом высунулся в коридор. — Мне плевать, как это называется. Ты проделал это в моем доме и вчера вечером помешал мне вернуться. Он снял вчерашнюю одежду, потом снова высунулся за дверь. — А на работе мои дела расследует полиция. Ты говорил Грэхему Хориксу про какие-то финансовые несоответствия? — Конечно, говорил, — ответил Паук. — Ха! Ну так теперь он подозревает меня. Считает, что это я. — Ах это? Сомневаюсь. — Много ты знаешь, — сказал Толстый Чарли. — Я с ним разговаривал. В агентство уже приходила полиция. А потом еще есть Рози. Нам с тобой нужно очень серьезно поговорить по поводу Рози, когда выйду из ванной. Всю вчерашнюю ночь я бродил по улицам. Поспать удалось только на заднем сиденье такси, а к тому времени, когда я проснулся, было пять утра, и мой таксист поворачивал на Трейвис-Бикл. И разговаривал сам с собой. Я сказал ему, мол, может, перестать искать Максвелл-гарденс, по всей видимости, в такие ночи Максвелл-гарденс вообще не существует. Со временем он согласился, и мы поехали завтракать в забегаловку таксистов. Яичница, бобы, сардельки, тосты и чай, в котором ложка стоит. Когда он рассказал своим ребятам, что провел ночь в поисках Максвелл-гарденс, такое началось, что я подумал, вот-вот прольется кровь. Но нет. А в какой-то момент показалось… Толстый Чарли остановился набрать в грудь воздуха. Вид у Паука был виноватый. — После, — с нажимом сказал Толстый Чарли, — после того, как я приму ванну. — И захлопнул дверь. Он залез в ванну. Всхлипнул. Вылез из нее. Выключил воду. Обвязавшись полотенцем, открыл дверь ванной. — Нет горячей воды, — чересчур спокойно сказал он. — Есть какие-нибудь соображения, почему у нас нет горячей воды? Паук все еще стоял посреди коридора — он так и не двинулся с места. — Моя джакузи. Извини. — Ну, по крайней мере Рози не… Я хочу сказать, ей не пришлось… Тут он заметил выражение на лице Паука. — Убирайся, — сказал Толстый Чарли. — Убирайся из моей жизни. Убирайся из жизни Рози. Вон. — Мне тут нравится, — возразил Паук. — Ты разрушил мне жизнь, черт побери. — Извини, бывает. Пройдя в конец коридора, Паук толкнул дверь в заднюю комнату. На мгновение коридор залил тропический солнечный свет, потом дверь закрылась. Толстый Чарли помыл голову холодной водой. Почистил зубы. Порылся в корзине для грязного белья, пока не выудил джинсы и футболку, которые (благодаря тому, что оказались на дне) снова стали практически чистыми. Надел поверх футболки пурпурный свитер с медвежонком, который когда-то ему подарила мама, но который он никогда не носил, хотя так и не смог пересилить себя и отдать его в Красный Крест. Затем пошел в конец коридора. Через дверь доносились «бум-чагга-бум» бас-гитары и барабанов. Толстый Чарли подергал ручку. Дверь не поддалась. — Если ты не откроешь дверь, — сказал он, — я ее выломаю. Дверь открылась без предупреждения, и Толстый Чарли едва не упал через порог в пустой чулан, окно которого выходило на зады другого дома, и виден из него был только бьющий по стеклу дождь. Тем не менее где-то за стеной слишком громко играл магнитофон: сам чулан вибрировал от далекого «бум-чагга-бума». — Ладно, — светским тоном сказал Толстый Чарли, — ты же понимаешь, что это означает. Война! Это был традиционный боевой клич кролика, которого загнали в угол. Есть страны, где считают, что Ананси был кроликом-трикстером. Конечно, тамошние жители ошибаются — он был пауком. Можно подумать, этих двух тварей трудно перепутать, однако такое случается чаше, чем вы думаете. Толстый Чарли вернулся в свою спальню, где достал из прикроватной тумбочки паспорт. Бумажник он нашел там же, где его оставил, — в ванной. Выйдя под дождь на улицу, он подозвал такси. — Куда? — В Хитроу, — сказал Толстый Чарли.