Он покачал головой, потом посмотрел на девушку, которая показала ему маленький, исключительно розовый язычок. — Как тебя зовут? — Ты что, забыл? Я-то твое имя помню. Ты Толстый Чарли. — Чарльз, — сказал он. — Просто Чарльз сойдет. — Я Дейзи. — Она протянула руку. — Приятно познакомиться. Они серьезно пожали друг другу руки. — Мне чуть лучше, — неожиданно заключил Толстый Чарли. — Как я и сказала, прикончит или исцелит. А в «Агентстве Грэхема Хорикса» Паук великолепно проводил время. Он никогда не работал в офисах. Он вообще никогда не работал. Все было новым, все было чудесным и странным — начиная с крохотного лифта, который рывками поднял его на пятый этаж в «муравейник» «Агентства Грэхема Хорикса». Он с изумлением постоял у стеклянной витрины с пыльными грамотами в прихожей. Он побродил по офисам, а когда его спрашивали, кто он такой, отвечал «Толстый Чарли Нанси» и произносил эти слова «божественным» голосом — тогда все, что он говорил, становилось правдой. Он нашел комнату отдыха и приготовил себе несколько чашек чая. Потом отнес их на стол Толстого Чарли и расставил в художественном беспорядке. Потом решил поиграть с компьютерной сетью. Сеть спросила у него пароль. «Я Толстый Чарли Нанси», — сказал он компьютеру, но все равно оставались места, куда его не пускали, поэтому он сказал: «Я Грэхем Хорикс», — и директории раскрылись перед ним как лепестки цветка. Он покопался в компьютере, открывал то один, то другой файл, пока ему не наскучило. Разобрался с входящими документами и папками. Разобрался с незаконченными делами. Тут ему пришло в голову, что Толстый Чарли, наверное, уже проснулся, поэтому он позвонил ему домой успокоить. Он как раз счел, что неплохо потрудился за одно утро, когда в дверь просунул голову Грэхем Хорикс, который, проведя пальцем по губам, как у хорька, поманил его к себе. — Пора бежать, — сказал Паук брату. — Большой босс хочет со мной поговорить. Он разорвал связь. — Опять личные разговоры в рабочее время, Нанси? — сказал Грэхем Хорикс. — Абсо-хрен-лютно, — согласился Паук. — Это меня вы назвали «большим боссом»? — поинтересовался Грэхем Хорикс, когда, пройдя по коридору, они переступили порог его офиса. — Так вы и есть самый большой, — ответил Паук. — И самый боссовый. Грэхем Хорикс поглядел на него озадаченно: он подозревал, что над ним смеются, но не знал наверняка, и это сбивало его с толку. — Присаживайтесь, хе-хе, присаживайтесь. Паук присел. В обычае Грэхема Хорикса было поддерживать постоянную текучку кадров в своем агентстве. Одни сотрудники приходили и уходили. Другие приходили и задерживались ровно до того момента, когда их работа вот-вот начнет давать хоть какие-нибудь права на защиту рабочего места. Толстый Чарли протянул дольше всех: год и одиннадцать месяцев. Еще месяц, и он получит право на выплаты по сокращению штатов или же арбитражные суды станут частью его жизни. Была одна речь, которую Грэхем Хорикс всегда произносил перед тем, как кого-то уволить. Он очень ею гордился. — В жизни каждого из нас, — начал он, — иногда случаются дожди. Но среди туч всегда светит лучик надежды. — Нет худа без добра, — любезно вставил Паук. — Э-э-э… Да. Воистину. Э-э-э… И когда мы идем сей юдолью слез, нам нужно думать, что… — Первая рана всегда больнее. — Что? А… — Грэхем Хорикс порылся в памяти, что же там дальше. — Счастье, — провозгласил он, — подобно бабочке. — Или синей птице, — согласился Паук. — Воистину. Позволите закончить? — Конечно. Не стесняйтесь, — весело предложил Паук. — Душевное счастье каждого сотрудника «Агентства Грэхема Хорикса» для меня не менее важно, чем мое собственное. — Вы даже себе представить не можете, — вставил Паук, — как этим меня порадовали. — Да, — сказал Грэхем Хорикс. — Что ж, наверное, мне лучше вернуться к работе, — отозвался Паук. — Но речь мне понравилась. Когда в следующий раз захотите поделиться своими мыслями, только позовите. Вы знаете, где меня искать. — Счастье… — повторил Грэхем Хорикс, чей голос прозвучал несколько сдавленно. — И вот о чем я подумал, Нанси… Чарльз… Вы у нас счастливы? Разве вы не согласитесь, что, возможно, были бы счастливее где-то еще? — А я об этом не думал, — улыбнулся Паук. — Знаете, о чем я думал? Грэхем Хорикс промолчал. Так увольнение еще никогда не проходило. Обычно на этой стадии сотрудники бледнели, наступал шок. Иногда они плакали. Грэхем Хорикс ничего не имел против слез. — А думал я, — продолжал Паук, — интересно, зачем вам счета на Каймановых островах? Знаете, такое впечатление, как будто деньги, которые должны попасть на счета наших клиентов, иногда уходят на Каймановы острова. Странная организация финансов, правда? Ведь деньги-то на этих счетах оседают. Я впервые такое вижу и надеюсь, что вы сможете мне все растолковать. Грэхем Хорикс побелел как полотно, точнее, стал того цвета, какой в каталогах красок фигурирует под названием «Пергамент» или «Магнолия». — Как вы получили доступ к этим счетам? — выдавил он. — Компьютеры. Вы тоже от них на стенку лезете, да? Как вы тогда лечитесь? Глава агентства на несколько долгих минут задумался. Ему нравилось считать, что состояние его финансов до крайности запутано, и если когда-нибудь отдел по борьбе с мошенничеством учует какие-нибудь махинации, полиции будет крайне трудно объяснить судье, в чем, собственно, они заключались. — В оффшорных счетах нет ничего противозаконного, — насколько мог небрежно, бросил он. — Противозаконного? — переспросил Паук. — Надеюсь, что нет. Ведь если бы я увидел что-то противозаконное, мне пришлось бы сообщить в соответствующие инстанции. Грэхем Хорикс взял со стола ручку, снова положил. — Э-э-э… — протянул он, — так приятно было поболтать, побеседовать, провести время и вообще пообщаться с вами, Чарльз, но, полагаю, у нас обоих есть работа. Время не ждет. Оттягивать да откладывать — только время воровать. — Жизнь — это рок-н-ролл, — предложил Паук, — но я балдею от радио. — Как скажете. Толстый Чарли начинал понемногу чувствовать себя человеком. Ничего уже не болело, тошнота не подкатывала медленными волнами к горлу. И хотя он еще не был уверен, что мир — приятное и радостное место, но все-таки вышел из девятого круга похмельного ада, а это само по себе было не-неплохо Дейзи захватила ванную, теперь оттуда доносился звук бегущей воды, за которым последовал довольный плеск. Он постучал в дверь. — Я тут, — сказала Дейзи. — Лежу в ванне. — Знаю. То есть не знал, но подумал, что ты скорее всего там. — И? — Просто интересно, — сказал он через дверь. — Интересно, почему ты с нами поехала? Вчера вечером? — Ну, у тебя был потрепанный вид, а твоему брату как будто нужна была помощь. Сегодня утром у меня выходной, поэтому вуаля. — Вуаля, — повторил Толстый Чарли. Все просто: с одной стороны, она его пожалела, с другой, ей действительно понравился Паук. Да. Брат у него всего один день, и уже ясно: от отношений с новым родственником сюрпризов ждать нечего. Паук здесь крутой, а он лишний. — У тебя красивый голос, — сказала Дейзи. — Что? — Пока мы ехали домой на такси, ты пел «Незабываемую». Красиво вышло. Каким-то образом ему удалось вытеснить воспоминания о караоке, загнать их в дальний уголок, где он прятал все неприятное. А теперь они вернулись, и Толстый Чарли ужасно об этом пожалел. — Просто замечательно вышло, — продолжала она. — Споешь мне еще потом? Толстый Чарли стал отчаянно подыскивать отговорки, но его спас звонок во входную дверь. — Кто-то пришел, — с облегчением сказал он. Спустившись, он отпер дверь, и мир разом снова почернел: мама Рози наградила его таким взглядом, от которого свернулось бы молоко. Но промолчала. В руках у нее был огромный белый конверт. — Здравствуйте… — пробормотал Толстый Чарли. — Миссис Ной. Рад вас видеть. Э-э-э… Потянув воздух носом, она подняла конверт повыше — точно щитом прикрылась. — Ах вот как, — сказала она. — Вы дома. Так-так. Пригласите меня войти?