Он даже разгреб чердак и нашел там несколько интересных предметов. Например, большую деревянную конструкцию из рамы, трех ножек и большого колеса - прялку! Остальное по мелочи: два чугунных утюга, мятый самовар, бочонок с десятком деревянных ложек, толстый медный чайник и две иконы в сундучке, обитом железными полосами. «Тайная вечеря» и «Мадонна с Младенцем», выписанные неумело, с нарушенной перспективой - то ли нечаянно, то ли стиль мастера. Дима унес их в студию на реставрацию. В середине марта камин был закончен. Именно такой, как и хотел Дима. Широкий, из больших необработанных прямоугольников серо-сиреневого известняка, с каминной доской серого мрамора - правда, с отбитым краем, зато почти задаром. Отбитый край смотрелся как изыск и придавал строению интересный шарм. Лапик и Эля пришли в гости, принесли подарки: набор кастрюль и электрический кофейник. Вина, само собой. Трещали дрова в камине, огонь плясал, бросая красноватые блики на стены. Соня и дети сидели столбиками, глядя в огонь. - Всегда мечтал о камине, - сказал Лапик. - Одобряю. Тяга нормальная? - Как зверь! - отозвался Дима. - Ты вымыл пол! - воскликнула Эля. - Молодец! Ой, прялка! Лапик, смотри, настоящая прялка! Иконы! Старинные? Они сидели у камина и пили вино. Эля выбегала на кухню с пустыми тарелками, приносила полные. Они хорошо сидели. - Как… она? - спросил Лапик, когда Эля в очередной раз ушла на кухню. - Как вы с ней? - Никак. Подписал бумаги, и большой привет, - сказал Дима. - Она не пыталась забрать Соню? - Ей не до Сони. У нее новая жизнь, выскочила небось за этого козла. Ну бабы! - Деньги больше не предлагала? - Я ее не видел. Хрен с ней! В галерее забрали три моих этюда и два зимних пейзажа. Безуха! Татьяна говорит, заберут все, только давай. - Поздравляю! - Это из-за Сони! - сказала Эля, появляясь с тарелками. - Как она пришла, так и посыпались чудеса. Некоторое время они рассматривали сидящую у камина кошку и котят. Соня почувствовала их взгляды, повернулась и, в свою очередь, посмотрела на них. - Она все понимает! - прошептала Эля. - Когда можно забрать котенка? - Даже не знаю, - сказал Дима. - Пусть еще побудут. Она таскает их в зубах, представляете? И разговаривает с ними. Вон тот, здоровый рыжий, все время удирает! Я назвал его Гарфилд. Филька. Второй рыжий - Атос, вон те две - Альма и Неда. - Как?! - воскликнула Эля. - Нормальные имена, - сказал Лапик. - Значит, два рыжих - мальчики, а две серые - девочки? Ты уверен? - Папаша был рыжий… - пожал плечами Дима. - Почему Неда? - не могла успокоиться Эля. - Не понимаю! Лапик подмигнул Диме; разлил вино и сказал: - За новую жизнь с камином, Димыч! * * * Дима накопал в своих запасниках пару старых пейзажей, подправил, освежил и отнес в Галерею. - Она уже звонила, спрашивала, - сказала Татьяна. - Обрадую! - Она какая из себя? Высокая с темными волосами? - спросил Дима. - Нет, маленькая блондинка. Ты ее знаешь? Дима пожал плечами… Картины забрали в тот же день, и он на радостях пригласил Лапика и Элю в «Сову». Гулять так гулять! Причем в «Улицу». - Там же запись за месяц! - удивилась Эля. - Меня примут, моя работа, - скромно сказал Дима. - Ты оформлял «Улицу»? - не поверила она. - И молчал? Ну, Димыч! «Уличное кафе», или «Улица», - один из залов в «Белой сове», и Дима действительно его оформлял. Там его прекрасно помнят. Неделю примерно Дима творил эскизы на больших листах ватмана, цеплял на стены, рассматривал, а потом исчез на месяц. Потом появился, потом снова исчез. Нет концепции, объяснил. Не вижу. Директор рвал на себе волосы и обещал повеситься на фонарном столбе, но сначала прибить Диму. - На фонарном столбе… - задумчиво повторил Дима. - Интересная мысль! Три недели. Две! И главное, не соврал, закончил за две недели, ночами не вылезал, не пил, не ел - так увлекся, нащупав визию! Даже исхудал и зарос щетиной. Так появилось уличное кафе! Клиент входит в дверь и попадает на вечернюю улицу, уходящую за горизонт, где торчит Эйфелева башня: дома, лиловые фонари, кадки с деревьями, вывески на французском, угол пестрой цветочной лавки под темнокрасным тентом; прохожие; часть велосипедиста и седой шарманщик с бородой, похожий на писателя Гюго; белая собака с черным пятном на морде - склонила голову, смотрит на зрителя. Написано под влиянием любимых Димой импрессионистов. В зале с десяток белых плетеных столиков с матовыми шарами светильников и креслица с низкими спинками. Народ ломанулся толпами, запись за месяц, права Эля… …Они сидели в углу; Эля восторженно ахала, Лапик одобрительно кивал. За несколько столиков от них Дима заметил Кирилла с женщиной: он приобнимал ее за плечи и оживленно что-то рассказывал, сверкая лысиной. Дима почувствовал укол внутри и сглотнул невольно. Спутница Кирилла повернула голову, и Дима понял, что это чужая женщина. * * * Дима посадил Соню на тумбу в студии и наказал сидеть смирно. Не зевать и не шевелиться. Не к месту спросил: - По-твоему, я совсем дурак? По-твоему, я ничего не понимаю? Блондинка… Ну скажи! Соня улыбнулась и промолчала. Сидела столбиком, смотрела на него круглыми глазами цвета тыквы… …Дима нажал кнопку домофона и услышал: «Кто?» - Это я, - сказал. - Принес Соню. Замок щелкнул, и Дима вошел. Поднялся на третий этаж и позвонил. Дверь открылась сразу; Неда отступила и спросила: - А где Соня? Дима протянул ей плоский сверток, перевязанный шпагатом. - В твою коллекцию, - сказал он. Неда развязала шпагат и развернула - это была картина. Ярко освещенная солнечным светом Соня сидела на подоконнике на фоне оконного переплета, смотрела серьезно и требовательно; рядом - глиняный горшок с геранью: зеленые листья и красные цветки. - Как живая, - сказала Неда. - Спасибо. У меня есть вино, будешь? - Буду, - сказал Дима и принялся стаскивать куртку… Татьяна Бочарова. Проклятье Снегурочки