вечерних платьев, и еще купите себе всякие шерстяные вещи, ночные рубашки, чулки, белье. И еще – пару хороших зимних ботинок». Голда Меир прилетела в Москву 3 сентября 1948 года, в день, когда хоронили члена политбюро и секретаря ЦК Андрея Александровича Жданова. Дурное предзнаменование. Ее машина проехала мимо грандиозного траурного шествия. Разместились израильские дипломаты в гостинице «Метрополь». Делегацию поразила московская дороговизна. Решили кормиться сами: «Мы купили электроплитки. Посуду и ножи с вилками пришлось одолжить в гостинице – купить это в послевоенной Москве было невозможно. Раза два в неделю мы ходили на базар за продуктами. Холодильников не было. Масло, яйца и сыр мы держали между двойными рамами окон, чтобы не испортились». Многое в Москве показалось израильским дипломатам странным и удивительным. Они, как и многие другие молодые сионисты, искренне верили в социалистические идеалы и не понимали, почему советский социализм не имеет ничего общего с этими идеалами. «Я была очарована вежливостью, искренностью и теплотой простых русских людей, – вспоминала Голда Меир, – хотя меня, социалистку, поражало то, что я наблюдала в этом так называемом бесклассовом обществе. Я не верила своим глазам, когда видела, как в сильный мороз пожилые плохо одетые женщины роют канавы и подметают улицы, в то время как другие, в мехах и на высоких каблучках, усаживаются в огромные сверкающие автомобили». Израильских дипломатов встретили в Москве как друзей и союзников. Военный атташе полковник Иоханан Ратнер отправил телеграмму премьер-министру Давиду Бен-Гуриону: «Сегодня я полтора часа беседовал с генералом армии Антоновым, заменяющим в настоящее время маршала Василевского. Такого рода беседы – совершенно необычное дело для уровня военных атташе, меня просили ничего о ней не сообщать своим коллегам из других стран. Поэтому необходима полная секретность. Встал вопрос о помощи нам. Обсуждены следующие вопросы: подготовка командного состава, поставки оружия из немецких трофеев, способ отправки – воздухом или морем». Генерал армии Алексей Иннокентьевич Антонов занимал пост первого заместителя начальника генерального штаба и во время Великой Отечественной пользовался особым авторитетом у Сталина. Его беседа с иностранным военным атташе была событием экстраординарным. Оно свидетельствовало о том, что Сталин продолжал проводить свою линию на Ближнем Востоке. Еврейское государство получало военную помощь как форпост в борьбе против западных империалистов и арабских реакционеров. Голда Меир побывала у заместителя министра иностранных дел Федора Тарасовича Гусева. Она выразила надежду, что на предстоящей сессии Генеральной Ассамблеи ООН советская делегация, как и прежде, займет благоприятную для Израиля позицию. – Позиция Советского Союза в отношении Государства Израиль, – ответил Гусев, – хорошо известна в Организации Объединенных Наций. Наша страна понимает те трудности, которые приходится переживать молодому Государству Израиль, и можно полагать, что оно сумеет преодолеть эти трудности. Вернувшись из Парижа с сессии Генеральной Ассамблеи, министр иностранных дел Израиля Моше Шерток подтвердил в докладе своему правительству: «Советский Союз твердо нас поддерживает. По большинству вопросов у нас очень хорошие взаимоотношения с СССР. Русские хотят во всех подробностях представить себе нашу позицию… В Совете Безопасности русские работают не просто как наши союзники, а как наши эмиссары. Они берут на себя любую задачу». После ноябрьских праздников Голда Меир телеграфировала в министерство иностранных дел отчет о беседе с Молотовым: «Мы с семьями присутствовали на параде, который явился великолепной демонстрацией силы, а вечером дома у Молотова почувствовали особую теплоту. Молотов предложил мне рюмку водки. Я похвалила парад и сказала: – Если бы только у нас были некоторые из вооружений, которые были на параде. Молотов заметил: – Вы будете их иметь. Даже мы начинали с малого». 136 Обнадеженные военной и политической поддержкой израильские дипломаты совершенно не понимали реальных мотивов сталинской политики. В Министерстве иностранных дел Голда Меир завела речь на тему, крайне болезненную для советских чиновников. «Мейерсон, – записывал после беседы заместитель министра Валериан Александрович Зорин, – заявила, что еврейская проблема может быть решена коренным образом лишь путем широкой иммиграции евреев в Государство Израиль. Я заметил в связи с этим, что иммиграция сама по себе не может, на мой взгляд, решить эту проблему, поскольку многие евреи не поедут в Палестину, а будут продолжать жить в других странах. Я добавил, что в СССР, в социалистическом государстве, навсегда покончено с национальным гнетом и неравноправным положением евреев…» Писатель Илья Григорьевич Эренбург пытался объяснить израильским дипломатам: не следует говорить об эмиграции советских евреев, это вызовет резкое противодействие со стороны властей и всем будет плохо. Израильские дипломаты не понимали Эренбурга, потому что и к ним самим, и к государству, которое они представляли в Москве, власть тогда относилась исключительно доброжелательно. Праздновать еврейский Новый год израильские дипломаты отправились в московскую хоральную синагогу. И здесь произошло то, что так сильно не понравилось Сталину. Увидеть израильских дипломатов пришло огромное количество евреев. Лишь немногие из них хотели в ту