— Тогда мы и не будем на них смотреть! Мы вообще не обязаны что-то смотреть. Просто послушаем музыку или сыграем в карты. Все это не важно — просто приходите, когда сможете. Я положила трубку. — У тебя сейчас есть кто-нибудь? — осторожно спросил Гай. — Надеюсь, что да, — добавил он. — Я желаю тебе счастья. — Ну… — Я опять вытерла глаза. — У меня есть… друг. Просто друг, но мне нравится бывать с ним. Он хороший человек, Гай. Как и ты. Гай глубоко вдохнул, а потом медленно выпустил воздух из легких. — Теперь я пойду, Фиби. Я так рад, что повидался с тобой. Я кивнула. И проводила его до двери. — Желаю счастливого Рождества, Фиби. Надеюсь, год окажется хорошим для тебя. — И для тебя тоже, — прошептала я, когда он обнял меня. Мы немного постояли так, а потом Гай ушел. Я провела рождественский день с мамой, как я заметила, наконец-то снявшей обручальное кольцо. У нее был январский номер журнала «Женщина и дом», в котором имелась подборка фотографий винтажной одежды и упоминался мой магазин. Меня это обрадовало. Пролистав несколько страниц, я увидела снимок Риз Уизерспун на вручении «Эмми» в синем платье от Баленсиаги, приобретенном мной на аукционе «Кристи». Так вот для какой знаменитости Синди его купила! Зрелище настоящей звезды в «моем» платье меня вдохновило. После обеда позвонил папа и сказал, что Луи чрезвычайно впечатлили ходунки, которые мама подарила ему днем раньше, и мой «паровозик Томас». Папа выразил надежду, что мы обе вскоре снова навестим малыша, и когда мы смотрели рождественскую серию «Доктора Кто», мама вязала синее пальтишко для Луи. — Слава Богу, они нанимают няню, — сообщила мама, набирая на спицу петли. — Да, и папа сказал, что собирается преподавать в Открытом университете. Это повысит его репутацию. Мама одобрительно кивнула. Двадцать седьмого числа началась распродажа, в магазине было полно народу, и я смогла рассказать всем о показе винтажной одежды и спросить некоторых покупателей, не хотят ли они выступить в роли моделей. Карла, купившая бирюзовое бальное платье, с удовольствием согласилась — показ состоится за неделю до ее свадьбы, и это очень даже кстати. Кэти сказала, что будет счастлива показать свое желтое платье. Через Дэна я связалась с Келли Маркс. Ей понравилась идея появиться в наряде «феи Динь-Динь», как она его назвала. Затем пришла женщина, купившая розовое бальное платье. Я объяснила ей, что организовываю благотворительное шоу, и спросила, не хочет ли она предстать перед публикой в своей обновке. Ее лицо просветлело. — С большим удовольствием — это так весело! Когда состоится показ? — Она достала ежедневник и записала дату. — Модель… счастливое… платье, — бормотала она. — Единственное… нет, все хорошо. — Видимо, она хотела что-то сказать, но передумала. — Первое февраля — это отлично. Пятого января утром я пошла на скромные похороны миссис Белл в крематорий на Вердант-лейн. Присутствовали две ее подруги из Блэкхита, помощница по дому Паола и племянник миссис Белл Джеймс с женой Ивонной — им обоим было под пятьдесят. — Тереза была готова к смерти, — сказала Ивонна, кутаясь в темно-серую накидку, поскольку дул небольшой ветер. — Она казалась умиротворенной, — добавил Джеймс. — Когда я видел ее в последний раз, она сказала, что чувствует себя спокойной и… счастливой. Она так и сказала — «счастливой». Ивонна смотрела на букет ирисов. — На карточке написано «С любовью от Лены». — Она повернулась к Джеймсу. — Я не слышала, чтобы Тереза упоминала какую-нибудь Лену, а ты, дорогой? Он пожал плечами и отрицательно покачал головой. — Это человек из ее давнего прошлого, — пояснила я. — Фиби, тетя просила передать вам вот это… — Джеймс открыл свой чемоданчик, вручил мне маленькую сумочку и добавил: — На память. — Спасибо. — Я взяла сумочку. — Хотя я ее и так не забуду. — И не могла объяснить почему. Придя домой, я открыла сумочку. Внутри оказались серебряные дорожные часы и письмо, датированное десятым декабря, — оно было написано дрожащим почерком миссис Белл. «Моя дорогая Фиби! Эти часы принадлежали моим родителям. Я отдаю их вам не только потому, что это одна из вещей, которыми я больше всего дорожила, но еще и хочу напомнить: их стрелки движутся по кругу, а вместе с ними проходят часы, дни и годы вашей жизни. Фиби, заклинаю вас не тратить слишком много драгоценного времени, которое вам отпущено, на сожаления о сделанном или не сделанном, о том, что могло или не могло случиться. И тогда, почувствовав печаль, я надеюсь, вы сможете утешить себя воспоминаниями о неоценимом добре, которое принесли мне. Ваш друг Тереза». Я осторожно завела часы маленьким ключиком и поставила на каминную полку в гостиной. — Я буду смотреть вперед, — пообещала я. — Буду смотреть вперед. И постаралась сдержать данное себе слово — на очереди был день рождения мамы. Она устроила вечеринку в баре «Чэптерс» — это был ужин на двадцать персон. В своей короткой речи мама сказала, что чувствует себя так, будто «наконец-то повзрослела». Здесь были все ее партнерши по бриджу, ее начальник Джон и пара коллег. Мама также пригласила приятного мужчину по имени Хэмиш, с которым, по ее словам, познакомилась на рождественской вечеринке у Бетти и Джима. — Он показался мне милым, — сообщила я ей по телефону на следующий день. — Да, он очень мил, — согласилась мама. — Ему пятьдесят восемь, он разведен, и у него два взрослых сына. Забавно, что на вечеринке у Бетти и Джима было полно народу, но Хэмиш заговорил со мной о моем наряде. Ему понравился узор из маленьких пальм. А я объяснила, что это вещь из винтажного магазина моей дочери. Это привело к разговору о тканях, поскольку его отец занимался текстилем в Пейсли. На следующий день он позвонил и предложил куда-нибудь выбраться — и мы пошли на концерт в Барбикане. А через неделю мы идем в «Колизей»[59], — счастливо добавила она. Тем временем Кэти, ее подруга Сара, Анни и я на полную мощь готовились к показу одежды. Дэн собирался обеспечить освещение и звук и подобрал музыку — от Скотта Джоплина до «Секс пистолс». Его друг должен был соорудить подиум. Во вторник днем мы отправились в большой зал репетировать, и Дэн принес свежий номер «Черного и зеленого», в котором была небольшая, предваряющая шоу статья Элли. «Остается еще несколько билетов на показ одежды «Страсть к винтажу», который состоится в Блэкхит-Холлз сегодня вечером. Стоимость билета — десять фунтов, но она будет погашена, если вы сделаете покупки в «Деревенском винтаже». Вся выручка пойдет в фонд «Нет! — малярии», благотворительной организации, распространяющей сетки от насекомых в Африке южнее Сахары, где, как это ни прискорбно, малярия убивает три тысячи детей ежегодно. Каждая такая сетка стоимостью два с половиной фунта защитит двоих детей и их мать. Организатор шоу Фиби Свифт надеется собрать достаточно денег, чтобы купить тысячу таких сеток». Во время репетиции я пошла в гримерную за сценой, где «модели» готовились к показу моды пятидесятых годов и потому были в костюмах в стиле «Новый вид» — сильно расклешенных юбках и обтягивающих платьях. Мама надела свое платье-пальто; Кэти, Келли Маркс и Карла нарядились в бальные платья, а Люси, владелица розового наряда, подозвала меня кивком головы. — У меня небольшая проблема, — прошептала она, повернувшись, и я увидела, что спереди платье задралось на целых два дюйма. — Я дам вам накидку. Но это странно: когда вы покупали его, оно сидело на вас идеально. — Знаю, — улыбнулась Люси. — Но тогда я не была беременна. — Вы?.. — Четыре месяца, — кивнула она. — О! — Я обняла ее. — Это… прекрасно. На глазах Люси блестели слезы. — Я сама с трудом верю. Я не стала говорить вам, когда вы попросили меня стать моделью, потому что было еще рано, но теперь мне сделали сканирование и уже можно. — И все это благодаря счастливому платью! — обрадовалась я. Люси рассмеялась: — Не уверена — но я скажу вам, чему приписываю это. — Она понизила голос: — В начале октября мой муж пошел в ваш магазин. Хотел купить что-нибудь и подбодрить меня и увидел очаровательное белье — прекрасные комбинации и боди сороковых годов. — Я помню, как он покупал их, — кивнула я. — Но не знала, кто он. Значит, все это предназначалось вам? — И вскоре после этого… — Люси похлопала себя по животу и рассмеялась. — Ну… — сказала я. — Это… удивительно. Значит, белье тетушки Лидии наверстало упущенное. Кэти должна была надеть платье «Мадам Грес», которое я купила на аукционе «Кристи», когда будут представлять тридцатые годы; Анни с ее худенькой мальчиковой фигурой покажет одежду двадцатых и шестидесятых. Четыре мои постоянные покупательницы облачатся в наряды сороковых и восьмидесятых. Джоан помогала за кулисами с переодеванием и аксессуарами и развешивала одежду на вешалки. После репетиции Анни и мама достали бокалы, чтобы мы могли выпить. Когда они открывали коробки, я услышала, как Анни рассказывает маме о своей пьесе под условным названием «Синее пальто», которую она почти закончила. — Надеюсь, у нее счастливый конец, — озаботилась мама. — Не волнуйтесь, — успокоила Анни. — Счастливый. Я собираюсь показать ее в Центре воспоминаний в мае. — Звучит потрясающе, — одобрила мама. — Возможно, после этого вы представите ее на площадке побольше. Анни открыла ящик с вином. — Конечно, я попытаюсь сделать это. Хочу пригласить на нее менеджеров и агентов. На днях в магазин снова заглянула Хлоэ Севиньи и обещала обязательно прийти, если будет в Лондоне. Мы с Дэном начали расставлять сиденья по обе стороны двадцатипятифутового подиума — двести красных, обитых бархатом стульев. Затем, радуясь тому, что все готово, я переоделась в красновато-синий костюм миссис Белл, который словно был сшит специально для меня. Надев его, я почувствовала слабый аромат «Ma гриф».