За его спиной рыдала Энни. — Го-осподи! — голосила она. — О господи! О-о го-оспо-оди! Го-о-оспо-оди! Нет, все-таки со мной что-то не так. Из другого конца холла Бекки с Карлом смотрели на Энни с неподдельным сочувствием. Я же просто на нее смотрела. И точка. Энни схватила Натана за руки и, развернув к себе лицом, зарыдала ему в рубашку. Никаких сомнений — девушка явно расстроилась. И все же в ее истерике угадывалась некая фальшь. Не спорю, помянуть имя Божие всуе иногда полезно… ну, скажем, раза два. Или даже три. Но чтобы четыре? Явный перебор, на мой взгляд. Я поспешно упрекнула себя за черствость. Мыслимое ли дело — подвергать критике проявления человеческого горя! Да кем я себя возомнила! Рыдания Энни становились все громче. Она вцепилась в Натана, словно он был спасательным кругом, по щекам ее катились вполне натуральные слезы — мокрые, как и полагается. И все же я сомневалась: что это — неподдельное горе или игра на публику? Зрителей, впрочем, было маловато. Главным образом — супруги Коновер, которые, казалось, не в силах были оторвать глаз от душераздирающей картины. На их лицах читалось отвращение, тем не менее парочка подобралась поближе к сцене. Дабы не упустить ни единого отвратительного мгновения. Вполне возможно, мое недоверие к Энни объяснялось неприязнью, которую я питала к ее сестре. Зная, что за фрукт была наша Труди, мне не верилось, что можно так горевать по ней. Назовите меня бессердечной, если хотите. Да, вот такая я мерзавка. Неудивительно, что после столь гнусных мыслей меня захлестнула очередная волна вины. Через несколько минут рыдания Энни чуть поутихли. И очень кстати, иначе я бы не услышала, как снаружи хлопнула дверца машины. Бросив взгляд в окно, я увидела, как высокий шатен в безукоризненно сшитом сером костюме выбрался из черного "БМВ" последней модели и двинулся по аллее к крыльцу. Дерек, супруг Труди, тоже умудрился приехать раньше полиции. Даже с горестно застывшим лицом Дерек по-прежнему был красив, как кинозвезда. Помнится, когда он впервые зашел к нам в офис, я подумала, что он идеально подходит на роль избранника Труди. На меньшее она бы ни за что не согласилась. Темные волнистые волосы Дерека, несомненно, укладывала рука профессионала, а его широким плечам и ровному загару позавидовал бы сам Мэл Гибсон. Чтобы выглядеть так в сумрачные мартовские дни, надо либо только что вернуться из тропиков, либо проводить значительную часть жизни в солярии. Дерек переступил порог, и в ту же секунду голова Энни оторвалась от плеча Натана. — Ох, Дерек! — прорыдала она. — Дерек! Дерек! Совершенно верно, три "Дерека". Не многим лучше, чем четыре "о господи". Вслед за чем мы с Натаном разыграли по новой ту же самую сцену, которую уже откатали с Энни. Только на сей раз с Дереком. И, к несчастью, с тем же успехом. Дерек, как и Энни, в конце концов прорвался мимо всех нас, дабы спуститься в подвал и самолично взглянуть на Труди. Ну а мы, ясное дело, услышали оттуда его страдальческий крик. Однако, в отличие от Энни, Дерек, поднявшись обратно на кухню, рыдать не стал. Пошатываясь, словно контуженный, он проковылял на середину кухни, остановился и хрипло выдавил: — Кто мог это сделать? Хороший вопрос. Действительно, кто? Повисла тишина, которую, правда, тут же нарушила Энни, очевидно не желая долго размышлять на эту тему: — Никогда себе не прощу, что не заглянула в дом. Никогда! Дерек кивнул, не поднимая глаз от пола. — Жаль, что я не зашел в дом, — деревянным голосом произнес он. — Мог хотя бы проверить гараж. На мой взгляд, оба они корили себя абсолютно зря. Нетрудно понять, почему и Дерек, и Энни решили, что Труди отсюда уехала. Окон в гараже нет, так что никак не определить, что там стояла желтая "мазда". Да и вообще, что они могли бы сделать? Когда Дерек и Энни наведались на улицу Саратога, Труди пропадала уже несколько часов. Так что, вполне вероятно, к тому времени она была мертва. — Я должна была догадаться, что она здесь, должна была догадаться… — Голос Энни плавно перешел в рыдания. Для Натана это уже было чересчур. Когда Энни снова зарыдала, он даже поморщился. Сам он, кстати, отнюдь не выглядел убитым горем, но явно чувствовал себя не в своей тарелке и, судя по всему, мечтал об одном — сбежать отсюда, да поскорее. Сынок то и дело бросал на меня беспокойные взгляды, словно надеялся, что я отправлю его домой. Когда Энни ненадолго отлучилась, по ее словам, "в комнату отдыха", Натан подскочил ко мне и зашептал на ухо: — Мам, что мне делать? Я недоуменно посмотрела на него. Надо сказать, в общении со мной милый сынуля демонстрирует завидное разнообразие подходов: либо ведет себя так, будто его родительница — законченная идиотка, либо же принимает меня за истину в последней инстанции. Нынче я, похоже, удостоилась звания Эксперта по Вопросам Поведения Бойфренда в Горестной Ситуации. Не будучи уверена, что верно поняла смысл вопроса, я все же зашептала в ответ: — Сынок, думаю, что твоя невеста сейчас нуждается в тебе и… Натан не дал мне закончить. — Невеста? — зашипел он. — Что еще за невеста? С чего ты взяла, будто… Я отступила на шаг, чтобы задрать голову и заглянуть чаду в глаза. Он что, издевается? Тут очень некстати вернулась Энни. — Ох, Натан! — заголосила она с новыми силами, теребя бумажную салфетку. — Моя бедная, бедная, бедная, бедная сестра. Да-да, именно так — четыре раза "бедная". Натан смущенно откашлялся, но, кажется, Энни и не требовалось большего ободрения. Она бросилась к нему и вновь зарыдала в рубашку моего сына. Натан похлопал ее по спине: — Ну полно, полно. — И беспомощно посмотрел на меня. Нечего сказать, надежен как скала. Итак, Энни вновь завладела Натаном, ненадолго предоставив меня самой себе. Все прочие были заняты. Дерек торчал на пороге гостиной, уставившись в пол все с тем же контуженным видом, а Коноверы выглядывали из гостиной, и лица их выражали горячее желание поскорее убраться из этого дома. У меня выдалась минутка на размышления, и в голове молнией пронеслась мысль. Прямо скажу, не самая уместная в данных обстоятельствах. Точнее, самая неуместная. Но тем не менее. Короче, я вдруг задалась вопросом: а не наврала ли Труди про помолвку Натана с Энни? Может, это была очередная из ее забав? Я покосилась на Энни, которая продолжала пропитывать слезами синюю джинсу Натана, и решила, что сейчас не самый удачный момент докапываться до истины. И правильно решила, ибо в следующую секунду дверной звонок снова затренькал. Я прошла в гостиную — посмотреть в окно, кто пожаловал. На крыльце стояли двое мужчин: один в светло-сером костюме, а второй в темно-синем, почти черном. К несчастью, господ этих я признала с первого взгляда. И мне захотелось завопить что было мочи. И помянуть имя Господа всуе не четыре, а сорок четыре раза… Глава 5 Скажите на милость, ну почему из всей луисвильской полиции на мои вызовы неизменно отвечают детективы Мюррей Рид и Тони Констелло? За последний год я вволю наобщалась с этой парочкой, причем — заметьте! — отнюдь не по своей вине. Я не сбивала пешеходов, не участвовала в иных дорожно-транспортных происшествиях, не нарушала правил уличного движения и парковки, не торговала самогоном — вообще ничего плохого не делала. Беда в том, что мне под руку то и дело попадаются трупы. Без какого-либо поощрения с моей стороны. В прошлом, когда случалось встретиться с детективами Ридом и Констелло, я старалась оказать им посильную помощь, и без лишней скромности могу сказать, что благодаря моему активному участию головорезы предстали перед судом. Между прочим, поимка преступников отнюдь не входит в круг моих обязанностей, зато входит в круг обязанностей вот этих двух крепышей, что стоят сейчас на крыльце дома 1422. И почему же тогда, позвольте спросить, стоило мне открыть дверь, как детективы уставились на меня с таким видом, будто перед ними серийный убийца? Тот, что слева, Мюррей Рид, блондинистый, если не сказать бесцветный, субъект в светло-сером костюме, простонал: — Бог мой, неужели это снова вы?! А тот, что справа, Тони Констелло, смуглый красавчик в темно-синем костюме, напоминающий статиста из "Крестного отца", процедил: — Ну что стряслось на сей раз? Я прочистила горло и заговорила, подивившись, до чего спокойно звучит мой голос: — Убита женщина по имени Труди Дермот. Ее задушили. И едва произнесла это, как ощутила, что кошмар стал еще явственнее. Явственнее — и ужаснее. Господи, все это не сон. Кто-то на самом деле убил Труди. Вот в этом доме. Я содрогнулась. Взгляд, которым обменялись Рид и Констелло, мне очень не понравился. Затем детективы устроили состязание, кто из них быстрее достанет шариковую ручку и блокнот. С минимальным отрывом победил Рид. И тотчас принялся строчить. — Значит, мэ-эм, вы были знакомы с жертвой? Елки-палки! По всему видать, Рид вошел в роль Джо Пятницы — сыщика, которого играл Джек Уэбб в старом — времен пятидесятых годов — телесериале под названием "Облава". Так и знала, что рано или поздно это случится. Приставая ко мне с расспросами, Рид всегда подражает Джо Пятнице — без конца вставляет свое протяжное "мэ-эм". — Ну так как, мэ-эм? Я подавила вздох и кивнула: — Труди Дермот была агентом по недвижимости. Мы вместе работали. Почему-то мой ответ заставил Рида и Констелло вновь переглянуться. И от того, как они это сделали, я вдруг занервничала. И поспешно добавила: — Пройдемте за мной, я покажу… — Миссис Риджвей, — перебил меня Констелло, — вы, часом, не знаете, как так получилось, что вы снова оказались замешаны в убийстве?