Стася ловко переставила чашки на поднос, и мы прошли в ее кабинет. В коридоре она шла чуть впереди меня, и я внимательно ее рассмотрел. Высокая, гораздо выше среднего роста, хорошие волосы, красивая грудь, обтянутая тонким джемпером скандинавской расцветки. Теплая темная юбка почти до щиколоток, изящные замшевые полуботиночки. Жаль, что не видно ног. Вот что я очень уважаю в женщинах, это красивые ноги. Хотя, зря я ее рассматриваю, наверняка у нее роман с братом Женей. Он у нас в офисе ни одну девушку не пропустил, а тут такая красота. Я хмыкнул про себя, советуется она с ним, как же. Кабинет, куда мы пришли, мне неожиданно понравился: накаких дамских штучек, строгая простота. Стильная офисная мебель, корешки одинаковых папок темно-синего цвета на полках, на стене большая фотография сданного уже без меня детского оздоровительного центра, в углу стойка с цветами. Из рамки для фото настольного органайзера озорно улыбается мордаха мальчишки пяти-шести лет, демонстрируя оттопыренные уши и отсутствие двух передних зубов. Хороший компьютер, уж за этим братец следит без дураков, вся техника в офисе только первоклассного качества. Стася усадила меня за монитор, и я бегло просмотрел смету и проект. В принципе все сделано грамотно, хотя… Я еще раз внимательно просмотрел предложенный мне анализ проекта по укрупненным показателям и заметил кое-какие расхождения. Вместе мы уточнили некоторые расценки, я развернул рабочие чертежи, внес пару исправлений в объемы. В общем, скажу честно, мы оба увлеклись. Когда мы подняли головы от документов, увидели, что за окном уже начали сгущаться сумерки. Стася ахнула: — Боже мой, уже четыре часа, мне надо бежать! Я обещала Темке, что сегодня обязательно куплю елку. — На мой молчаливый вопрос она пояснила: — Это мой сын, ему шесть лет. И еще надо купить фруктов и мороженого. И вообще, скоро новый год. Если так пойдет и дальше, мы встретим его в кабинете. Она отключила компьютер, сложила все документы в папки и вопросительно глянула на меня: — Вы ведь, наверное, без машины? Давайте я вас подвезу. Впрочем, кажется, Александр Сергеевич говорил вчера, что они будут встречать новый год за городом, на даче. Или у вас другие планы? Я достал из кармана сигареты, но закуривать не стал. — Да нет, никаких планов. — Я помедлил на секунду, она уловила паузу и подняла на меня глаза. — Вы хотели спросить меня о чем-то? Я решился: — Если я спрошу, ответите честно? Стася засмеялась: — Хотите, я угадаю, о чем вы хотите спросить? Только, чур, тоже не врать. — Попробуйте. Она подошла к стенному шкафу, достала шубку и подала ее мне. — Вы хотите спросить, нет ли у меня романа с вашим младшим братом. Я угадала? Ну что, Сергей Александрович, съел? Я покаянно опустил голову: — А что, все мои мысли написаны на лице? Она сверкнула на меня взглядом: — Ну, может, и не все, но некоторые… Я помог надеть шубку, она закрыла кабинет, и мы прошли по коридору к приемной. Она дождалась меня, пока я забрал куртку и запер дверь. — Стася, вы правильно угадали, но все-таки не ответили на мой вопрос. Для меня это важно, потому что я хочу попросить вас об одном очень большом одолжении, и от вашего ответа зависит, стоит ли мне об этом говорить. Она поправила пышные волосы и достала из стильной лакированной сумки перчатки с меховой оторочкой. — Вы ведь уже большой мальчик, и понимаете, что не на все вопросы можно ответить вот так, в двух словах. — Теперь она помедлила секунду, но решилась: — Догадываюсь, что я избавлю вас от просьб и одолжений, если приглашу вместе со мной и Темкой встретить новый год? И учтите, что у меня при этом есть свой меркантильный интерес: вы донесете елку и установите ее, а за мной украшение и праздничный ужин. Я думаю, это будет только справедливо. Охранник пожелал нам счастливо попраздновать и с явной завистью посмотрел вслед. Я забрал свою сумку с вещами, и мы вышли на крыльцо. Стася подышала свежим морозным воздухом и повернулась ко мне, ухватившись за локоть, оскальзываясь на ступенях: — Ну что, принимаете мое приглашение? Я вздохнул: — Надеюсь, что вы знаете, где и по какой причине я отдыхал весь этот год? Она засмеялась: — А вы претендуете на сохранение тайны в коллективе, где работают столько женщин? — И вы совсем меня не боитесь? А вдруг я маньяк? — Вы себе льстите. На маньяка вы нисколько не похожи. И вообще, при всей любви к сплетням, в нашем офисе я слышала о вас только хорошее. — Тогда я принимаю ваше приглашение с благодарностью. Она стянула перчатку с правой руки и достала брелок с ключами: — Особо и благодарить не за что. Мы с сыном — не очень веселая компания. Здесь в Москве я недавно, школьных друзей растеряла, а институтские все в Питере остались. Знаете, примета такая есть, как встретишь новый год, так и проживешь его? Прошлый год я встретила в Москве, совсем одна. Темка тогда маленький был, он уснул. Когда били куранты, я стояла у окна и смотрела на улицу, как люди радуются. Так я, в принципе, и прожила этот год, глядя из окна на других. Недалеко от входа стояла ее машина. Я удивился, это была модель BMW, на мой взгляд, машина хорошая и довольно дорогая, но совершенно не женская. Кроме того, несмотря на то, что стекла были затонированы очень умеренно, в общем и целом машина имела вполне узнаваемый имидж. Она прогрела машину, я счистил снег с лобового стекла, и мы влились в поток машин. Дорога была скользкая, машины ехали дружно с минимальной скоростью. В салоне стало тепло, Стася включила радио. Она понажимала на кнопки, и остановилась на старой мелодии «Отель „Калифорния“. Мы ехали молча. Когда мелодия замерла, и ведущие начали свой обычный треп, она глянула на меня искоса и спросила: — Не хотите позвонить родителям или брату, что вы уже в Москве? Я насмешливо спросил: — Боитесь, что директор будет ругать вас, что своевременно не доложились? Она укоризненно глянула на меня: — Я вашего отца уважаю, и, если вы это помните, он никогда никого не ругает. Просто думаю, что, если бы я приехала в Питер и не позвонила маме, ей это было бы очень обидно. Я звоню ей всегда, даже когда на душе скребут кошки, и не хочется разговаривать ни с кем. Я кивнул и достал сотовый. Мамин голос нежно-радостно прозвучал в трубке: — Сереженька, здравствуй, милый. — Мамочка, поздравляю тебя, родная. Не волнуйся, я звоню просто так, давно не слышал твой голос. Чем занимаешься? — Как всегда, готовлю салаты и пирог. Я с Ольгой, ждем папу и Игоря, они еще не приехали. Женька гуляет где-то, приедет только второго января. Когда уж угомонится? — Поцелуй от меня Ольгу. — Может, хочешь поговорить с ней? — Да нет, вчера она звонила мне, и Женька тоже. И с отцом я разговаривал. В мамином голосе что-то подозрительно дрогнуло: — Ты действительно хотел поговорить именно со мной? Папа сказал, что ты думаешь вернуться. Это правда? Я вздохнул: — Мама, я уже в Москве. Она ахнула: — Как в Москве? Мы все на даче, что же ты там один делаешь? Позвони отцу, он заедет за тобой. — Мамочка, не надо никуда заезжать. Я приеду к вам завтра вечером, и, если все будет хорошо, то приеду не один. Целую тебя, родная. — Сережа, у тебя ничего не случилось? С кем ты? Ты не можешь разговаривать? Я засмеялся: — Мама, я могу разговаривать, но не знаю, как ответить на твой вопрос. Возникла суета, в трубке возник ехидно-радостный голос сестры: — Привет, Серега! Я вижу, ты уже ожил! Беру родителей на себя, так что с тебя причитается. С праздником тебя, и ждем домой. — Ольга, умоляю тебя: уговори родителей не объявлять всесоюзный розыск. Ольга хмыкнула: — Попробую, чего не сделаешь для родного брата.