– Слушай, а дом-то неплохой, – сказала Таня, осматривая дом снаружи, – я бы сама не отказалась в таком пожить. – А я тебе сразу говорила, пойдём, посмотрим, так нет же, ты в свою развалюху вцепилась, – начала заводиться с полуоборота Даша. – Даша, хватит ворчать, меня мой дом всем устраивает, и менять я его не собираюсь, я это образно сказала. Понимаешь, не в прямом, а переносном смысле. В таком же переносном, как и Пашино «не закрыто». Вот скажи мне, пожалуйста, как мы дом открывать будем, всё досками заколочено. – Ну, так мы же с тобой волшебницы, – Даша подмигнула подруге, – вот сейчас возьмем, и аккуратно вытащим гвозди, чтобы не привлекать внимания, а доски и сами отпадут, как грязь. Даша подошла к одному из окон, разглядела гвоздь и поманила его рукой. Гвоздь вылетел как пробка из бутылки и шлепнулся девушке на ладонь. – Таак, процесс пошел, – обрадовалась Даша, и поманила следующий. Вытащив несколько гвоздей, девушка поняла, что можно, в общем-то, делать это без рук, ведь дело вовсе не в них. Гвозди слушают её приказ, а это значит, что такие вещи можно делать, как в сказке, просто усилием мысли. Это придало ей сил, она отвела Таню в сторону, на безопасное расстояние, и начала приказывать гвоздям выходить из дерева и складываться в одно место. Девушка так увлеклась, что не заметила, как гвозди и доски на окнах закончились. – Ууу, – разочарованно произнесла она, – мало. Я только разогрелась, хотела ещё с расстоянием определиться. – Слушай, как здорово, – восхищённо произнесла Таня, – смотришь и глазам своим не веришь, как будто какое-то волшебство. – Прикалываешься что ли? – Даша даже немного обиделась, – ты же мне сама показывала, что так умеешь. – Нет. Так я не умею, – спокойно ответила Таня, – я умею вот так, – она уставилась на доски и они стали медленно перемещаться к забору. – Ну, если ты их туда перетащила, то и сложи их нормально, стопкой, – посоветовала Даша. – К сожалению, я этого сделать не могу. Это выше моих сил. – Ладно, дай я попробую. Даша приказала самой широкой доске лечь параллельно забору. Та спокойно приподнялась, переместилась к забору и легла параллельно ему. Девушка удовлетворённо хмыкнула, и приказала следующей лечь сверху. Буквально за минуту Даша перекидала все доски, Таня, стоявшая поодаль, счастливо засмеялась и захлопала в ладоши. – Дашка, как здорово, ты настоящий талант. Смотри, как быстро всё у тебя получается, и прям с первого раза, а я, чтобы стакан по столу из угла в угол переместить, почти три дня тренировалась. – Зато морковку мою спасла за считанные секунды. – А у тебя молния крутая получается. – А у тебя стена прозрачная. Девчонки посмотрели друг на друга и расхохотались. – Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку, – так кажется, в басне говорится, – просмеявшись сказала Таня. Они зашли в дом и растерянно огляделись. Дом был пуст и относительно чист. Стёкла стояли на своих местах, видно в этот район деревни ноги деда Матвея ещё не ступали. – М-да, дела, – разочарованно сказала Таня, – ни тебе приключений, ни тебе похищений. Всё чисто и пусто. – Судя по шикарной обстановке, в ближайшие сто лет Пашку мне из дома не извести. Ну, что делать будем? – грустно спросила Даша. – Это ты меня спрашиваешь? Я тут без году неделя. Единственное, что я могу, так это выделить матрац, подушку и постельное, даже два матраца дать могу. У хозяйки Аниного дома, видать на них пунктик был. – Давай два, хоть голову будет куда приклонить. У бабушки плиток двухконфорочных штук пять в сарае стоит, думаю, если одну отдадим Пашке, от нас не убудет. Таня покосилась на Дашу. – Мне иногда кажется, что ты нарочно у бабушки звиздюлей выпрашиваешь, уже пол сарая в мой дом перетащила, теперь за Пашин принялась. – А, – небрежно отмахнулась Даша, – ерунда, ей ещё натащат. – В смысле? – Да в прямом. Нам же за использование дара деньги брать нельзя, вот и тащат все, кто, во что горазд, вместо денег. Ну, в благодарность. – Как нельзя? – растерянно спросила Таня, – а я на него немного рассчитывала, если честно. А как же тогда жить? – Скромно, – усмехнулась Даша. – Ууу, ну, так совсем не интересно. – Да я тебе скажу, ведьмой вообще быть не интересно. Это скорее призвание такое. Ты душу рвёшь на британские флаги, а тебе взамен шиш. И это ещё лучший вариант, а то могут и камнями закидать. Я с детства уже такого насмотрелась, что иногда думаю, а ну его нафиг этот дар. И это еще меня бабушка оберегала, – хмыкнула девушка. – А я не помню, чтобы у нас в семье кто-то был с даром, мы все были совершенно обычные, – пожала плечами Таня. – Это потому, что ты не всех знала, походу дом, в котором ты живёшь, твой родной дом. И это мы с тобой уже косвенно доказали. Ладно, давай помоем тут всё, а потом будем решать, что да как. Может в сарае что есть, может Пашка сам что привезёт. В конце концов, мужик он или кто. Девушки принялись за работу, помыли стены, окна, смыли с печки пыль. – Эх, побелить бы печку, – сказала Таня, – а то выглядит она ужасно, а мы только грязь развезли. Вряд ли Паша займется ей в ближайшие сто лет. – Может, покрасим? – предложила Даша. – А что, разве печки красят? – А я откуда знаю. Я просто предложила. У меня краски много, правда, для наружных работ, но, думаю, для печки самое то будет, мы же её снаружи будем красить, а не внутри. – Логика у тебя железная, но странная, – засмеялась Таня, – согласна, лучше покрасить, тем, что есть, чем так оставить. Идея понравилась обеим девушкам, они быстро домыли дом, принесли краску, распахнули окна настежь, и Даша начала красить печь. Не смотря на возмущение Тани, Даша опять отобрала у неё кисть и посадила у окна. Таня тихо сидела, лениво осматривая двор, но в один прекрасный момент насторожилась и стала прислушиваться. – Тань, ты чего? – спросила Даша, заметив такое странное поведение подруги. – Да сама не знаю. Что-то мне кажется, когда я вот так, полубоком сажусь, что кто-то рядом с тобой плачет. – Со мной? – удивилась Даша и стала озираться, – да вроде рядом со мной нет никого. – Ну, сейчас и плача не слышно, а вот когда ты красишь, нет, нет, да всплакнёт кто-то. – Может, тебе это кажется? Может, это шорох от кисти? – Не нужно меня считать идиоткой или глухой тетерей, – начала злиться девушка, – я же прекрасно слышу, что есть что. Я говорю тебе, что рядом с тобой кто-то плачет. – Тань, да поняла я, поняла. Не нужно так нервничать. Может, это домовой слёзы счастья льёт, что дом не умрёт, а значит и он с ним. Кстати, ты мне так и не рассказала, что это с тобой такое было сегодня. – Я же сказала, не обращай внимания, – Таня отмахнулась и постаралась сделать независимый вид, – ничего особенного. – Не надо мне лапшу на уши вешать – строго сказала Даша. – Ладно, – сдалась подруга, – если честно, то было до такой степени смешно и грустно одновременно, что стало смешно. – О, заплёт, – Даша от удивления открыла рот, – ты сама-то хоть поняла, что сказала? – Ну, это всё так сложно, ну, как тебе объяснить… Понимаешь, я как проклятая вкалывала, а забеременела и стала ненужной, а эта вообще ничего не сделала, просто наврала, что беременная, и на ней женились. Ну как так? Даша тяжело вздохнула и покачала головой. – Таня, ты, похоже, до сих пор не поняла своего положения в той семье. Там на тебе никто никогда не собирался жениться. Им нужна была бесплатная прислуга, и ты ей стала, а твой Игорёчек настолько беспринципен, что спал с тобой ради того, чтобы ты продолжала оставаться в доме и вкалывать, лишь бы денежки не терять. Там не было любви, там не было элементарного уважения, да они сами себя не уважают, не то, что других. Там просто собирались совершить махинацию на большие бабосы и посадить тебя в тюрьму, сделать козлом отпущения, в твоём случае козой. А ребёнок им вообще, как кость в горле, он же мог сослужить роль смягчения обвинения, и тогда бы всё пошло не так. Знаешь, Тань, забудь ты про это всё… Вот просто подними руку высоко и резко опусти со словами: «Да пошло оно всё…». Да кто там ноет? Даша и сама услышала чьё-то хныканье у печки, осмотрелась вокруг себя и никого не увидела. – Слушай, может и вправду домовой? – предположила она, – только чего он плачет? – А нам нянечка в детдоме рассказывала, что в старину бывали случаи, когда домовые выходили за околицу, и плакали все вместе. – Ну, и что сие обозначало? – Она говорила, что происходили такие вещи либо перед войной, либо перед годом неурожайным, когда много людей умирало от голода. – А об одиночных стенаниях домовых ничего она не рассказывала? – Нет, не рассказывала, – Таня тяжело вздохнула, – может, это только означает, что с Пашей что-нибудь случится? – Не думаю, – задумчиво произнесла Даша, – домовые не так предупреждают. Они по ночам приходят и душат. А потом ты спрашиваешь к худу или добру и они тебе отвечают. – Ну, так Паша же здесь ещё ни разу не ночевал. Может, поэтому он и плачет, что другого варианта предупредить не было. – А мы тогда тут причём? Ну, и плакал бы ему, нам зачем тут плакать? Мы-то что можем сделать? – А может, он нас предупреждает, – Таня схватилась за голову. – Дура ты Танька. Сама придумала, сама же и испугалась, – Даша постучала себе по голове, – ку-ку, девушка, очнитесь, у нас свои домовые для этого есть.