– Даш, – подал голос тот самый «клад», – я устала, давай отдохнём. Вон пенёчек, можно я на нём посижу. – Ах ты ж, – спохватилась Даша, – я же хлеба Лешему не захватила. Сейчас обидится, и будет пакостить, потом по лесу не пройтись будет. Да садись уже, чего уж там. Она помогла Тане сесть, подняла глаза и увидела лешего. Он стоял возле пенька и напряженно смотрел на девушек. Таня, словно не видя его, охнула и вытянула ноги, а Даша замерла в ожидании, как же поступит хозяин леса. А он, когда Даша подошла к нему практически вплотную, согнулся почти пополам в низком поклоне. – Чего это он? – испугалась девушка, – сломался, что ли? Блин, он же не человек, я не знаю, как его починить, – думала она. – Здравствуй, леший, извини, что без подношения, мы дома ещё толком не были, в следующий раз я тебе обязательно хлебушка принесу, – начала извиняться Даша, но тот, всё так же молча, выпрямился, дёрнул носом-пятачком и испарился. – С кем это ты говоришь? – спросила Таня, оглядываясь. – С твоим маньяком в зелёном парике, – хмыкнула Даша, – только он сегодня странный какой-то. Наверное, обиделся. Теперь долго задабривать придётся, но ничего, я ему потом всё объясню, и он нас простит, – девушка подмигнула подруге, – ну, что, отдохнула, пошли? Таня, кряхтя, поднялась с пенька и прошла, ковыляя несколько шагов: – Ох, старость – не радость, ноги отекли. Даш, долго нам ещё шлёпать? – Шлепать-то от силы минут двадцать, но сегодня похороны бабы Нины, нам нужно ещё туда сходить. – Даш, а может не надо? – жалостливо произнесла Таня, – я девушка беременная, впечатлительная, мне на такие мероприятия вредно ходить. – Ты бы лучше об этом вчера вечером подумала, – усмехнулась Даша, – аферистка. Ладно, тебе и вправду, лучше туда не ходить. Хватит им и одной девицы с голубыми волосами. Даша довела Таню до её дома, напоила чаем и уложила в кровать, маленьким героям пришла пора отдыхать, а вот у неё самой ещё много было хлопот, начиная с того, что куры сидели в курятнике и были голодными. Когда она проходила мимо дома бабы Нины, то увидела стоящие перед калиткой две табуретки и крышку гроба и невольно вздрогнула. Ей было очень неприятно на это смотреть, хотелось сбежать, спрятаться и не высовывать носа до самого вечера, но она понимала, что её присутствие тут необходимо. Потому что она шла не только за себя, но и как представитель своей бабушки. Ну, и ещё, конечно, потому, что чувствовала вину перед ней. Кстати, почему бабуля так буднично и легко восприняла весть о смерти бабы Нины, было совершенно непонятно. – Это был сон, всего лишь сон, – стала внушать себе девушка, – бабушка не могла так отнестись к соседке, она всех всегда жалела, у меня в башке уже всё перепуталось, мне просто нужно отдохнуть. Даша зашла во двор и прямиком направилась к курятнику. Он был пуст, а его обитатели гуляли, как обычно в соседнем дворе. – Интересно, кто помог, – подумала девушка, – Додо, дед Матвей, соседи? – она прошлась по гнёздам, они были пусты, зато была открыта дверь в летнюю кухню. Даша заглянула туда, и обнаружила на столе плетёную корзинку полную яиц. – М-да, это тоже можно понять двояко. Бог его знает, кто поставил. Это мог быть и человек и домовой. Ладно, какая разница, – подумала Даша, взяла корзинку и поплелась домой. Судя по тому, что табуретки уже стояли у ворот, похороны должны были начаться с минуты на минуту. Девушка очень устала, ей хотелось упасть, закрыть глаза и проснуться завтра, но такой возможности у неё не было. Она поставила корзинку в холодильник и пошла проверять бабушкин гардероб, ведь на похороны ходят в чёрном, а у Даши кроме пары шорт и джинсов ничего и не было. Одежду долго искать не пришлось, платье и косынка висели в своём уголке шифоньера и ожидали очередных похорон. Даша никогда не носила бабушкину одежду, и даже не задумывалась, какой у неё размер, но тут, когда она надела платье, она поняла, что они с бабулей совершенно одинаковые. – Ну надо же такому быть, – удивлялась она, крутясь у зеркала, – как будто по мне сшито. Девушка восхищенно рассматривала себя в зеркало, и дело было даже не в самом платье, а в фантастическом сочетании белых с голубым оттенком волос и чёрного цвета. – Вот это бомба, – говорила она, любуясь собой, – в таком платье не на похороны нужно ходить, а на свидание. Девушку отвлёк от созерцания себя любимой гомон голосов на улице, и Даша поняла, что она опаздывает. Скрутив волосы в шишку, она быстро заколола их шпильками, и спрятала под черную кружевную косынку. – Вот так, – пробурчала она сама себе, – небось, никто и не заметит. Бабульку похоронили быстро, без долгих пламенных речей и сели поминать в её же избе. Все сидели, пили, ели и тихонько перешептывались, а Даша разглядывала контингент, оставшийся в деревне. Мало, очень мало оставалось людей, и на это было очень больно смотреть. Поминки уже подходили к концу, уже кое-кто стал прощаться и уходить, как вдруг напившийся дед Матвей затянул песню. – Вот кто-то с горочки спустился, – заголосил он пьяным голосом, и кое-кто из бабулек поддержал его, – наверно милый мой идёт. Даша от несуразности происходящего дёрнулась, и у неё с головы сползла косынка. Девушка стала быстро поправлять её, но глазастый дед уже разглядел необычный цвет волос и, перестав петь, заорал на весь дом: – Дашка, етить – колотить, а чёй-то у тебя на башке? Что за волоса у тебя странные? Даша, немного рассердившись из-за бестактного вопроса деда, ответила в его манере: – А это, дед, я вчерась из той бутылочки, что ты со стола бабы Нины спёр, хлебанула и поседела. Представляешь, что бы было, если бы ты её всю выпил, ты бы вообще, наверное, весь облысел… Даша очень устала за последние сутки, и собралась уже было уходить, как вдруг в дом зашла зареванная Аня, и девушка ахнула: – Анька, ты, где была? Женщина посмотрела на подругу опухшими от слез глазами и спокойно ответила: – На кладбище, с бабушкой разговаривала. Дашу передернуло от ответа, она сразу представила мертвеца с красными глазами, вышедшего из могилы и разговаривающего с Аней, но тут же прервав полет своей фантазии, с сарказмом спросила: – И как все прошло? – Как обычно, – усмехнулась Аня, – я на земле, разговариваю, она под землей, молчит. Виновата я перед ней, Даш. Обиделась на неё, глупая, не разговаривала, а она мне такую сумму насобирала, хоть в Москве квартиру покупай. – Не одну тебя она удивила, – ответила девушка, – она моей бабушке тоже наследство оставила, всю жизнь яйца у неё тырила, продавала и в кубышку складывала, а перед смертью целую пачку выдала. – Ты их считала? – Нет, а зачем, это бабушкины деньги, пусть с ними сама и разбирается, – Даша пожала плечами. – Тоже верно, – вздохнула Аня. Они немного посидели молча, разговаривать не хотелось, да и вроде не о чем было. Оставшиеся старички, напившись и наевшись, пошли восвояси, высказав Ане соболезнования, и утянули с собой упиравшегося деда Матвея, который уже прикорнул на лавочке. Аня и Даша стали убирать со стола. – Даш, а ты где утром была? – спросила Аня, поставив на стол таз для мытья посуды. – С Таней в больницу ходила, она анализы сдавала. – И чего ты с ней возишься, – пробурчала женщина, – показала направление, дорога одна, прямая, сворачивать некуда, и пусть себе чешет. – У неё страх перед лесом был. – Был? Значит уже прошел? Ну, вот и пусть чешет потихоньку. – Ань, ты-то чего злишься? Тебе какая разница? – А и сама не знаю, – женщина тяжело вздохнула и начала мыть тарелки, – ты чего курей не покормила? Я пришла с утра пораньше, думала, поговорю с тобой, смотрю, дом заперт, куры в курятнике голодные кудахчут, вот, вместо тебя поговорила с ними, да отправила гулять. – А я думаю, кто же мне так помог… Видишь ли, Аня, я… – замялась Даша, – если честно, я дома не ночевала. – Загуляла, – хмыкнула Аня, – ну и кто он? Надеюсь не Пашка? – Да нет, не Пашка… Тут такие дела… В общем, долго рассказывать, вот… – Даша сняла косынку с головы, Аня посмотрела на неё, ахнула и выронила несколько тарелок из рук. Те с грохотом упали на пол, разбившись на маленькие кусочки. Мелкие брызги фаянса разлетелись в разные стороны и впились в ноги Ане. Брызнула кровь, женщина еще раз ахнула и начала оседать. Даша, испугавшись, кинулась к ней, но она прекрасно понимала, что не успеет обойти стол и поймать подругу. Поддавшись какому-то невероятному инстинкту, Даша одним движением руки перенесла Аню на кровать, вторым движением удалила все осколки из ног, и откинула их в сторону, схватив по пути кухонное полотенце, девушка подбежала к подруге и начала затягивать им раны на ноге, но Аня отодвинула руку подруги. – Эээ, как это? – Аня ошарашенно смотрела то на Дашу, то на ногу, – как такое может быть? – Не знаю, – ответила Даша и провела рукой над второй ногой. Мелкие порезы сразу затянулись, покрылись корочкой, она прямо на глазах у девушек отвалилась и на коже остались мелкие розовые шрамики, которые в течении минуты заросли и стали незаметными. – Как это? – ещё раз спросила Аня. – Ну, если коротко, то сама ещё не поняла, и пребываю в шоке – честно призналась девушка, – но, если и дальше так пойдет, то это примерно то, зачем я ночью гуляла. – Дашка, ты теперь что ли как бабушка? – совершенно как ребёнок спросила Аня. – Наверное, да, – ответила Даша, пожимая плечами, – но я такая не одна, Танька тоже стала такой. Только она пока не знает об этом, а мирно спит себе дома. – Ой, как здорово, – воскликнула Аня, – я всегда мечтала о такой подруге. Ты не поверишь, я в детстве, когда ложилась спать, всегда мечтала, что ты превратишься в волшебницу, а я с тобой буду дружить, и ты мне будешь делать из тыквы карету и красивые платья, и туфли как у принцесс. – Тоже из тыквы, – хохотнула Даша. – Нет, – совершенно серьёзно ответила Аня, – ты же была бы волшебница, и они бы у тебя появлялись из воздуха. – Из воздуха, к сожалению, ничего просто так не появляется, – сказала Даша, – но я подумаю над твоим предложением. А чего ж меня в волшебницы выбрала, почему сама не мечтала ей стать? – Ну, так у меня же не было бабки ведьмы, – лаконично ответила женщина и развела руками. Когда Даша аккуратно собирала все осколки, а Аня мыла посуду, она ни с того ни с сего вдруг спросила: – Даш, а что ты матери-то скажешь? – Про волосы? Скажу, что жертва парикмахера, хотя… Зачем врать дочери ведьмы, правду скажу. Вот как есть, так и выложу. – М-да, счастья мало, – высказала свое мнение Аня. – Чего? – не поняла её подруга.