— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о себе? — Я только что открыл ящик Пандоры? Может, попросить Скотти телепортировать меня наверх? — Ты знаешь «Звездный путь»? — О, пожалуйста. Папа — фанат, мне приходилось смотреть. Живи долго и процветай. — Подняв руку, я изображаю вулканский салют (прим. переводчика — приветственный жест из сериала «Звездный путь», поднятая ладонь с разведенными средним и безымянным пальцем и вытянутым большим. Слова «Живи долго и процветай» обычно сопровождают этот жест). — Ты постоянно удивляешь меня, Лекси. Постоянно. — Его смех быстро затихает, и Джуд замирает на своем месте. — Я такой, каким меня сделали. — Я ничего о тебе не знаю, Джуд. Кроме того, что видела в видении. Он складывает пальцы вместе и постукивает ими по подбородку. — У моего отца был бизнес, — начинает он, но не уточняет, что такое «бизнес». Не надо, я не идиотка. — Его убили у меня на глазах. Мою мать изнасиловали и пытали люди, которые убили моего отца. — Господи, — говорю я, кладя руку на сердце. — За что? Джуд погружен в свои мысли, он словно даже не помнит, что я здесь. На его лице — злость. — Он отказался торговать детьми, — говорит он почти спокойно. — Он не хотел быть частью этого. Ну, и они убили его. Они хотели от него все большего и большего. Он был плохим человеком, хладнокровным убийцей. Любого, кто ему перечил, он убивал, не задавая вопросов. Но когда люди, на которых он работал, захотели, чтобы он торговал детьми, он не смог. Отказался. Он спорил с ними на собраниях, и им это не нравилось. Я хочу протянуть руку и коснуться его, дать ему немного утешения, но я не могу, я не могу заставить себя дать утешение человеку, который убьет тех, кого я люблю, если я уйду. — И что же случилось? Джуд все еще поглощен своими мыслями. Он смотрит куда-то вдаль. — Я видел, как они убили моих родителей. Я наблюдал за тем, что они с ними делали, и поклялся причинить им больше боли, чем они причинили мне. Намного больше. — Он моргает и медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Мое тело содрогается от страха. Джуд легко может заставить человека чувствовать страх. Ужас. Ужас, который я никогда не захочу испытать. — Ты не должен мне больше ничего говорить. Я больше ничего не хочу знать. — Со временем я справился со всем, и я отыскал их. Медленно и мучительно я заставил их истекать кровью. Я сделал им очень больно. — Он смеется над явно ужасными воспоминаниями, вернувшимися к нему. Моя грудь сжимается, ужасающий холод пронизывает тело. Джуд говорит это не для того, чтобы напугать меня, хотя он и пугает. Он говорит мне, на что он способен. — Да, я уверена, что ты сделал им очень больно. Ни капли не сомневаюсь. Он делает глубокий вдох, его грудь вздымается, а затем опускается. Издает невеселый смешок. Его лицо сурово, челюсть напряжена от гнева, хотя он и не направлен на меня. Но сейчас в его глазах нет злости, они полны боли. — Я показал им, что такое настоящая пытка, Лекси. Я сглатываю комок в горле и задерживаю дыхание. Как, черт возьми, мне реагировать? Что мне сказать? Я ничего не говорю. Отвернувшись от него, я смотрю в окно и молчу. Обстоятельства были ужасные, но я не могу согласиться тем, что он сделал. Однако теперь это заставляет меня взглянуть на ситуацию иначе. Джуд родился в семье преступника. Есть старая поговорка: яблоко от яблони недалеко падает. Был бы Джуд другим, если бы он родился в семье обычных граждан, а не в семье преступников? Я задвигаю эти мысли вглубь своего сознания. Я не должна так думать, потому что Джуд похитил меня и сказал, что убьет всех, если я уйду. Я не могу позволить себе жалеть его, он плохой парень. Мы подъезжаем к роскошному дому. Стиль более современный, чем у Джуда, но такой же показной. Я уже знаю, что богатство — это тоже плоды преступлений. — Ты моя девушка, — объявляет Джуд, открывая дверцу лимузина. — И поэтому я буду обращаться с тобой, как со своей девушкой. А? — Что это значит? — спрашиваю я, прежде чем он выходит из машины. — Это значит, что я буду прикасаться к тебе и целовать. — Я хмурюсь, приподнимая брови. — И это значит, что ты тоже должна притвориться, что влюблена в меня. Я морщусь. Он замечает мою реакцию и смеется. — Я не хочу, чтобы они знали, кто ты. Если быть точным, я не хочу, чтобы они знали, на что ты способна, поэтому ты будешь держать свои перчатки при себе, пока я не представлю тебя Альфреду, а потом снимешь перчатки и пожмешь ему руку. — Ага, прекрасно. — Я чертов клоун, и я ненавижу это. — И еще одно: ты никуда не уходишь, в том числе и в туалет, без моих людей. Ты понимаешь? Серьезно? Я киваю. — Да. — Это для твоей же безопасности. Ты красива, молода, выглядишь потрясающе в этом платье, и я могу гарантировать, что здесь найдутся мужчины, которые с удовольствием прижмут тебя к стене и сделают с тобой все, что в их силах. Во рту появляется привкус желчи. — Люди, с которыми ты общаешься, просто очаровательны. — Я уверен, что и часть женщин была бы не против. — Неужели? В общем… прекрати. — Не то чтобы у меня были проблемы с гомосексуалистами или бисексуалами, но мне это не интересно. — Я здесь, чтобы работать, — говорю я. Джуд улыбается и выходит из машины. Моя дверь открывается, и парень, одетый в черное, протягивает мне руку. Я тоже протягиваю руку, но парень быстро отстраняется, и Джуд оказывается на его месте. — Никогда ее не трогай, — рычит он. — Извините, босс, я ничего такого не имел в виду, — быстро отвечает тот. Джуд смотрит на него; угрожающий взгляд, которым он одаривает своего же водителя, шокирует меня. — Отойди, — рявкает он. Мужчина отступает назад, подняв руки вверх. Джуд поворачивается ко мне, его лицо становится мягче и спокойнее. — Спасибо, — говорю я, хватая его за руку, чтобы выбраться. — Пожалуйста. — Как только я выхожу, он берет меня за руку и ведет к входной двери. Еще один парень в черном стоит у входа, сканируя гостей взглядом. — Добро пожаловать, мистер Кейли. Он не смотрит мне в глаза, а Джуд полностью игнорирует его. Если бы я не знала, к какому типу людей относится Джуд, я бы подумала, что он какой-то надменный миллиардер. — Что здесь происходит? — спрашиваю я, когда мы входим в красивое, отделанное мрамором фойе. — Это благотворительная акция. Я смеюсь, и Джуд искоса смотрит на меня. — Что тут смешного? — А для чего? — Чтобы собрать деньги на строительство жилья для женщин, вылечившихся от наркомании. Я снова смеюсь, и он приподнимает брови и хмурится. — Да ладно тебе, неужели ты не видишь в этом иронии? — шепчу я ему, когда он ведет меня налево, в огромный бальный зал, заполненный нарядными людьми. Он небрежно пожимает плечами, глядя на меня. — Я никого не заставляю покупать наркотики. — Какой идиотизм. — Внезапно меня охватывает грусть. Именно на такие мероприятия с удовольствием пошли бы мои родители. Маленькая искорка надежды просачивается в меня: может быть, я увижу их здесь. Но я уже знаю отрезвляющий ответ на свой незаданный полный надежды вопрос. Нет, Джуд не приведет меня туда, где я могу увидеть своих родителей. — Шампанское? — предлагает он, когда мимо нас проходит официант. Он хватает два бокала и протягивает мне. — Ты хочешь, чтобы я работала, Джуд. Так что… нет. Он пожимает плечами, плавным движением опустошает один из бокалов и оставляет оба бокала на краю маленького столика, уже заполненного пустыми бокалами. Оглядывает комнату, коротко кивает головой в сторону группы мужчин на другой стороне. — Толстяк, — шепчет он мне на ухо, наклонившись.