— Я устал. Может, я завтра позанимаюсь лишний час, а сегодня поработаю на час меньше? — Ты хочешь закончить как твой отец? — выплевывает его мать. Он качает головой. — Хочешь закончить наркоманом, как твой братец? Броуди снова вздыхает и качает головой. Я чувствую в комнате напряжение. Тяжелое давление ответственности за хорошую учебу. — Я просто устал и хочу отдохнуть. Его мать проходит через кухню и останавливается рядом, уперев руки в боки. — Если ты не будешь учиться сам, ты ничего не добьешься в этой жизни. Ты это понимаешь? — она почти кричит на него. — Да, мам, — еле слышно отвечает он. Но я вижу, что он устал и, может быть, даже выдохся из-за учебы. Его мать испускает тяжелый вздох, похлопывает его по макушке и говорит: — Ладно, сегодня на час раньше. Иди и займись лучше саксофоном. На какую-то секунду в глазах Броуди вспыхивает счастье, но оно тут же гаснет, когда его мать дает ему новое задание. — Конечно. — Он поднимается из-за стола и уходит. Его мама остается в кухне, и вскоре я слышу красивую и сентиментальную песню, доносящуюся с другого конца дома. Его мама заливается слезами. Она останавливается и глядит в потолок. — Его единственный шанс выбраться отсюда — много учиться. Пожалуйста, Боже, пожалуйста, помоги ему найти его путь. Ее слова идут от самого сердца, и я вижу, что она делает это с самыми лучшими намерениями. Оглядевшись вокруг, я вижу, что обстановка здесь совсем убогая. Вся мебель старая и потертая. Мама Броуди определенно имеет самые лучшие намерения. Я моргаю и снова оказываюсь в кафетерии. Броди все еще стоит рядом со мной, выглядя так же, как и до начала видения. — Ну же, садись, — снова предлагаю я. Он нервно опускается на стул и сжимает руки. — Спасибо. Э, как ты чувствуешь себя? Я слышал, тебя увезли в больницу на скорой. Теперь лучше? — Да, теперь все отлично. Как долго ты учишься играть на саксофоне? Его глаза вспыхивают, грудь раздувается, и на лице расплывается широкая довольная улыбка. — Несколько лет. Мама сказала, я должен выбрать инструмент, на котором хочу играть, так что я выбрал саксофон. А как ты узнала? Отлично, мне придется лгать. — А разве ты не играл как-то в оркестре? Он качает головой. — Может быть. После этого разговор с Броуди дается мне легче. Маркус отступает и просто смотрит на Броуди, сменив тактику активного запугивания на пристальное разглядывание. Я понимаю, что Броуди нравится Даллас, и что он хочет пригласить ее на свидание, но не знает как. Пока Даллас занята болтовней с Кортни и Эми, он расспрашивает меня, что она любит, помимо лилового цвета. Когда он уходит, я чувствую себя странно. Видение с Броуди было более четким и долгим. Я заметила больше деталей и провела в видении больше времени, чем это заняло мимолетное прикосновение. Чувствуя себя более счастливой, я возвращаюсь к ланчу, пока он не закончился, и нам не нужно будет снова возвращаться в класс. — Эй, — Даллас смотрит на меня. — Что? — ее внимательный взгляд пугает меня до чертиков. Я вытираю нос на случай, если там что-то есть. Провожу рукой по губам. — Ты носишь линзы? — она придвигается ближе и смотрит мне в глаза. — Э-э-э, нет. Мне не нужны очки. — Да я знаю, что тебе не нужны очки, но это цветные линзы? — Даллас, клянусь, ты самая странная личность в мире. Почему я должна носить цветные линзы, если у меня нет проблем с глазами? — Подружка, серьезно, на левом глазу у тебя как будто контактная линза. — Она указывает на мой левый глаз. — Как будто вокруг радужки что-то голубое. — Что? — я обеспокоенно вскакиваю с места, оставляю поднос на столе и бегу к ближайшему женскому туалету. Я знаю, что Маркус следует за мной — я слышу его тяжелые шаги. Вбежав в туалет, я замечаю двух девушек у раковин, они поправляют макияж. Они глядят на меня, и одна даже приподнимает бровь, когда я, как безумная, подбегаю к свободному зеркалу. Они обе отступают от зеркала прочь, говоря о чирлидерше, которая закрутила с бой-френдом другой чирлидерши. Я поворачиваюсь и наклоняюсь к зеркалу, проверить глаза. У меня ярко-зеленые глаза, по-настоящему зеленые с небольшим темно-зеленым ободком снаружи. Родители понятия не имеют, откуда у меня такие глаза, потому что у них обоих из поколения в поколения были только карие или темно-карие. Мои глаза были таким необычными, что всю начальную школу меня за них дразнили. А теперь мне делают комплименты и люди даже спрашивают меня, ношу ли я линзы. Наклонившись к зеркалу, я внимательно разглядываю свой левый глаз и замечаю вокруг радужки голубой ободок. Он определенно там, очень заметный даже с учетом того, что у меня и так очень яркие зеленые глаза. Голубой контрастирует с зеленым. — Почему они голубые? — громко спрашиваю я. — Что? — фыркает одна из девушек. Я совсем забыла о них, пока одна из них, длинноволосая блондинка с совершенной фарфоровой кожей не заговорила. Моргая, я поворачиваюсь к ней. — Я говорила сама с собой. — Повернувшись обратно к зеркалу, я смотрю на свой правый глаз. — Как странно. Сдвинув брови, я пытаюсь понять, что с моим левым глазом. Мне почти семнадцать, и глаза в этом возрасте уж точно не должны менять цвет. Это так странно, если не сказать, жутковато. Сделав глубокий вздох, я сосредотачиваюсь на голубом. Девушки выходят, оставляя меня одну. Отступив на шаг, я наклоняю голову влево, потом вправо. Да, это определенно странно, но мне даже нравится. Дверь резко открывается, и Маркус заходит в туалет. — Алекса, — рявкает он, оглядывая помещение с пистолетом наголо. Сила, с которой дверь хлопает об стену, пугает меня, заставляя подпрыгнуть. — Боже, Маркус, ты напугал меня до полусмерти. Сердце бешено стучит, и я хватаюсь за грудь в приступе паники. — Все нормально? Я кошусь на него, чуть повернув голову в сторону. — А что может быть ненормально? И почему у тебя в руке пистолет? Какого черта, кстати, ты его носишь? Мы в школе, здесь не нужно носить оружие. И… — я чувствую, что едва не ору на него, так что продолжаю тише, — и что если бы я была в туалете? Маркус выпрямляется, убирает пистолет и застегивает пиджак. — Я делаю свою работу. — Да я чуть не наделала в штаны. — Я тыкаю пальцем в его грудь там, где висит кобура. Он фыркает, проводит рукой по своим коротко стриженым волосам и качает головой. — Подожду снаружи. — Да, отличная идея, приятель, — зло выплевываю я. Маркус уходит, и в течение пары минут я уговариваю себя успокоиться и сосредоточиться на уроках. Когда я выхожу, Даллас и Маркус стоят у двери и о чем-то говорят. — Ну как, все нормально? — спрашивает Даллас. — Ты сорвалась с места, ничего не объяснив. — Я… э, ну, мне показалось, что мне что-то попало в глаз. — Для пущего эффекта я потираю глаз. — Все нормально. Мы обе направляемся к кабинету, где будет урок, и я оглядываюсь через плечо на Маркуса. — О чем вы говорили? — Он рассказывал мне, как однажды клиентка, которую он охранял, сбежала от него, потому что напилась. Скорее, потому что он засранец.