Ведьма молча уставилась на нее. Верховная жрица вздохнула. – Для гордого мужчины – или женщины – просто попросить может оказаться нелегко. – Да, – прошептала ведьма, – нелегко. Дюжину ударов сердца обе молчали, потом ведьма медленно выпрямилась. – Что вы такое со мной сделали? – Видимо, Куральд Галейн завершил обследование. Боль ушла, верно? Тебе стало легче дышать. Через несколько дней пройдут болезни. Может статься, ты обнаружишь, что и аппетит… ослаб. Куральд Галейн предпочитает равновесие. Ведьма вытаращила глаза. Верховная жрица ждала. – Я об этом не просила. – Нет. Но мне не доставила удовольствия мысль, что визит в мой храм может тебя убить. – В таком случае – благодарю. Верховная жрица нахмурилась. – Разве ты меня не поняла? – Поняла, – ответила ведьма, в голосе которой вновь прорезалось раздражение, – только у меня тоже есть правила, и я намерена высказать свою благодарность, нравится вам это или нет. Реакцией на заявление была мимолетная улыбка, и Верховная жрица склонила голову, подтверждая, что и она поняла. – В таком случае, – сказала ведьма, когда молчание в очередной раз затянулось, – я прошу вас помочь Салинд. – Нет. Лицо ведьмы потемнело. – Ты пришла сюда, – сказала Верховная жрица, – потому что утратила собственную веру. Да, ты хотела бы, чтобы Храм выступил на защиту Салинд. Согласно же нашей оценке, Салинд пока что в нашей помощи не нуждается. Как, собственно, и Искупитель. – Вашей… оценке? – Мы знаем о происходящем, – сказала Верховная жрица, – значительно больше, чем тебе могло показаться. И если в наших действиях возникнет необходимость, мы начнем действовать, хотя бы для того, чтобы опередить Силану – хотя, должна признаться, правильно оценить степень терпения элейнта не так-то просто. Она может прийти в движение в любой момент, вот только тогда будет уже слишком поздно. – Слишком поздно? – Да – для Салинд, для захватчиков и для лагеря паломников вместе со всеми обитателями. – Но, Верховная жрица, кто такая Силана? И что значит «элейнт»? – О, прошу прощения. Я не подумала. Силана находится на вершине шпиля крепости – не заметить ее довольно трудно даже в вечном полумраке. По дороге домой просто обернись и взгляни назад – и вверх, само собой. Ты ее увидишь. – Помолчав, она добавила: – «Элейнт» значит «дракон». – Ох. – Идем же, вернемся к остальным. Не сомневаюсь, что там успели заварить еще чаю, так что мы сможем отдохнуть. Ведьма, похоже, лишилась слов и покорно последовала за уже вышедшей из палаты Верховной жрицей. Обратный путь оказался заметно более быстрым. Самар Дэв не следовало слишком уж удивляться, когда Карса Орлонг вернулся в лагерь на закате третьего дня с тех пор, как их покинул. Верхом, молча, непривычно задумчивый. И целехонький. Словно бросить вызов Гончим Тени ничуть не опасней, чем, скажем, пасти овец или играть в гляделки с козлом (чего, само собой, делать не следует – но когда это подобные мелочи останавливали тоблакая? мало того, он ведь его и переглядит). Но нет, очевидно, встреча носила мирный характер – причиной чему, вероятно, послужило поспешное бегство поджавших хвосты Гончих. Соскользнув со спины Погрома, Карса подошел туда, где рядом с костром из навозных лепешек сидела Самар Дэв. Путник удалился шагов на тридцать в сторону, поскольку предпочитал встречать сумерки в относительном одиночестве. Тоблакай присел на корточки. – А где чай? – поинтересовался он. – Чая нет, – ответила она. – Кончился. Карса кивнул в сторону Путника. – Город, что он ищет, – до него далеко? Самар Дэв пожала плечами. – Должно быть, с неделю, поскольку двигались мы довольно медленно. – Да. Мне даже пришлось повернуть обратно, прежде чем я вас отыскал. – Он немного помолчал, глядя в пламя, потом заметил: – Хотя он вроде бы не из таких, кто стремится потянуть время. – Ты прав. Не из таких. – Я проголодался. – Приготовь что-нибудь. – Я так и сделаю. Она потерла лицо, чувствуя, как мозоли на ладонях царапают кожу, потом потянула за спутанные волосы. – С тех пор как я тебя встретила, я уже начала забывать о том, что такое быть чистой, – сказала она. – Нет, в Летерасе с этим было неплохо, но там мы фактически находились в тюрьме, так что оно не считается. А так-то рядом с тобой выходят сплошные бесплодные пустоши или окровавленные пески, ну еще и сцены побоищ время от времени. – Это ты меня нашла, ведьма, – напомнил он ей. – Я коня тебе привела. – Она фыркнула. – Раз уж вы оба столь очевидно идеальным образом друг другу подходите, вселенское равновесие следовало восстановить. У меня не было выбора. – Ты просто меня хочешь, – сказал он, – однако всякий раз, когда мы рядом, только и ищешь, к чему прицепиться. Смирись, женщина, прекрати спорить сама с собой. Я уже очень давно не изливал своего семени ни в одну женщину, почти столь же давно, сколь давно ты сама не знаешь мужского тепла. Конечно, она могла достойно ему ответить, обрушить на него тучу словесных стрел, но все они, без сомнения, попросту отскочили бы от его толстой варварской шкуры. – В тебе нежности, что в пустынном медведе. Я б рисковала после такого никогда не оправиться. – Во мне, ведьма, есть много такого, чего ты пока что еще не видела. Она фыркнула. – Так и не перестала бояться, что тебя застанут врасплох? Странный вопрос. Более того, весьма, так его, неоднозначный. Он ей не понравился. К нему даже и приближаться не хотелось. – Когда-то я принадлежала цивилизации. Мирно жила в приличном городе, где имеется подземная канализация, малазанские акведуки, где из кранов течет горячая вода. Где вдоль стен коридоров устраивают оранжереи, а окна фасада обеспечивают дому прохладную вентиляцию. Где для стирки одежды пользуются мылом. Где в клетках поют птички. Подают охлажденное вино и засахаренную выпечку. – Птички поют о тюрьме, Самар Дэв. Мыло варят рабочие-невольники, у них побелевшие, покрытые пузырями руки и лающий кашель. За воротами прохладного дома с оранжереей по улицам бродят беспризорные дети. Прокаженных выгоняют за пределы города, сопровождая каждый их шаг криками и градом камней. Люди воруют, чтобы не умереть с голоду, а когда попадаются, им рубят руки. Твой город отбирает воду у окружающих ферм, где сохнут растения и умирают животные. Она яростно уставилась на него. – Ты только и можешь, что настроение портить, Карса Орлонг! – Ты была в настроении? – Где тебе заметить – дело слишком для тебя тонкое! Он лишь отмахнулся. – Если чего хочешь, так и скажи. – Что я и сделала, бхедерин ты безмозглый! Мне хотелось немного… комфорта. Только и всего. Хватило бы даже одной его иллюзии. К костру вернулся Путник. – К нам приближается гость, – сообщил он. Самар Дэв встала, чтобы оглядеться вокруг, но равнину стремительно окутывала тьма. Повернувшись обратно к Путнику, чтобы задать вопрос, она вдруг увидела, что Карса тоже выпрямился и смотрит в небо в северо-восточном направлении. Где сквозь сгущающуюся синеву к ним скользил дракон. – Хуже мошкары, – пробормотал Путник. – Он на нас нападет?