До Алены дошел смысл сказанного, и вовремя. Ричард собирался давать отбой и бросить трубку. — Привет, братик, — слабым голоском прошептала Алена, — это я, Изабелла. — Привет, Бэлка! — обрадованно затрещал брат. — Что с тобой? Заболела? — Ну да, простудилась. — Импровизация давалась Алене с трудом, но она осваивалась и входила во вкус. Обманув старичков-соседей, Алена выходила на профессиональный уровень имитации голосов. — Где ж ты летом-то простудилась? — искренне изумился брат. — В бассейне, — врала напропалую Алена, — воду сегодня подали холодную очень, подогреть не успели. — А-а-а, понимаю, — голосом знатока серьезно сказал брат, будто в его городе перебои с теплой водой для бассейна вообще не редкость, а он сам из бассейна не вылезает. — Я что звоню! Я тут на вокзале. Приехал на месяц-два. Или три. Может, и насовсем. Я у твоего на квартире остановлюсь пока. Поживу, осмотрюсь. А еще мне надо бы с богатой женщиной познакомиться. Может, и я устроюсь, как ты? А, сестренка? — Я не знаю, удобно ли… — начала было Алена, но «братец» ее оборвал: — Чего-чего?! Хочешь, чтоб вся Москва узнала, чем ты в родном городе занималась? Кстати, тебе все наши привет передают! Пацаны соскучились по тебе. Говорят, передай, Ричард, тоска зеленая гнобит, трахаться не с кем стало, после того как твоя заводная сеструха уехала! — Ты… Ты вот что: позвони-ка мне через… — Алена оглянулась на почти пустые комнаты. — Да, через пятнадцать минут. Я все устрою. — Ну, так-то! — самодовольно бросил Ричард, брат Изабеллы. Алена повесила трубку и обернулась к Тане: — Что скажешь? — Да ничего, — пожала плечами Таня. — Дело ваше, семейное. Решай сама. По пустым комнатам гуляло гулкое эхо от шагов грузчиков. Наступал решающий момент. «Рикши» столпились в коридоре, ожидая дальнейших указаний. Небритый отыскал Таню, и она извлекла из маленькой сумочки на поясе несколько зеленых бумажек. При виде них небритый сделал стойку, как сеттер на болотную дичь. — Смотри сюда, — Таня помахала деньгами, — и слушай. Смесители из ванной, картины со стен, люстры с потолка, ковры с пола! На все пятнадцать минут! Понял? — Слухаю, пани гетман! — Небритый зашелся в восторге от четкости поставленных задач и достойной оплаты. — Вперед, чудо-богатыри! — рявкнула Таня. Обернувшись к Алене, она сожалеючи протянула: — Жаль, времени нет, не успеем плитку на кухне со стен отодрать… Ричард, брат Изабеллы, был точен, как солнце. — Опять я, сестренка! — Радость Ричарда звучала несколько искусственно. — Что там у тебя? Я еду? — Возвращайся домой, — устало посоветовала ему Алена. — Сначала конкурс пройди. Экзамен сдай, по русскому устному. В Москве от вас не протолкнуться, завоеватели… — Заговорила?! — взъярился братик Изабеллы. — А я сейчас к твоему на службу нагряну да порасскажу там всем, с кем он живет! Да! Алене показалось, трубка у нее в руке задымилась, и она торопливо бросила ее на рычаг. Пробежав по комнатам и убедившись, что все предметы, отмеченные в списке, перекочевали в машины, Алена и Таня осторожно покинули квартиру, не забыв тщательно запереть ее. Пройдя мимо охраны с независимым видом, они вышли во двор и успели застать момент, когда грузчики закрывали второй фургон. Едва дамы успели забраться в машину, где их встретила изрядно перенервничавшая Ирина, как донесся невнятный шум из подъезда. Это появились Симаковы и Ольга, которую те наотрез отказались отпустить в машину грузчиков и тащили к своему «Форду». На нем они намеревались сопровождать «свое» имущество. Ольга растерянно оглянулась на подруг. Таня заводила двигатель, Ирина пересаживалась назад, Алена беспомощно разводила руками. Ольге пришлось ждать, пока Симаковы разберутся, кто сегодня более трезв для управления дорогим экипажем. Со двора проследовали колонной. Впереди, наезжая на газон и распугивая кошек, ковылял «Форд» под управлением Симакова-сына. В споре за ключ зажигания победила молодость. За ними следовали оба грузовика. Их водители знали «настоящий» адрес и перли танками. За грузовиками, немного суетливо, перемещался «Пассат». Его экипаж гадал, как извлечь Ольгу из «Форда». Помог случай. Застряв в длиннющей пробке на выезде к Маросейке, дамы нервно оглядывались по сторонам, стараясь не терять из виду все три машины. Внезапно Ирина распахнула дверь, выскользнула наружу и подскочила к стоящей на перекрестке машине автоинспекции, в которой скучали разморенные жарой усатые и толстые стражи дорожного порядка. Таня и Алена дружно охнули. Энергично размахивая руками и жарко доказывая что-то, Ирина убедила инспекторов покинуть машину. Те сами обрадовались возможности встряхнуться и взялись за свистки. Помахивая полосатыми жезлами, они загнали «Форд» на обочину и радостно заулыбались в предвкушении добычи, увидев выползающего, едва держащегося на ногах Симакова-сына. Ирина забралась обратно в машину. — Что ты им наплела? — накинулась на нее Таня. — Что значит «наплела»? — возмутилась Ирина. — Я выполнила свой гражданский долг: настучала на нарушителей правил движения. А вы поддерживаете пьяных водителей? Крыть нечем. Подруги оживились, увидев пробирающуюся между машинами Ольгу. Из окон выглядывали взволнованные мужчины и приглашали ее к себе. Но из всего автомобильного стада Ольга выбрала «Пассат». Бухнувшись на сиденье, она смогла выдавить: — Знали бы вы, какие подлые и грязные бывают мужики! — Знаем, подруга, знаем! — Таня ликовала, стараясь держаться поближе к грузовикам. — Но если ты выведала нечто новенькое про их подлую породу, то расскажешь потом, после швартовки и выгрузки! Лестница в подъезде дома, где жила Алена, оказалась не в пример шире той, по которой стаскивали ее вещи некоторое время назад. Не прошло и часа, как все лакированные столики, крутоногие стульчики, пузатые бюро и секретеры, массивные шкафы и зеркала в тяжелых солидных рамах разместились в ее квартире и в двух соседних. Делившие с нею этаж соседи, выслушав историю Алениного изгнания из квартиры бабушки, долго негодовали и заявили, что предоставят ее вещам «политическое убежище». Рассчитавшись с «рикшами», которые торопились унести ноги от греха подальше, подруги остались одни в заставленной под потолок квартире. Каждая по отдельности добралась до кухни, и подруги в изнеможении рухнули кто куда. Никогда в жизни у них не было такого насыщенного дня. Никогда в их жизни один день не вмещал столько переживаний, когда радость сменялась отчаянием, а страх отступал перед решимостью. Они ощутили себя иными. Они стали ближе. Их вера друг в друга приняла немного мистический характер. — Ладно, — нарушила Таня состояние блаженного покоя. — Подведем первые итоги. Никто нас не поймал. И это главное. Остальные согласились. Действительно, это главное. И это чудо. — От бабушки и дедушки мы ушли, Алене помогли. Теперь ей достаточно продать одну вещицу из бабушкиного наследства и превратиться в богатую невесту. Чего, собственно, мы и добивались. — Представляю физиономию Володьки, когда он отопрет дверь, — устало улыбнулась Ольга. Ей не верилось, что она уже никогда не разделит общество семьи Симаковых. Вспомнив о них, она вздрогнула, и к ней вернулась обычная серьезность. — Он заслужил наказание. Но все-таки его немного жаль. Алена с благодарностью взглянула на Ольгу. Наконец-то хоть кто-то вспомнил, что они с мужем прожили вместе не один счастливый год, прежде чем тот трансформировался в негодяя. — Если и были у меня кое-какие сомнения насчет благополучного исхода этого мебельного сафари, — Таня прекратила массировать себе шею, строго посмотрела на Алену и неожиданно улыбнулась, — то Аленка их развеила. Ну ты и выдала этому Ричарду Козлиное Сердце! Запомнит он столицу! Москва, как много в этом слове… Зрелище улыбающейся Тани достаточно редкое и необычное. Значит, Алена действительно решилась на поступок! Значит, она поднялась над своими страхами! Моментально прекратилась противная дрожь в коленках, и она гордо выпрямилась. Знал бы Володька, кого потерял! — Вы ему записочку оставили, чтоб не дергался попусту? — Ирина механически перелистывала альбом с сегодняшними зарисовками, отмечая про себя лучшие. Особенно удались ей живописные «рикши», дворовые псы и озабоченные охранники. — Вы ведь понимаете… — Все понимаем, волнения излишни. — К Тане вернулась ее привычная самоуверенность. — На самом видном месте вывесили плакат. С печатными буквами и непечатными словами. Теперь будем ждать звонок или контратаку. Алена, успокойся! На его внезапный визит ответим своим хорошо подготовленным экспромтом! Даже Таня чувствовала, что силы ее на исходе, но старалась держаться, не подавая виду. — Я уверена, до этого дело не дойдет. Володька трус. Будем ждать звонка. Все вместе будем ждать. Алену сейчас оставлять нельзя. А пока есть предложение. Подруги настороженно уставились на Таню. Какая еще идея родилась в ее беспокойном уме? — Победу надо обмыть. Простые слова заставили подруг перевести дух и радостно переглянуться. — Мы с Ольгой по магазинам, Алена с Ириной разгребут вещи и освободят пространство для шабаша. Гульнем, подружки! …Алена бродила между знакомых с детства вещей, трогала их и размышляла о превратностях судьбы. С одной стороны, здорово, что все вернулось законному владельцу. Пусть вещи и не на своем месте, но зато со своей хозяйкой. Это успокаивало. Но ей не давала покоя мысль, что это могут у нее отнять и все усилия ее подруг пропадут даром. Ей представлялся отряд мускулистых верзил, сносящих на своем пути ее крепкую дверь и… Дальше она предпочла не задумываться. Ирина пристально посмотрела на Алену и увидела в душе подруги разгорающуюся войну черных и белых сил. Требовался простой отвлекающий маневр, который Ирина не замедлила применить. — Интересный предмет. — Она подошла к роскошному, покрытому черным лаком бюро. — Девятнадцатый век? Ирина достаточно образованна, чтобы навскидку определить примерную дату рождения мебели. Но надо дать и Алене занять себя. — Начало девятнадцатого. — Алена обрадованно подхватила подброшенную тему. — Бабушка говорила, что это бюро из имения князей Волконских, тех самых. Бюро и прочее увез мой прадедушка, узнав, что деревенские решили имение спалить. Управляющий помогал ему грузить и еще инвентарным списком снабдил, а потом сгорел в оставленной на него княжеской усадьбе. — Да, — согласилась Ирина, — такой пример верности редко встретишь в наше время. Растрогавшись, Алена присела около бюро и гладила его теплую поверхность. Поблескивали искорками перламутровые инкрустации, матово отливали золотом витые бронзовые ручки. — Бабушка усаживала меня здесь, учила читать и писать. — И сентиментальность века передалась тебе через сию чудесную вещицу, — насмешливо продолжила Ирина. — Возможно, — задумалась Алена. Володенька пытался заставить бюро поработать канцелярским столом и при этом жутко ругался. Он не понимал, как вообще дворяне умудрялись сочинять бессмертные произведения за таким неудобным приспособлением. Алена со злорадством вспомнила, как дико смотрелся муж в зеленом пиджаке и кроссовках на фоне недоступного его пониманию предмета. — Здесь есть потайное отделение. Правда, я его не нашла. Там бабуля хранила семейные фотографии. Перед кончиной она мне их передала. Взглянуть, может, там еще что-нибудь осталось? Глаза Ирины загорелись. — И ты молчишь! Сейчас найдем твои семейные драгоценности! — Нет у нас драгоценностей… — грустно заметила Алена, освобождая Ирине место около бюро. — Только те, что мне бабуля оставила: сережки, перстенек с алмазом и брошка с рубинами.