– Вот и я не знаю. До дедушки мне еще далеко, для начала неплохо бы стать отцом. – Чего ж до сих пор не стал? – удивилась Элина. – Некогда было. – Дело нехитрое. Джон рассмеялся. – Нет, коротких моментов между репетициями и съемками у меня, конечно, было предостаточно, но детей так вот всуе не делают. А ты почему без семьи? – Почему ты решил, что я без семьи? Ведь ничего же не знаешь обо мне! – Я женщин вижу насквозь. Не в курсе, была ли ты замужем, но на то, что сейчас ты одна, могу даже поспорить. – Это называется рентген, когда насквозь… Твоя взяла, я не замужем. Но ты ушел от ответа. Я – обычная тетка не первой молодости, за моим вниманием очереди не выстраиваются. А вот ты – звезда, у тебя миллионы поклонников. – А я устал от их очередей, и… Класс! – остановился Джон, сняв фольгу с горлышка бутылки. – Первый раз вижу в шампанском пластиковую затычку… Тут настала очередь смеяться Элли. – Такие вот у нас пробки… А ты привык, чтобы они были из пробкового дерева? С клеймами восемнадцатого века? – В основном да. Джон откупорил бутылку и понюхал содержимое. Его красивое лицо скривилось. – Дешевое вино, газированное углекислым газом, а не собственным, которым должно доходить шампанское, – прокомментировал он. – А ты винодел? – Есть пара виноградников для частного использования. И друг мой, мой бывший продюсер, серьезно увлекается этим делом. В винах я разбираюсь, можешь не сомневаться. – Я и не сомневаюсь. Ты меня убил уже! – Элина хмуро подставила под струю шампанского свой стакан. – Чем я тебя убил? Обаянием? – Самомнением, – поддразнила его Элли и отхлебнула большой глоток. Она понимала, что вино кислое и не ароматное, хотя не пробовала никогда настоящие хорошие напитки, но ей сейчас и правда очень хотелось выпить – чтобы немного расслабиться и… и чтобы притупить острое чувство влечения к этому мужчине. – Знаешь, я думала, что в кино все выдуманное, особенно в Голливуде. Что все красивые люди на экране – это работа фотошопа. Драки в боевиках – все компьютер и все поставлено. А сейчас вижу, что ты и в жизни такой же… И сегодня буквально поразил меня. – На самом деле, Элли, внешность у меня от родителей, моей заслуги тут нет. Я трезво смотрю на вещи. Многих героев-любовников я не сыграл бы, не имея смазливого лица. Но актером я стал бы все равно. – Не сомневаюсь, ты играешь по сути, а не из-за внешности, – кивнула она, уже настраиваясь на хороший лад. – Спасибо, я серьезно. Мне приятно это услышать от тебя. А драки в кино на самом деле постановочные, хоть и бывают травмоопасны. Но то, что ты увидела в бане, – это не кино. Это у меня от профессионального занятия спортом. Можно, я тоже выпью? Поддержать тебя? – Ты так спрашиваешь, словно я яд пью. Давай за знакомство! – Давай за тебя, Элли! Чтобы у тебя в жизни все удалось! – Джон совершенно серьезно посмотрел на нее своими темными глазами. – Спасибо. Они выпили и замолчали, размышляя каждый о своем. Почему-то Элли только сейчас подумала, что, несмотря на разницу в их общественном и материальном положении, Джон тоже весьма одинок. В принципе – как и она. Да, хоть что-то у них было общее… Они выпили снова, и… и Элли предложила ему, так сказать, воспользоваться ситуацией. Глаза Джона распахнулись и еще больше потемнели. – Что? Удивила? Разочаровала? Расстроила? Оказалась как все? А я и есть как все! У меня один только шанс оказаться в постели с голливудской знаменитостью, и я хочу им воспользоваться! Да, я понимаю, что не такая красотка, к каким ты привык… Но не настолько же хуже! Причем ты мне понравился не как звезда, а как человек… Ты такой теплый и красивый, умный и сексуальный… Джон обнял ее и уложил в постель. Поцеловал в лоб, как целуют детей или покойников, и резко отошел. И больше не приближался. Только по запаху сигаретного дыма ей было понятно, что он долго курил на балконе. Элли поплакала немного о своей несчастной судьбе и заснула, что было заслугой только алкоголя… Глава 8 Элли открыла один глаз, и над горизонтом белой подушки рассмотрела очертания гостиничного номера, который заливали лучи яркого приветливого солнца, пробивающиеся в окно. В кресле возле журнального столика сидел Джон и читал какую-то газету. Его сногшибательная внешность вполне вписывалась в общий пейзаж. Солнце красиво поблескивало в темных волосах, обсыпая их рыжими искрами. Безупречная шея, мужественный поворот головы… Перед актером дымилась чашечка с кофе и лежал на тарелочке бутерброд с сыром в огромную дырку и ветчиной. Этакая милая, семейная идиллия – муж завтракает и читает газету перед уходом на работу. Элина резко закрыла глаза, прерывая наваждение. Как она ни старалась не вспоминать вчерашнее, но она прекрасно помнила, как она повела себя вечером, и ее одолевал стыд. И еще ее одолевала сильнейшая головная боль. Так она пролежала несколько минут, боясь пошевелиться. – Элли, ты давно проснулась. Пора вставать, – произнес Джон своим приятным голосом. – А ты что, ясновидящий? – Она села на кровати. – Отвернись… – Уже отвернулся. А ты не вздыхай, а иди в ванную и садись завтракать. Я в номер заказал. Из ванной она вышла, готовая к любым усмешкам и насмешкам с его стороны. Но, как ни странно, Джон вел себя как ни в чем не бывало. И Элли почувствовала к нему благодарность за это. – Я заказал для тебя завтрак на свой вкус и, извини, из того, что здесь могли предложить. Надеюсь, ты не откажешься от поездки на кладбище? – посмотрел он на нее бархатными глазами. – Да, конечно. Есть не хочу совсем, только кофе выпью, – не поднимала взора Элина. – Я арендовал такси на весь день, оно нас будет ждать сколько угодно. Не торопись. Элли чуть не подавилась кофе. – Я готова. Меня, правда, мутит, но… Поехали! – С хорошего шампанского тебе не было бы плохо, – вспомнил кое-что из вчерашнего вечера и Джон. По дороге на кладбище Элли несколько раз просила остановиться и бегала в кустики, где ее рвало. – Извините, что-то мне нехорошо, – возвращалась она позеленевшей. – Тебе бы отлежаться, а я тебя тащу на кладбище… Извини. Может, вернемся? – взял ее холодную ладошку в свою теплую ладонь Джон. – Я в порядке. Сама виновата. А у тебя нет времени ждать, когда я в себя приду. Шофер с осуждением смотрел на Элину, хотя в его глазах читалось и сочувствие. – Да… Девушка сама выглядит как покойница, а вы еще на кладбище едете. Далековато… – Предложили место там, а мы были в таком состоянии, что было все равно. Там речка, живописный склон, березы… Красиво! Если всем суждено рано или поздно обрести покой, то это весьма достойное место. Я бы тоже хотела, чтобы меня похоронили там… – вдруг выдала Элина. – Не нравятся мне твои мысли, – покосился на нее Джон. – И твой неоправданно черный для такого чудесного дня юмор тоже. – Ой, остановите еще раз, пожалуйста! – Ничего-ничего, только тут стоянка запрещена, – покосился водитель. – Боюсь, тогда… – Нет! Останавливаюсь! – Я штраф заплачу, если что, больше дам, чем договаривались, – успокоил таксиста Джон, понимая, что пассажирами они оказались неспокойными. Элли между тем без сил упала лицом во влажную от утренней росы траву. «Когда же это закончится? Почему со мной всегда все не так? Я провожу время в компании самого потрясающего в мире мужчины и вместо того, чтобы радоваться выпавшему шансу, любоваться им, веду себя как скотина. Ведь вижу его считаные часы…» – подумала она. Джон осторожно тронул ее за плечо. – Жива? Может, в больницу? – С ума сошел? Под капельницу? Позор такой… К тому же я сама врач. – А какой вы врач? – оживился вышедший покурить и воровато озирающийся шофер. – Патологоанатом, судмедэксперт, – застонала Элли. – Да я не думаю, что с тобой настолько все плохо, – подал голос Джон, – обойдемся без патологоанатома. – Это я – патологоанатом. – Элли икнула. – И со мной приключилась банальная алкогольная интоксикация. С непривычки. – Ты судмедэксперт?! – округлил глаза Джон.