Боцман тут же сработал рулями, и «Шереметев», еще даже не успев нырнуть, сразу же с лязгом уткнулся носом в грунт. После остановки электромотора лодка еще шла по инерции и слушалась горизонтальных рулей. К счастью, скорость была уже небольшой, так что тяжелых повреждений не было, но с ног попадали все. Течей нигде не обнаружили, оборудование тоже уцелело. Из экипажа серьезно никто не пострадал, хотя шишек и синяков набили все. Немедленно дали задний ход, начав отползать в подводном положении от противника, а наверху, по поверхности воды, уже хлопнул первый снаряд с миноносца. Осмотревшись как следует изнутри лодки, обнаружили небольшую течь прочного корпуса по заклепочному шву в носу, но ее удалось быстро заделать паклей с цементом. В этот момент до лодки докатился грохот мощного взрыва, а спустя восемнадцать секунд еще одного. Продолжая осторожно отходить задним ходом, стараясь удержать лодку под водой, но и не коснуться грунта, Заботкин поднял перископ, направив его на цель. Затем дважды осмотрел весь горизонт по кругу и скомандовал боцману, будучи не в силах скрыть довольной улыбки: – Стоп машина! Всплываем! Когда лодка оказалась на поверхности, он поднялся на среднюю рубку, еще раз осмотрев горизонт, а затем крикнул в люк: – Экипажу подняться на палубу! Матросы повыскакивали наверх и увидели, как в полумиле от них тонет, разломившись надвое, японский миноносец. Одна из их торпед угодила ему в район кормового минного аппарата, вероятно, вызвав детонацию заряженной торпеды, так как корпус в этом месте был полностью разрушен, и корма уже явно легла на грунт, сильно наклонившись влево. Сам миноносец погрузился в воду по палубу и, видимо, тоже лег на дно местом разлома корпуса, высоко задрав нос, который продолжал погружаться. Людей видно не было. * * * Миноносец «Манадзуру» из четырнадцатого отряда миноносцев был накрыт залпом главного калибра с одного из русских броненосцев еще в самом начале атаки. Разорвавшиеся в непосредственной близости от корабля два 305-миллиметровых снаряда обдали корабль тоннами воды и множеством осколков. От мощного сотрясения лопнул паропровод в машинном отделении, а в первой кочегарке осколками пробило котел, полностью выведя его из строя. На остатках пара едва удалось покинуть место сражения. На время почти потерявший ход миноносец отстал от своих, а когда удалось наложить бинты на поврежденный паропровод, под одним котлом продолжил отползать из района боя, двигаясь под самым берегом на север. Через несколько крупных подводных осколочных пробоин затапливало кубрик команды и носовой патронный погреб, но пробоины удалось заделать и осушить отсеки. Отойдя от Цусима-зунда на север, встали под береговым сигнальным постом у бухты Мине и занялись ремонтом паропровода, так как бинты все время травили пар, осложняя работу машинной команды. Кроме того, из-за значительной потери пара приходилось постоянно подпитывать последний котел, и без срочного ремонта котельной воды не хватило бы для перехода в Фузан. Ремонтом занималась почти вся уцелевшая команда. Попутно начали замену поврежденной осколками мины в кормовом аппарате, подвезя по палубным рельсам запасную и уже полностью снарядив ее. Головную часть от поврежденной мины еще не успели убрать в погреб, так как возникла заминка с извлечением покалеченного взрывателя. Наблюдение, да и то не всерьез, велось только за горизонтом. Вглядываться в воду вблизи корабля никому не приходило в голову. Собственно, считалось, что миноносец находится в своих водах и прийти могут только свои. К тому же рядом был сигнальный пост. Когда в 14:57 один из матросов на палубе миноносца заметил какой-то предмет в море с левого борта, примерно в двух-трех кабельтовых, этому не придали значения. Тем более что он скоро пропал из вида. Но спустя всего несколько секунд этот же матрос заорал: – Мина слева! Нет! Две мины! Идут на нас! Действительно, с левого борта быстро приближались две мины, шедшие по поверхности воды, но корабля, их выпустившего, видно не было. Проследив по пенному следу направление движения мин, увидели перископ, дававший небольшой бурун на поверхности, выдававший его. Первым опомнился командир миноносца старший лейтенант Тамаока, находившийся на мостике. Он закричал: – Подводная лодка слева! С этим криком он тут же бросился к левому носовому орудию, чей расчет был занят в работах на корме, начав его разворачивать в направлении обнаруженного перископа. Пушка была заряжена, так что стрелять он начал сразу, но успел сделать только два неприцельных выстрела. Одна из двух мин прошла метрах в сорока перед носом, уйдя к берегу. Зато вторая ударила миноносец в корму, позади кормовой переборки машинного отделения. От ее взрыва детонировала взрывчатка в зарядных отделениях мин у кормового минного аппарата. Страшной силы взрыв буквально сплющил корабль, разрушив корпус в корме, мгновенно затонувшей с большим креном на левый борт, а остатки носа наклонились наоборот вправо и тоже быстро тонули. Спустя несколько секунд в скалах на берегу взорвалась торпеда, проскочившая под носом. А уже больше чем через минуту после попадания за кормой тонущего «Манадзуру» прошла еще одна торпеда, вскоре пропавшая из вида. Она, видимо, затонула, не дойдя до берега, так как взрыва не было. От мощного, почти слившегося в один, взрыва все, кто был в районе машинного отделения, погибли. Командира выбросило за борт, и его так и не нашли. Уцелело лишь трое человек, вплавь добравшихся до берега. Их той же ночью на рыбацкой джонке отправили с сигнального поста в Фузан. Вместе с ними командир поста отправил донесение об атаке русской подлодки и ее описание. Саму атаку наблюдатели не видели, так как наблюдение велось по горизонту, а не под берегом. Но после взрыва миноносца быстро обнаружили поднявшуюся на поверхность подлодку и хорошо ее разглядели. Она имела низкий корпус с двумя небольшими возвышениями в середине и в носу. На палубу поднимался экипаж, выходя через люки в этих возвышениях. * * * Всплыв после атаки, «Шереметев» двинулся дальше на юг в надводном положении. В 15:07 справа по курсу показались дымы, а затем и мачты нескольких кораблей и «Шереметев», развернувшись прямо на торчащий над горизонтом рангоут, начал удаляться от берега, идя полным ходом под бензомоторами. Несмотря на то, что мачты были хорошо видны, сразу определить направление движения обнаруженных судов не удалось. Идя прямо на них, ждали, что они начнут смещаться вправо или влево. Но довольно долго ничего не происходило. Скорость движения лодки и обозреваемый с низкой рубки горизонт были слишком малы, для верной оценки ситуации. На лодке готовились к погружению. Левый кормовой аппарат к этому времени уже осматривали минеры и пытались вернуть в работоспособное состояние. Волны часто перекатывались через палубу и постоянно захлестывали нишу аппарата, из-за чего все трое матросов, работавших на палубе, обвязались концами, чтобы их не смыло за борт. Причину отказа установили довольно быстро. Из-за ржавчины не сработали замки бугелей, удерживавших торпеду. Хотя все они были обильно смазаны перед походом, волнами все смыло, а соль разъела металл. Их быстро очистили и смазали вновь, насколько это было возможно в таких условиях[55]. В 15:45 стало ясно, что противник идет почти встречным курсом. В приближающихся кораблях удалось опознать три миноносца, причем один из них шел на буксире. Японцы, судя по всему, направлялись в Фузан. До них в этот момент было около трех миль. Торпедный аппарат удалось исправить, и «Шереметев» уже не был безоружным, снова двинувшись в атаку. Тем более что японцы сами шли под выстрел. Погрузившись, продолжали сближение. Дистанция быстро сокращалась. Уже был слышен гул работающих машин и звук винтов, перемалывавших воду. Перископ на этот раз поднимали только три раза и не надолго, чтобы только убедиться в верности курса и проверить дистанцию. В 15:55, когда уже почти удалось занять позицию для торпедного выстрела по двум связанным буксиром кораблям, шедший головным миноносец, видимо, обнаружил поднятый перископ, так как резко развернулся на лодку и добавил хода. До него было не больше двух кабельтовых. Рули резко перевели на погружение, приняв воду во все цистерны и отвернув влево с боевого курса, чтобы избежать тарана. С носовых углов все сильнее слышался приближающийся гул машины миноносца и шум винтов, сверлящих воду. Он прошел совсем рядом справа вверху, и начал удаляться. Лодка в этот момент находилась на глубине в восемь метров, и в носу снова открылась течь. Чтобы уменьшить давление воды, решили немного подвсплыть и сбавили ход, продолжая склоняться влево, удаляясь от точки, где лодку видели в последний раз. Поступление воды удалось прекратить. Между тем шум винтов не пропадал совсем, а ходил где-то поблизости, то приближаясь, тогда снова погружались глубже, то удаляясь, тогда снова поднимались выше. Лишь спустя полчаса винты стало не слышно, и Заботкин приказал всплывать под перископ. Осмотревшись, сразу всплыли в надводное положение и открыли все люки. К этому времени атмосфера внутри лодки была уже совершенно непригодной для дыхания. От удара о грунт либо по другой причине потек бензопровод. Повреждение обнаружили не сразу, и бензиновые пары распространились на весь корпус. Начались обмороки. * * * Миноносцы «Цубаме» и «Хато» из девятого отряда, поврежденные в ходе атаки на русские корабли, оборонявшие Цусима-зунд, отходили из района боя на запад, когда наткнулись на потерявший ход из-за тяжелых повреждений в машине миноносец № 30. Имевший исправные механизмы, «Хато» взял подранка на буксир, и миноносцы двинулись в Фузан. К этому времени канонада у прохода на внутренний рейд Цусимы совсем стихла. За кормой были видны мачты броненосных крейсеров, курсирующих у входных створов, восточнее них просматривались дымы, должно быть русской эскадры, а на западе еще несколько дымов, вероятно принадлежащих уже японским поврежденным и отходящим кораблям. Продолжая движение на север, в 15:55 миноносцы обнаружили справа по курсу неизвестный предмет, передвигавшийся против волны и ветра и сильно пенивший воду. Не сразу, но все же сигнальщики поняли, что это перископ подводной лодки. Он находился всего в двух кабельтовых и быстро пропал из вида. Однако вскоре показался вновь. Шедший головным «Цубаме» довернул на перископ и дал самый полный ход, на какой только был способен, имея только один действующий котел. Перископ сразу же опять погрузился, но миноносец продолжал двигаться к месту погружения лодки, надеясь все же зацепить ее или, по крайней мере, затруднить маневрирование при выходе в атаку на поврежденный и тянущий его корабли. В это время «Хато», также давший на винты максимальные обороты, отвернул влево, уходя из под атаки и оттаскивая за собой несамоходного собрата. Покружившись на том месте, где видели перископ, до тех пор пока прикрываемая пара, не имевшая возможности маневрировать, не отошла на безопасное расстояние, «Цубаме» двинулся догонять удалявшиеся на запад свои миноносцы на максимально возможной скорости, часто меняя курс и кренясь поочередно то влево, то вправо от резкой перекладки руля. Сигнальные вахты на всех трех миноносцах были усилены. Но и так теперь в волны вглядывались абсолютно все, кто был на палубах. Вскоре под берегом, за кормой японцев показался дым, быстро спускавшийся к югу, но какому кораблю он принадлежал, разглядеть не удалось. На него пытались сообщить сигнальным фонарем об обнаруженной подлодке, но, видимо, безуспешно, так как судно, которому принадлежал дым, никак не отреагировало. Разглядеть, что это за корабль, из-за большой дальности не удалось. На пути до Фузана ход более не сбавляли, не жалея механизмов и кочегаров. Несколько раз резко меняли курс, когда видели какой-либо предмет в воде, но большинство тревог оказались ложными. Лишь еще дважды достоверно видели перископы подлодок. При этом в первый раз «Цубаме» снова пытался таранить, открыв огонь из пушек, но противник снова успел погрузиться, избежав удара. Во второй раз ограничились только обстрелом, так как перископ был достаточно далеко и уже на кормовых углах, а потому опасности не представлял. К моменту этих атак все русские лодки были уже в Цусима-зунде, так что это стало явным подтверждением предположения о возможной панике у японцев при обнаружении в море нового неизвестного противника. Но это выяснилось лишь после войны. Хотя встреч с крупными кораблями японцев таки не было, подлодки в полной мере выполнили возложенную на них задачу, а гвардейский и удачливый «Шереметев» даже перевыполнил. Добравшись наконец до базы, миноносцы сразу сообщили о многочисленных явно русских подводных лодках в проливе, что привело к срочному отзыву всех крупных кораблей с дозорных линий вокруг Цусимы. Полученные уже ночью сведения от сигнального поста в бухте Мине и остатков экипажа «Манадзуру» не оставили сомнений в достоверности доклада командира «Цубаме», так же как и в реальной опасности новой угрозы. * * * Удалявшиеся от «Шереметева» на запад японцы были еще хорошо видны в перископ, милях в полутора за кормой, но, несмотря на это, Заботкин приказал всплывать, а всему экипажу подняться наверх продышаться. Электромоторы выключили, чтобы от случайной искры не взорвались бензиновые пары. Лодка беспомощно раскачивалась на волнах, ввиду противника, но все обошлось. Спустя десять минут, чуть проветрив корпус, мотористы спустились вниз, чтобы починить бензопровод. Работая по пять, максимум десять минут посменно, они обнаружили повреждение. Корпус к этому времени проветрился, и механики вновь дали ход на электромоторах. Остальной экипаж пока оставался на палубе, благо, несмотря на множество дымов вокруг, в непосредственной близости от лодки никто не появлялся. Удалившись от японцев на безопасное расстояние, снова легли в дрейф, продолжая ремонт, на всякий случай все еще сменяя работающие пары механиков каждые десять минут. Руководили работами поочередно стармех и боцман, изрядно угоревшие в итоге от паров топлива. Ремонтировали и вентилировали лодку почти час. За это время мимо нее под берегом в южном направлении прошел четырехтрубный истребитель, разглядеть который толком не удалось из-за слишком большого расстояния. Были видны только верхушки труб и мачты. В пять часов вечера вновь запустили бензомоторы и двинулись к Цусима-зунду, куда и прибыли благополучно спустя два часа. Получив после столь тяжелого и долгого перехода всего ночь на отдых и ремонт, еще до рассвета 21 июня корабль гвардейского экипажа «Фельдмаршал граф Шереметев» вместе со всеми остальными лодками ушел в дозор к Окочи. Там ожидалась высадка японского десанта или атака флота противника на стоявшие под разгрузкой пароходы северной десантной группы адмирала Небогатова. Но за короткую ночь в еще только осваиваемой базе поспать толком никому на «Шереметеве» не удалось. Ночь выдалась тревожной, хотя крупных атак противника из Корейского пролива так и не было. Осмотр и переборка механизмов затянулись до полуночи, а получить торпеды, взамен израсходованных не удалось вообще! Их все еще не успели выгрузить с транспортов снабжения. Причем это стало понятно только к двум часам ночи, когда уже почти снимались со швартовых для выхода в море. Примерно так же содержательно «отдыхали» и экипажи остальных подлодок. В Озаки весь день и всю ночь была жуткая суматоха, еще больше усилившаяся поздно вечером, когда в темноте вдруг открылась частая пальба севернее якорной стоянки транспортов и на самом рейде. Как скоро выяснилось, стреляли по неизвестно откуда взявшимся японским миноносцам. Едва отбили эту атаку, как увидели пачки сигнальных ракет в стороне Такесики, а затем оттуда послышались приглушенные расстоянием частые выстрелы, быстро слившиеся в сплошную канонаду. Причем все это сопровождалось несколькими мощными взрывами и разгорающимся заревом ночных пожаров. Никакой связи с Такесики все еще не было, несмотря на отправку туда дополнительных сил с прикрытием в виде вспомогательного крейсера «Кубань» и нарочного из штаба. В этой неразберихе, как в базе, так и в штабе, о первой удачной торпедной атаке подлодкой вражеского боевого корабля стало известно лишь на следующий день, когда докладная записка о переходе отряда подводных миноносцев и бое лейтенанта Заботкина была прочитана на утреннем совещании. И то лишь благодаря настойчивости нового командира отряда подводного плавания лейтенанта Тьедерера, добившегося перед этим личной встречи с Рожественским. Только тогда была отправлена телеграмма на группу судов сопровождения, обеспечивавших переход лодок, об их успешном прибытии. Квитанция от них о получении депеши была принята сразу же.