Поскольку первоочередными целями первой волны десантов были батареи, пароходы и портовые вспомогательные плавсредства, защитить все остальное они не могли. А из-за начала японской атаки высадку второй волны вообще отменили, приказав катерам и ботам ждать у берега. Так что активно занимавшихся поджигательством японцев отлавливать было сначала некому, а затем стало уже поздно. В таких условиях флажные и ракетные сигналы были не видны, а работу станций беспроволочного телеграфа старательно глушили как русские, так и японцы. В результате к концу боя обе стороны потеряли из вида почти все свои корабли. Управление отдельными отрядами со стороны командующих было потеряно полностью. Никто не контролировал устье Цусима-зунда, да и сам пролив и его шхеры тоже. Эти воды в течение следующего часа превратились в слоеный пирог из наших и японских отрядов и отдельных кораблей, ведущих свою собственную войну, кто как умел и мог. Русские, имея перед собой превосходящего противника, как обычно атаковали, ломая все каноны тактики эскадренного боя. Их бросок на врага казался безрассудным, но так они снова смогли полностью реализовать все свои скромные козыри. Изначально уступая численно, они еще и разделили свои силы, и снова выиграли. Эта короткая, но в то же время, невероятно ожесточенная схватка с самого начала не давала решительного преимущества ни одной из сторон. Но цепь небольших случайностей, совершенно не поддающихся прогнозам, подкрепленная решительными действиями всех отрядов и каждого корабля в отдельности, предопределила ее исход. Несколько позже она получила совершенно неожиданное ночное продолжение. Причем ночной раунд остался явно за японской стороной, в отличие от дневного. И снова Цусима Глава 1 В 11:39 «Якумо» дал первый пристрелочный залп из носовой башни по головному «Бородино», легший с большим перелетом. Дистанция по дальномеру была в этот момент 50 кабельтовых. Японские броненосные крейсера шли в строе кильватерной колонны курсом норд-норд-ост 7 градусов, и из них троих только головной «Якумо» сейчас мог стрелять, причем только носовыми залпами. Наши броненосцы были у него почти прямо по курсу, лишь чуть правее, и шли на зюйд-вест. Но одновременно с открытием огня они взяли на два румба вправо, начав явно пересекать курс японцев и получив возможность стрельбы всем своим левым бортом. Хотя русский и японский отряды сближались на встречных пересекающихся курсах очень быстро, что создавало определенные трудности при стрельбе, управлявший артиллерией барон Гервениц приказал немедленно открыть ответный огонь. Позиция была весьма удачной, и даже за те несколько минут, что противник будет под продольным обстрелом, был шанс добиться заметного результата. Однако ответить немедленно не получилось. Пока не были вычислены исходные данные для стрельбы, русские пушки молчали. «Бородино» дал первый залп в этом бою из носовой шестидюймовой башни только спустя полторы минуты, когда дальность уменьшилась уже до 35 кабельтовых, а за его кормой встали всплески от второго японского залпа. Еще до того, как эти два снаряда упали в море с недолетом в два кабельтова до головного японца, дала двухорудийный залп кормовая такая же башня, положившая свои снаряды с небольшим перелетом. И снова, не дожидаясь результата, отстрелялась средняя. Затем все повторилось сначала. Поочередно разрядили свои пушки все три шестидюймовые башни с разными прицелами, причем снаряды средней легли под самым бортом японского флагмана, дав накрытие. Следующими двумя двухорудийными шестидюймовыми залпами, снова легшими под бортом, уточнили дистанцию и параметры движения цели, после чего грянул полный залп главным и второстепенным калибром. Все снаряды кучно легли вокруг «Якумо», но попаданий отмечено не было. И сразу же, используя данные пристрелки головного, открыл огонь на поражение второй русский броненосец, также по «Якумо». На палубу японского головного броненосного крейсера обрушились тонны воды от близких разрывов, застучали по бортам и надстройкам осколки, а вскоре корпус вздрогнул и от первых попаданий. Русские продолжали бить залпами, поочередно, что позволяло хорошо видеть всплески от своих снарядов. Пока использовали фугасы для всех калибров, и почти все они теперь рвались от удара о воду, так что всплески были приметные. Стрельба корректировалась с высоты артиллерийских рубок, не подверженных забрызгиванию, и в нее постоянно вносили поправки, так что накрытия не прекращались, не позволяя японскому флагману вести прицельный огонь. За те три минуты, что потребовались русским для поворота на боевой курс и пристрелки, носовая башня «Якумо» дала только три залпа, легшие большими перелетами, на которые «Орел» и «Бородино» ответили десятью, уже добившись попаданий. Причем японцы снова были под продольным сосредоточенным огнем. Начатая «Якумо» пристрелка в таких условиях явно затянулась, не позволяя стрелять остальным кораблям в колонне, так как накрытия русских броненосцев все еще не было. Японский флагман серьезно страдал от нашего огня. Никаких видимых сигналов на нем не поднимали. Курс и скорость тоже не меняли, рассчитывая, вероятно, просто перетерпеть этот кратковременный неудобный момент. Было совершенно очевидно, что на таких скоростях это не продлится долго. Согласно правилам пристрелки японского флота и боевому приказу Номото, «для избежания путаницы при пристрелке корабли отряда могли открыть огонь только после накрытия цели флагманом». Из-за большой скорости взаимного сближения японцы просто не успевали вносить поправки, поэтому стреляли реже, чем обычно. К тому же мешала свежая погода. В 11:42 «Якумо» открыл огонь и из носовых шестидюймовых казематов и почти сразу получил первое результативное попадание. Снаряд из 152-мм орудия «Бородино» угодил в надстройку левее боевой рубки, в основание 76-миллиметровой пушки. Взрывом уничтожило орудие, разбив приготовленные рядом снаряды. Начался сильный пожар. Горели и взрывались кранцы первых выстрелов. Хотя повреждения были не слишком большими, на боеспособности крейсера в завязке боя они отразились заметно. Взрывами собственных снарядов и дымом от них закрыло боевую рубку со стороны русской колонны, сделав невозможным измерение дистанции, поэтому два следующих японских залпа были снова неточными. А прислуге носового каземата левого борта на верхней палубе очень скоро пришлось покинуть боевые посты из-за жара и дыма. И это было только начало. С первых же минут боя русские громили «Якумо» совершенно безнаказанно из всех орудий левого борта. В то время как шестидюймовые башни правого борта начали наводить на быстро приближавшиеся с запада три однотрубных миноносца, навстречу которым сейчас шли броненосцы. Японские бронепалубники, как не представлявшие пока реальной угрозы, вообще игнорировались. Пристреливавшиеся по «Орлу» с правого борта японские легкие крейсера с началом стрельбы повернули к югу и теперь уверенно шли на пересечку курса броненосцев. «Касаги», «Цусима» и «Акаси» стреляли залпами, но также не добились пока накрытия из-за большой дальности, даже несмотря на полное отсутствие противодействия с нашей стороны. К 11:45 быстро сближавшиеся русскую и японскую броненосную колонны разделяло уже всего 25 кабельтовых, и главный калибр русских перешел на бронебои. К этому времени крейсера Уриу, все еще не успели сократить дистанцию до приемлемой. А с четырех миль при такой погоде их средние калибры были почти бесполезны. Во всем его отряде было всего две восьмидюймовки на «Касаги». Из них только та, что стояла на баке, могла стрелять по броненосцам. Но, идя против хоть и не большой, но все же волны, «Касаги» заметно страдал от этого, так же как и остальные крейсера отряда. Брызгами постоянно захлестывало тонкую оптику дальномеров в боевых рубках, что уж говорить о прицелах палубных орудий. Возможно, поэтому они стреляли пока крайне плохо. Тем временем короткая колонна русских главных сил вышла уже на левую скулу больших японских крейсеров, почти пересекая курс кораблей Уриу. Залпы башен гремели с регулярностью метронома. Оказавшийся под мощным продольным огнем с двух броненосцев «Якумо» не мог вести прицельный огонь, начав обильно получать попадания, в том числе и тяжелыми снарядами. Это было хорошо видно с наших кораблей. Его стрельба стала совершенно неуправляемой и редкой. Однако те немногие минуты, что были отпущены на обстрел японского флагмана с такой удобной позиции, истекали, а добиться решающего результата так и не удалось. Почти замолчавший и горящий японец немецкой постройки не взрывался и явно не собирался тонуть. Он уверенно держал высокую скорость хода и шел вперед. Между тем, ведомый им отряд уже скоро должен был проскочить мимо броненосцев, чего никак нельзя было допустить. Закрытые своим флагманом остальные броненосные крейсера были еще почти не видны за его дымом и, вероятно, сами так же плохо нас видели. Их никто не обстреливал. Они также не открывали огня. Но все они были готовы к бою и вполне способны прорваться к почти беззащитным стоянкам пароходов с пехотой и ценными грузами. Просто разойдясь с ними на встречных курсах левыми бортами, можно было надеяться лишь на несколько попаданий, которые вряд ли их остановят. Зато потом придется терять время на разворот и над-сажать машины в безнадежной попытке их догнать. А где-то дальше за японской броненосной колонной скрывались еще и истребители с миноносцами, о которых знали все, кто был на постах верхней и батарейной палубы, от комендора до командиров броненосцев, офицеров штаба и самого адмирала Рожественского. И их тоже надо было как-то достать. * * * После тревожных известий с Цусимы Номото гнал все свои отряды, с которыми только смог связаться, на максимальной скорости. Из машин выжимали все, что могли, а из кочегаров даже больше. Оказавшись в зоне прямой видимости острова, с береговых сигнальных постов получили последние данные о противнике, оказавшиеся весьма противоречивыми. В итоге было совершенно не ясно, удалось отбить атаку на Цусима-зунд или нет. Впереди висел над горизонтом воздушный шар непривычной формы. Это был вовсе не шар, а что-то гораздо более сложное в геометрическом смысле слова. Подробно разглядеть его с такого расстояния не было возможности, да и желания тоже. Гораздо больше внимания привлекал быстро разраставшийся столб дыма, встававший там, где должен был быть рейд Озаки. Показавшиеся с востока третий отряд истребителей и девятый отряд миноносцев были призваны сигналом к броненосным крейсерам. Флагманские корабли отрядов подошли к борту «Якумо» для обмена информацией и согласования дальнейших действий. Времени на полноценное совещание с ними и даже со своим штабом у Номото уже не было. Миноносникам просто приказали держаться с нестреляющего борта и любой ценой прорваться на рейд Озаки. В случае, если там русские, топить их всех, если нет, обеспечить оборону внутренней акватории Цусима-зунда также любой ценой. В возможный бой с крупными русскими кораблями у входа в пролив категорически не ввязываться. Предполагалось, что миноносцы из Мозампо и Фузана смогут также принять участие в атаке, но радио не действовало из-за помех, поэтому согласовать действия возможности не было. Продолжая бег на север, к половине двенадцатого отряды снова рассредоточились. Броненосные крейсера теперь видели дымы нескольких небольших кораблей, направлявшихся к Цусиме с запада. Скорее всего, это были японские миноносцы, а также появившиеся справа по носу из густого дымного марева, сползавшего к северо-северо-западу от входных мысов внутреннего Цусимского пролива, два больших корабля на встречном пересекающемся курсе. Несколько западнее этих кораблей были видны дымы еще нескольких судов, но те еще скрывались за горизонтом, так что невозможно было даже разобрать – свои это или чужие. Очень скоро шедшие навстречу корабли были опознаны как русские броненосцы типа «Бородино». Вокруг них не было видно ни крейсеров, ни миноносцев. Они шли вдвоем, прямо навстречу, явно собираясь принять бой. Это вполне устраивало японского командующего, и он приказал продолжать сближение на прежнем курсе NO-7, рассчитывая отжать русских от оборонительных минных полей и вывести миноносцы к самому устью пролива между половинками Цусимы в «тени» броненосных крейсеров, расчищая им путь своей артиллерией. В 11:39, после недолгих колебаний, начали пристрелку из носовой башни главного калибра по головному броненосцу, хотя адмиральский флаг был поднят на втором корабле в колонне. Дистанция и пеленг на цель изменялись слишком быстро, поэтому часто стрелять не получалось. Противник в этот момент был чуть правее курса и постепенно смещавшимся влево. Русские в ответ довернули к западу и также открыли огонь. Но в отличие от японцев, они стреляли часто. В начале казалось, что их головной броненосец беспорядочно раскидывает залпы своих средних башен, но очень быстро стало ясно, что это новый, причем неприятно быстрый, способ пристрелки. В итоге, начав пристрелку на полторы минуты позже, оба броненосца уже в 11:42 стреляли на поражение, в то время как японцы так и не пристрелялись. Причем огонь все время велся залпами и также постоянно корректировался. Стрельба была очень точной и эффективной. Большинство снарядов теперь взрывались даже в воде, ударяя при близких накрытиях веерами разлетавшихся крупных осколков, дополнявших картину разрушений от прямых попаданий, заставлявших часто вздрагивать крейсер всем корпусом. При этом башни главного калибра броненосцев стреляли поочередно с интервалом всего чуть более полминуты, сначала носовые, а спустя всего 35–40 секунд кормовые. Такая частота стрельбы в этих условиях была невероятно высокой и совершенно подавляющей. Попадания начались почти сразу после накрытия, но и от недолетов тоже доставалось. А отвечать на все это мог только «Якумо», закрывавший пока остальным сектора стрельбы. Первое же прямое попадание русского броненосного главного калибра в «Якумо» встряхнуло весь корабль. Двенадцатидюймовый снаряд ударил в верхний пояс чуть впереди носового нижнего каземата. Пришедшая с носа под острым углом трехсоттридцатикилограммовая болванка не смогла проломить 127-миллиметровую бортовую плиту, но сильно вдавила ее внутрь, ударив в соседнюю такую же, которая раскололась и сдвинула с места еще одну, срезав почти все болты, которые крепили ее к обшивке. Идя далее вдоль борта по снижающейся траектории, бронебойный снаряд уткнулся в открывшийся верхний край более толстых и массивных плит главного пояса, уже оттуда срикошетив в море и там взорвавшись. Но от его удара 178-миллиметровая броневая плита просела вниз и ушла внутрь корпуса, нарушив герметичность обшивки за броней и ниже пояса, что вызвало сильные течи в двух смежных угольных ямах левого борта. Кроме того, рванувший под самым бортом снаряд проделал несколько подводных осколочных пробоин в этих же, уже пустых, бункерах, начавших быстро заполняться водой еще и через открывшиеся течи в заклепочном шве. От сильного сотрясения корпуса погасло электричество в первой кочегарке и отключилась вентиляция, что вызвало быстрое снижение давления пара в носовой группе котлов. Но это было еще не все! В носовом каземате левого борта на батарейной палубе, расположенной рядом с местом попадания, из-за деформации палубного настила, вызванного ударом все этого же снаряда, намертво заклинило шестидюймовое орудие. Исправить это повреждение удалось только в базе во время ремонта. Но кроме этого попадания имелись еще и шестидюймовые. К этому времени четырьмя такими снарядами, разорвавшимися в надстройках, повредило кормовую палубную стопятидесятидвухмиллиметровую пушку. Причем починить разбитый осколками накатник было невозможно, а из-за пожара на носовой надстройке пришлось эвакуировать людей из совершенно целого, но сильно задымленного верхнего носового каземата левого борта, на подволоке и внутренней переборке которого начала пузыриться от жара краска. Таким образом, за первые шесть минут боя японский флагман лишился половины своей шестидюймовой артиллерии стреляющего борта, имел нарастающий крен влево, начал сбавлять ход, но так и не смог пристреляться. И это все при том, что попаданий было пока не много. Полученные от них повреждения оказались неожиданно тяжелыми. Номото, получив доклад о них, был потрясен столь мощным поражающим воздействием русских снарядов. Нужно было срочно уводить колонну из-под продольного огня. Но повернуть к западу было нельзя, так как тогда Рожественский мог занять позицию между ним и минными отрядами, спокойно расстреливая их башнями и противоминными батареями не занятого в бою с броненосными крейсерами борта. Немного поразмыслив, Номото приказал готовиться к повороту на два румба вправо и ложиться на курс NO-33. Этот курс вел прямо на южное минное поле входного канала. Но зато позволял ввести в дело всю артиллерию отряда, выводя из-под дыма флагмана шедшие за ним «Адзуму» и «Токива». Это позволяло им тоже вступить в бой и вести огонь самостоятельно. Об этом был поднят соответствующий флажный сигнал. К тому же появлялся шанс, разминувшись с броненосцами на контркурсах, прорваться сразу к входным фарватерам, избежав опасного приближения к русским пушкам. Дистанция сокращалась очень быстро, и скоро броненосные колонны должны были проскочить траверз друг друга. Номото рассчитывал, что сразу после этого сможет взять левее и обойти свои же мины с запада, отодвигая от пролива русские броненосцы и одновременно прикрывая свои миноносцы. Однако скоро стало ясно, что Рожественский не собирался пропускать никого к проливу. Уже в 11:47 он начал разворачивать свои броненосцы на обратный курс, ворочая последовательно через левый борт. Его короткая колонна должна была довольно быстро закончить этот маневр. Гораздо раньше, чем японцы пройдут мимо. Перед самым началом разворота русских броненосцев над «Якумо» взвился исполнительный к повороту. Броненосные крейсера, вслед за своим флагманом, быстро легли на новый курс. Но еще до этого «Адзума» и «Токива» наконец увидели свои цели и спустя менее минуты открыли огонь уже все японские главные силы, в то время как русские пушки наоборот временно замолчали. Не получая снарядов в ответ с кренящихся в циркуляции «Бородинцев», японцы быстро пристрелялись, благо дистанция была небольшой. Когда «Бородино» снова начал пристрелку, он и шедший следом «Орел» под адмиральским флагом были уже под частым обстрелом. К тому же у русских появилась новая неприятность в виде атакующих их с северо-запада трех миноносцев. Уходя от начатой торпедной атаки, Рожественский вынужденно вел свои броненосцы на восток, буквально упираясь в японскую колонну. Теперь японцы ставили русским классический кроссинг «Т», пересекая их курс справа налево. Уйти от этого охвата головы своей колонны поворотом вправо значило для русских пропустить противника к Цусима-зунду, закончить разворот – с большой долей вероятности нарваться на минный выстрел. Оставалось дать полный ход и идти на восток, подставившись под продольный огонь всей главной японской колонне. Но преимущество в позиции для японцев, так же как незадолго до этого для русских, было коротким. В 11:54 броненосцы начали ворочать на северо-восток, ложась на почти параллельный с японцами курс, закончив растянувшийся маневр разворота уже через три минуты и начав отвечать в полную силу. Теперь японская колонна была несколько впереди русской, на сходящемся курсе. Но за время вынужденного бега на восток русским удалось резко сократить дистанцию боя, снова выведя броненосцы на выгодную для своих снарядов дальность прямого выстрела. Наметившийся явный охват головы своей колонны Рожественский игнорировал, наседая на хвост японского отряда, и даже после всех резких маневров не отставал. Было совершенно очевидно, что «загнанные» японские крейсера уступают русским броненосцам в скорости! Номото приказал дать самый полный ход, чтобы увеличить разрыв с противником и иметь возможность обойти мины с запада, не опасаясь подставиться под тараны. Но машины и так работали на пределе. Измотанные последними переходами на полных ходах машинные команды уже не могли обеспечить полной скорости, даже после того, как в кочегарки отправили все расчеты не задействованных в бою орудий. К тому же «Якумо», и так никогда не считавшийся хорошим ходоком, сбавил скорость в самый неподходящий момент из-за повреждений. Оторваться шансов не было. А минные поля быстро приближались. В надежде заставить противника отвернуть последовало распоряжение дать торпедный залп, так как дистанция позволяла надеяться на попадания дальноходными торпедами. В течение следующих трех минут все крейсера выпустили мины из аппаратов левого борта, но поражения целей отмечено не было. Вероятно, из-за того, что русские после поворота постепенно набирали ход, все мины прошли у них за кормой. * * * В 11:45 «Орел» и «Бородино» открыли огонь из противоминных и шестидюймовых орудий противоположного от «Якумо» правого борта по быстро приближавшимся с запада трем миноносцам. Это были небольшие корабли второго класса с одной трубой. Они пока не пытались атаковать, но судя по их курсу, намеревались проскочить за кормой броненосцев к Озаки. Это было вполне выполнимо, учитывая, что «Бородино» и «Орел» сейчас удалялись от пролива на юго-запад, встречая главные силы японцев как можно дальше от Цусима-зунда, а «Жемчуг» и «Дмитрий Донской» наоборот, на северо-восток, отжимая своих оппонентов, накатывавшихся на них с севера, от Цусимского берега. Таким образом, к 11:47 между мысами Гоосаки и Камасусаки образовалось свободное от русских кораблей пространство, к тому же частично прикрытое дымом. Видя, что «Якумо» остановить не удалось, несмотря на множество попаданий, и ведомая им колонна имеет все шансы благополучно проскочить мимо броненосцев, к тому же японские миноносцы и легкие крейсера лезут к Озаки буквально из всех щелей, Рожественский приказал начать разворот через левый борт почти на обратный курс немедленно. Его позиция по отношению к броненосным крейсерам уже переставала быть выгодной.