Уинстон ушел. – Краска для лица? – повторил Джейми, и тут его словно ударило. – Вот блин… Уинстон! – заорал он. – А что вчера случилось? Но Уинстон не вернулся. Так что же произошло? После того как Уинстон его загримировал, день почти целиком состоял из каких-то отрывочных размытых образов. Он ясно вспомнил свое настроение – злобу, торжествующую злобу, готовую выплеснуться по любому, самому малейшему поводу. «Я стал кем-то еще, – подумал он, и его прошиб такой озноб, что он закутался в одеяло. – И я много чего натворил. Я полностью потерял самоконтроль». Потом он вспомнил Курта Пайло, и как его глаза сверкали из-под низкого лба, словно молнии в грозовой туче. Джейми закрыл глаза и застонал, его вдруг затошнило. «Вот это… я, блин… вляпался… по самые уши…» И даже глубже. Теперь исчезли все сомнения касательно того, что говорила ему прорицательница, обо всем том невозможном, во что его просили поверить. Все было реально. После вчерашнего дня он мог не сомневаться, даже если бы попытался. Он стал частью цирка. Теперь, наверное, самое время, как он рассудил, глотнуть еще порошка. Дрожащими руками, он отсыпал немного в керамическую мисочку, которую Уинстон оставил у носилок. Нашел коробок спичек, расплавил кристаллы в серебристую жидкость. – Пожалуйста, дайте мне еще немного поспать, – прошептал он. Он проглотил жидкость, поставил миску на место и едва успел улечься, как его молитву услышали. Глава 11. Налет День прошел своим чередом, из-за действия порошка или нет, но никто не пытался будить его до самой темноты, когда чья-то рука нетерпеливо потрясла его за плечо. Плохо соображая и пытаясь собрать в кучку путающиеся мысли, он таращился на силуэт в трехрогой шляпе с серебряными бубенчиками, тихонько позвякивавшими рядом с его постелью. Это был клоун, и на одно дивное мгновение он оказался в районе Нью-Фарм, гадая, что же клоун делает в его спальне. Но этот сладкий миг улетучился. – Эй, Джей-Джей, – возбужденно шептал ему на ухо Рафшод. – Давай-ка просыпайся! Джейми сел и протер глаза. – Что? Я проснулся. – Пошли со мной, будет круто. Намажь лицо краской. Без нее ты выглядишь как сосунок. Жестко, но справедливо. Джейми вспомнил, как Уинстон предостерегал его не участвовать в авантюрах Рафшода, но в полусонном состоянии у него не хватило духу возражать. Он слышал, как Рафшод что-то ищет в потемках. – Ага! – сказал он и уселся Джейми на грудь, прижав его к постели. Он быстро размазал пригоршню маслянистой белой краски по щекам Джейми. – Погоди секунду, – попросил Джейми. – Да слезь ты с меня, черт бы тебя подрал. Я сам намажусь. Рафшод соскочил с него, как попрыгунчик. Он принес ручное зеркальце и зажигалку, щелкнул ею, и Джейми увидел свое отражение. Лицо было раскрашено наполовину, но этого было достаточно. Эго тотчас охватила эйфория, и весь страх куда-то исчез. Джей-Джей схватил Рафшода за шкирку и притянул к себе. – Еще раз заявишься сюда и вот так меня разбудишь, – медленно прошептал он, – я тебя порешу, мать твою. Я тебя замочу, твою мать. Рафшод осклабился и провел пальцем по лбу Джейми. – Вот тут забыл, – произнес он. Джей-Джей бросился на него. Рафшод с легкостью увернулся и врезал ему в живот. – Вон там забыл! – Ладно, хватит! – взвизгнул Джей-Джей. – Тсс… – скривился Рафшод. – Тихо ты! Мы нарушаем правила. Завтра представление. А накануне – никаких приколов. Таково правило. Пошли, ты уже проснулся или нет? – А мы куда идем-то? – спросил Джей-Джей, беря себя в руки и отмечая про себя, что пока Рафшод ведет со счетом «один – ноль». Рафшод наклонился поближе и осклабился. – Ты знаешь прорицательницу? Джей-Джей кивнул. – Мы ее проучим. Хорошенько ее уделаем. И прямо перед днем представления! – хихикнул Рафшод. – Она дико на нас разозлится. Джей-Джей задумался и решил, что эта мысль ему по душе. Слишком она нос задирает, эта прорицательница. Рафшод поднял с пола какую-то штуку, которую поставил туда, пока будил Джейми. Теперь он осторожно прижал ее к груди, знаком велев Джей-Джею следовать за ним. Они прокрались по шатру до гостиной, где Рафшод замер, поднеся палец к губам, и показал на стол, где спал Дупи с лежавшей у него на груди пустой бутылкой. Когда они на цыпочках пробирались мимо него, Дупи пробормотал во сне: – Нет… Не тыкай ее Гоши… не смешно… Джей-Джей остановился и прислушался. – Гоши тыкал… по всему городу… и еще два раза в больное место… укусил ее за больное место… Гоши… «Торчки гребаные», – с отвращением подумал Джей-Джей, хотя и сам не знал почему. Он припустил вперед, чтобы догнать Рафшода, и они вдвоем потащились по заросшим травой проулкам, протаптывая дорожку между жилищами карнавальных крыс. Над цирком царила гробовая тишина, и Джей-Джей обнаружил, что его настроение могло подстраиваться, он мог двигаться совершенно бесшумно, не хрустя суставами и не шурша клоунскими штанами. Вскоре показалась хижина прорицательницы. Фургон был совершено темным. Рафшод опустился на колени и снял тряпку, прикрывавшую его груз, поднял зажигалку и показал его Джей-Джею. Это оказался стеклянный шар. Джей-Джей присел рядом с ним. – А это что такое? – Тсс. Смотри. Рафшод поднес к нему руку, как это делала прорицательница со своим хрустальным шаром. В огоньке от зажигалки на стекле появилась картинка: мошонка с двумя яичками. – Это мои, – пояснил Рафшод. – Вот что она будет видеть целый день. Он было захихикал, но смог подавить смешки. – Мы возьмем ее шар и заменим этим. Джей-Джей оглядел тропинку. Вокруг никого, но самые первые лучи зари уже начали разгонять мглу. – Она там дрыхнет, – прошептал Рафшод, указывая на фургон. – Следи за дверью. Если она выйдет, поухай совой. Понял? Давай, дуй. Джей-Джей кивнул. Он подполз к двери фургона и стал ждать, присев у ступенек. Он слышал, как шипел Рафшод, стараясь сдержать смех. В полном безмолвии прошла минута, потом тишину разорвал треск отдираемого дерева, резко ворвавшийся в ночное безмолвие. Джей-Джей напряженно прислушивался, стараясь уловить признаки жизни в фургоне, сердце у него колотилось. Похоже, они безнаказанно улизнут… Потом снова тот же треск. «Что там этот придурок творит?» – подумал Джей-Джей, вздрагивая от накрывшей его адреналиновой волны и кусая костяшки пальцев, чтобы не рассмеяться. Он едва расслышал, как звякнули стекляшки у входа в хижину. Наступил момент, когда все вокруг, казалось, затаило дыхание и выжидало: ночной воздух, хибары вокруг, трава под ногами. Затем раздался жуткий грохот, когда что-то рухнуло на пол, зазвенело разбитое стекло, земля легонько содрогнулась. Из фургона Джей-Джей услышал женский голос, бормотавший что-то как будто во сне. «Живей давай, идиот! – возбужденно подумал он. – Да шевелись ты, чтоб тебя!» «Если больше не будет шума, дело выгорит», подумал он… И как по заказу, раздался самый страшный грохот, словно опрокинули шкаф со стеклянными статуэтками. Из фургона Шелис послышался уже совсем не сонный голос: – Кто там? – резко спросила она. Внутри фургона раздались шаги. Джей-Джей вскочил и пустился наутек. Поухать совой он забыл. Огибая хижину прорицательницы, он заметил вылетавшего на порог Рафшода, стекляшки трещали, словно гремучие змеи. К груди он прижимал какой-то сверток. Задание выполнено. Они вдвоем бросились прочь, давясь смехом. Оказавшись на безопасном расстоянии, они остановились, как раз чтобы увидеть, как в хижине зажигается свет. – Вот дерьмо! Бежим! – прошептал Рафшод. Они ринулись к своему шатру. Дупи по-прежнему лежал на карточном столе. Адреналиновая волна еще не схлынула, и Джей-Джей схватил бутылку, лежавшую на груди Дупи, и разбил ее об стол рядом с головой спящего клоуна. Гостиную разорвал грохот бьющегося стекла, и они бросились прятаться в комнату Джей-Джея. Дупи всхрапнул, но не шевельнулся. Рафшод зажег две свечи и осторожно положил сверток на подушку Джей-Джея. Свечи отражались в поверхности шара, как два желтых глаза. Рафшод взмахнул над шаром рукой. – Ты что там так расшумелся? – спросил его Джей-Джей. – Не знал, что она на ночь заколачивает хижину, – ответил Рафшод, постукивая по хрусталю большим пальцем. – Пришлось доски отдирать. Кажется, я еще пару полок уронил. Как эта штука включается? Он задержал над шаром обе ладони, и внезапно тот озарился белым светом. – Вот, значит, как. Ха! Погляди-ка на нее. Она проснулась… Рафшод безумно захихикал. Внутри шара прорицательница с газовой лампой в руках осматривала следы разгрома в хижине. На земле у входа валялись доски. Сквозь дверной проем были видны разбитые украшения и разбросанные по полу книги. Лицо прорицательницы было непроницаемым. Она сняла ткань с копии хрустального шара и, похоже, не заметив подмены, снова накрыла его чехлом. Джей-Джей и Рафшод обменялись торжествующими взглядами. Джей-Джей подумал, что они с Рафом могут крепко подружиться. – Подождем, пока она полезет в ванну, – прошептал Рафшод. – Посмотрим на ее мохнатку. Вот это да! Надо было давно эту штуку спереть. Джей-Джей окончательно понял, что они с Рафом обязательно подружатся.