– Вообще-то, я Джейми. Ну да, думаю, что теперь я клоун. – Не хотел тебя пугать, – продолжал Уинстон, вертя в руках шляпу-котелок. – Но и будить тоже не хотел. Ты так мирно и сладко спал… Думаю, тебе теперь понадобится любая возможная минутка спокойствия. Уинстон рассеянно почесал шею, отчего сразу задвигались морщинистые складки кожи. – Сам я уже не помню, как они меня заполучили, – снова вздохнул он. – Давно это было. Никогда не лез в чужие дела – вот это я точно знаю. Джейми гадал, в чем же цель подобного визита, и не мог придумать, как бы повежливее об этом расспросить. Пожилой клоун, похоже, прочитал его мысли. – Пожалуй, я пришел, чтобы принести свои соболезнования. На этот раз ты вляпался по самые уши, сынок. Попал в самое пекло. Со мной было так же, если уж на то пошло. Уинстон умолк, глядя прямо перед собой. Джейми посмотрел на дверь, прикидывая, можно ли ее запирать на замок. – Я вас вчера не видел на представлении, – проговорил он, чтобы как-то продолжить разговор. – А? Ну да, Гонко разрешил мне взять выходной, – ответил Уинстон. – Я ему сказал, что спина у меня пошаливает. Похоже на то, что парни снова были в отличной форме – в последний месяц они срывают каждое выступление. Ну да ладно. Наверное, мне надо тебе рассказать всю подноготную, какую только смогу. Может, помогу тебе понять дух карнавала и уберечься от гибели, а то и чего похуже. – Похуже? – Да-да, – ответил Уинстон, глядя ему прямо в глаза, и слова его прозвучали так мрачно, что у Джейми по спине мурашки забегали. – Ладно, так что там с подноготной? – спросил Джейми после недолгого молчания. – Что я буду здесь делать? Я не клоун. Сам не знаю, почему они меня выбрали. Как я должен себя вести? – Это придет само, – заверил Уинстон. – Есть масса способов пробудить в тебе клоуна. – Великолепно. – Джейми провел рукой по волосам и пробормотал: – В какую же чертовщину я ввязался? – Проклятье, прости меня, сынок, – голос Уинстон дрогнул, и на глаза навернулись слезы. Джейми опешил. Ему захотелось сказать: «Слушайте, вы же в этом не виноваты». Уинстон провел ладонью по лицу и взял себя в руки. Потом он подался вперед и понизил голос до шепота: – Ладно, вот что я тебе расскажу. На ночь снимай с лица грим. Наноси его, когда необходимо, но, бога ради, хоть иногда его смывай. Ты ведь хочешь запомнить, кем ты был, прежде чем оказался здесь. Если ты это забудешь, то потеряешь вообще все и даже не узнаешь, что это произошло. Во время этого откровения Уинстон взял Джейми за руку, а теперь сжал ее еще сильнее. – А какое отношение ко всему этому имеет краска для лица? – Сам увидишь. Следующие несколько дней тебе придется ходить как по натянутому канату… Просто смывай краску, когда только можешь, понимаешь? – Нет, – ответил Джейми, высвобождая руку. – Не понимаю. Но ладно, буду ее смывать. – Вот и молодец. Что тебе еще нужно сказать? – Уинстон задумался, почесывая в затылке. – Вот черт, с головой совсем плохо становится. Джейми пожал плечами. – Наверное, вы могли бы мне что-то рассказать о других клоунах. Почему вы такой… нормальный по сравнению с ними? – Я не нормальный, сынок, – с горькой усмешкой ответил Уинстон. – Не нормальный. Немного ближе к нормальному состоянию, чем остальные, вот и все. Вот поэтому-то я тебе и говорю, чтобы ты хоть иногда смывал грим. Ты же не хочешь превратиться в таких же, как они, и забыть, кем ты был раньше. Все помнят их только такими, как сейчас. Вот Гоши и Дупи, ты их сам видел. Вглядись в них, бога ради! Они оба потеряны безвозвратно. – Гоши, – протянул Джейми и содрогнулся. – Он ведет себя как гребаный псих. – Он не ведет себя. Гоши больше вообще не представляет, что творится у Гоши в голове. Держись от него подальше, Джейми, по крайней мере, пока он к тебе не привыкнет. Дупи, как правило, не такой чокнутый, но иногда ему тоже башню срывает. Джейми кивнул и очень живо припомнил вчерашнюю сцену: «Эй-эй-эй-ЭЙ-ЭЙ!» Бум, бам, бац. Он спросил: – А Рафшод? Он вроде бы вменяемый. Уинстон кивнул. – Обычно да. Но он нарывается на неприятности и нас втягивает в свои дурацкие розыгрыши. Это он подложил порошок в карман Гоши, а потом выпустил его наружу. Если он хоть раз скажет «идем со мной, у меня есть мыслишка», то не ходи. – А Гонко? Уинстон оглянулся через плечо. – Ты достаточно насмотрелся на Гонко, – прошептал он. – Он вполне ничего себе, если ты клоун. Трудно понять, почему его иногда переклинивает. Если не давать ему реальных поводов на тебя наезжать, он и не станет. Вот что можно о нем сказать. Здесь есть типы куда хуже него, уж ты мне поверь. Из коридора донеслись голоса. – Все, молчок, – сказал Уинстон. – Парни проснулись. – Но… Что же это все-таки за место? – не унимался Джейми. – Для чего этот порошок? Откуда берутся люди, все эти толпы, что я вчера видел? – Проходимцы. Мы их так называем. Это обычные люди, массовка, которые никогда не узнают, что свернули не туда, куда надо. Они нас не помнят и никогда не возвращаются. Порошок, проходимцы, чем мы на самом деле занимаемся… Этого я пока рассказать не могу. Слишком много тебе для первого раза, к тому же, чтобы в это поверить, тебе нужно все это увидеть. Пока я тебе расскажу, как тут уцелеть. А много будешь знать… Он умолк. Внезапно дверь распахнулась, показалась голова Рафшода с безумно вытаращенными глазами. – Заговор! – завизжал он, и сердце у Джейми екнуло. Уинстон обернулся, резко выбросил вперед руку и схватил Рафшода за ухо. – Вали отсюда, выскочка хренов! Рафшод захихикал и исчез. Джейми медленно выдохнул. – Не заморачивайся. – Уинстон встал и повернулся к двери. – Они меня ни в чем не подозревают. Он вздрогнул, как будто сболтнул лишнего, и торопливо добавил: – Но, конечно же, я ничего и не сделал. А сейчас я лучше пойду. И помни, что я говорил о гриме. Клоун Уинстон легкой походкой вышел из комнаты. Джейми сидел, размышляя над тем немногим, что ему рассказали. Он терялся в догадках, можно ли доверять этому старику, а потом задумался, что он вообще потеряет, если решит, что все-таки можно. * * * В общей комнате все клоуны собрались за карточным столом. Они сгорбились, поглощенные разговором вполголоса, и Джейми внезапно охватила какая-то параноидальная уверенность, что они с Уинстоном нарушили какое-то правило, что его лицо вот-вот превратится в такое же кровавое месиво, как и у новичка. Гонко мельком взглянул на Джейми и рявкнул на Рафшода, чтобы тот принес костюм. «Почему после разговора я не могу отделаться от странного ощущения? – гадал про себя Джейми. – Старик ненавидит цирк… Ненавидит. А остальные – нет». Вернулся Рафшод и бросил Джейми кипу одежды. – Ты тут не швыряйся, дерьмо летучее! – взвизгнул Гонко, треснув кулаком по столу. – Это же костюм. Прояви уважение! Изо всех сил изображая уважение, Джейми отнес костюм к себе и переоделся. Он оказался ему велик, однако на груди и на поясе сидел достаточно плотно, чтобы не сползать. Он чувствовал себя посмешищем – на штанах красовались щенки, гонявшиеся за мячиками, рубаха – с таким множеством оборок и такой яркой расцветки, что на нее было больно смотреть, а в огромных башмаках нормально ходить было невозможно, разве что шлепать вразвалочку. Одевшись, он проковылял обратно в общую комнату, и клоуны дружно зааплодировали. Дупи встал и подошел к нему, по-детски восхищаясь рубахой Джейми, его штанами и башмаками. – Надо же… Он выглядит как клоун, – в полном изумлении проговорил Дупи. – Он выглядит как настоящий клоун, Гонко! – Тонкое наблюдение, Дупс, – отозвался Гонко. – Вылитый клоун. Я в тебе не ошибся, Джей-Джей. Все выжидающе глядели на Джейми. Он нервничал и гадал, что же делать дальше. Может, они ожидали какой-нибудь благодарственной речи. Он переводил взгляд с одной пары глаз на другую, и каждая смотрела на него из-под толстого слоя маслянистых белил, каждая светилась своим особым безумным огнем. У Джейми остро защемило сердце, и ему захотелось бежать со всех ног. Он откашлялся и произнес: – Спасибо за… Гоши глядел на него полуприкрытыми глазами, поочередно подмигивая то левым глазом, то правым. Молчание тянулось, словно длинный темный тоннель. Клоуны все смотрели на него, впиваясь и буравя взглядами… Господи, что же им от него надо? – Может, хватит, мать вашу?! – завизжал Джейми, не в силах больше этого выносить. Не успел он пожалеть о сказанном, как клоуны разразились бурными аплодисментами. Один Гоши не хлопал, его руки были упрямо прижаты к бокам. – Добро пожаловать в труппу, Джей-Джей, – сказал Гонко. – Так, а теперь засуньте в задницу ваши улыбки. Общий сбор, и я дико зол на каждого из вас. Плохие новости. Нам вынесли предупреждение. Все за столом разразились стонами и жалобами, продолжавшимися несколько минут и уходившими от темы, как в испорченном телефоне. Гонко терпеливо ждал, пока они утихнут… – А они сказали, что Гоши начал пихаться, – говорил Дупи, – но он не пихался, я глаз с него не спускал, он ничего плохого не сделал, просто упал в озеро, большое красное озеро, а она сама попросила ее пихнуть, но он, он… – Дупи неуверенно замолк, когда понял, что говорит лишь он один.