— Какого хрена?!! — он произнес это вслух. Потому что Джессика откопала пакет, где блестел револьвер. Она вытащил оружие, крепко сжала его правой рукой и решительно направилась к дому. Илон вывел ее данные на часть экрана: пульс взлетел до небес. Но все другие характеристики находились в норме. Мысли сорвались с цепи. Разгоряченный разум начал подкидывать одну версию за другой. Джессика узнала об измене и решила от горя прикончить супруга? Но он вроде бы был ей верен… Или кто-то нашептал ей, что она не единственная женщина, которую ласкает Эдвард?.. Может быть, просто розыгрыш? Нет, на нее совсем не похоже, да и показатели. Она… СИПРО, фьюжин? Но аура. Аура была синей. Не золотистой, а синей. Внутри Джессики никого не было. Сбой ИИ?.. Интел, что не так с Джессикой Скам? — торопливо и беспокойно проговорил Илон. Конкретизируйте вопрос. Она под фьюжином? Нет. Да чтоб тебя… Совершенно не понимая, что происходит, Илон в панике бросил камеру в коридор дома, куда только что уверенно вошла Джессика. Она подняла пистолет и навела его на своего семилетнего сына Пола. Мальчишка испуганно вжался в угол и прикрылся руками, ожидая выстрела. Это походило на СИПРО. Но это не могло быть СИПРО! Интел подтвердила. Илон не видел лица Джессики, но по бледнеющему ребенку, по тому, как тот трясся, понял, что она не шутит. С секунды на секунду должна была случиться трагедия — жуткая, необъяснимая, непоправимая. Но Илон не представлял, как ее остановить. Время годтайма еще не пришло, да и в любом случае редактор отреагировал бы на сообщение не сразу. В голове вспыхнула только одна мысль: экстренная ликвидация. Пальцы лихорадочно забегали над виртуальными клавишами, заполняя карточку смертника… Код, долбаный код. Проклятье! Он его не помнил, потому что никогда им не пользовался. Он успеет. Он должен успеть!.. Ма, код экстренной ликвидации. Немедленно… * * * До того, как стать политиком, Эдвард и подумать не мог, что будет наслаждаться, упиваться тишиной и покоем, смаковать их, словно запах любимой женщины или вкус изысканного вина. В той, прошлой жизни тишины и покоя всегда было вдоволь. Но сейчас и то, и другое стало непозволительной роскошью. Он постоянно куда-то спешил, опаздывал, а автомобиль, пусть и с личным водителем, стал вторым домом. Ему все время кто-то названивал, кто-то от него чего-то хотел или даже требовал. Знакомые и незнакомые люди круглый день мельтешили вокруг, словно рой встревоженных пчел. Но сегодня Шэлла, втянувшая его в эту авантюру, почему-то решила сжалиться над ним, подарив несколько часов чарующей тишины и дурманящего покоя. Эдвард сидел на втором этаже своего дома, у окна, и потягивал лимонад через трубочку. А чтобы полностью вернуться в прошлое и вновь стать хоть на какое-то время обыкновенным фермером, отпустил телохранителя, несмотря на все его отчаянные протесты. Эдвард чувствовал, как лимонад тонкой прохладой расходится по телу, и до сих пор не верил, что за все время внезапно рухнувшего на него покоя ни разу не затрезвонил телефон. После нескольких напряженных дней ему это было нужно, как воздух. Несколько часов умиротворения. Посидеть вот так, в полумраке спальни своего дома, со стаканом лимонада в руке. Сбросив душный пиджак и зеленую удавку галстука. Прикрыв усталые глаза, натруженные до рези и слез изучением бесконечных отчетов и зубрежкой предстоящих речей. Представляя, как Джессика, виляя бедрами, суетится на кухне. От стола к холодильнику, от холодильника к плите, от плиты обратно к столу. Он принюхался, втягивая аромат скворчащего мяса и чеснока. Сейчас, еще немного, и снизу послышится ее голос, зовущий обедать. Но голос не послышался. Вместо этого почему-то испуганно вскрикнул Пол: «Мама, нет!». И следом раздался хлопок, словно в доме лопнула туго надутая шина. Глава 4. Фьюжин. Часть 2 Не успел… Не успел… Не успел… Нарывом пульсировала мысль, захватившая разум. Грудь сдавило так, что стало трудно дышать; память заволокло мглой, пальцы тряслись, бездумно летая над виртуальным клавишами и не опускаясь ни на одну из них, словно птенцы, потерявшие родное гнездо. Илон в ужасе смотрел на экран и до сих пор не верил собственным глазам. Не хотел верить. Ни в тонкую сизую струйку дыма, идущую от горячего дула пистолета. Ни в темно-алое, почти черное пятно на светло-голубой детской футболке. Ни в семилетнего мальчишку, сползающего со стеклянным взглядом по влажной от крови стене. Ни в гильзу, которая бесшумно катилась по полу. Настырно подкатывала тошнота, в ушах все еще гремел звук выстрела и ни на секунду не смолкал. «Мама, нет!» — предсмертный крик Пола ледяным осколком прыгал и прыгал в голове, разрезая ее на части. На шум из комнаты выбежала малышка Молли, так похожая на Джессику, и застыла, скованная страхом. Ее старший брат почему-то лежал там в коридоре, совсем бледный, неподвижный, будто спящий, в темной-красной луже, напоминающей клюквенный сироп. — Беги! Беги! — закричал Илон, наконец-то очнувшийся от шока и отчаянно заколотивший по клавишам. Но Молли не побежала, оставшись стоять под дулом пистолета. Под странным, злым, совсем чужим взглядом собственной матери. В этот раз Джессика почти не мешкала. И второй выстрел громыхнул быстрее, чем надеялся Илон. Тело бедной Молли, словно игрушечное, отбросило на несколько шагов, когда со второго этажа выскочил Эдвард, а Илон вдавил последнюю клавишу, подписывая смертный приговор миссис Скам. Эдвард поскользнулся, не удержался и рухнул перед ногами Джессики. Она не моргнув и глазом навела на него пистолет, но вместо того, чтобы выстрелить, неожиданно поднесла его к собственному виску. — Джесс, стой! — успел выкрикнуть Эдвард и потянуться к ней перед тем, как она без колебаний спустила курок. Третий выстрел Илон услышал уже в темноте, отгородившись от мира, от трагедии Скамов за стеной крепко сжатых век. Через несколько секунд во мраке раздался дикий вопль Эдварда, и пришлось отключить звук. Кажется, в зал кто-то вошел, шаркая ногами. Но Илону было плевать. Он не хотел даже думать, что сейчас творилось в душе Эдварда, который в один день потерял все. Увы, спрятаться в глухой темноте не удалось. Даже так, закрыв глаза и отключив звук, Илон ясно представлял, что сейчас происходило там, внутри дома Скамов, где остывали три тела. Он слышал безудержные стоны и видел, как разбитый горем Эдвард обнимает хладное тело Пола, прижимает его к себе, не веря, что тот никогда больше не засмеется, не возьмет его за руку, не побежит по лужайке во дворе. Джессика прикончила не только двух своих детей и вышибла себе мозги. Она уничтожила и Эдварда. Все было кончено. После такого мало кто способен вновь подняться на ноги. В зале послышались голоса, шум шагов. И вдруг кто-то произнес в темноте: — Я смотрю, ты со своими тоже не особо-то церемонишься. Илон мало что соображал. Просто резко вскочил и бросился в ту сторону, откуда донеслись слова, — как хищник на звук пискнувшей добычи. Схватил их источник и в бреду грохнулся вместе с ним на пол, только тогда поняв, что придавил собой рыжеволосого новичка. Впрочем, это не имело никакого значения. Кулак взметнулся над перекошенным от ужаса лицом, но так и застыл в воздухе, не успев опуститься. Кто-то крепко схватил тяжелую руку, предотвращая атаку, и больно вцепился в плечи, а затем упорно, крепко потащил назад, не давая гневу вырваться на свободу. Мир начал постепенно возвращать привычные очертания — остывать, затвердевать, словно раскисший кусок масла, брошенный в морозилку. С глаз слетела мутная пелена, в беспорядочном шуме проявились ясные, понятные и привычные звуки. Вдох-выдох, как учила Мэй. Вдох-выдох. Когда Илон вынырнул из горячего, густого и незримого киселя, то обнаружил, что находится почти в самом центре зала, у голограммы Шэлл Сити, а вокруг него сверкают удивленные глаза хаосмастеров и кружит встревоженный Бро, со страшным треском взрывая на дисплее салюты белых пикселей. У рабочего места царил полный кавардак: столы сдвинуты, стулья опрокинуты. — Бро, на место, — приказал Илон, потряхивая головой. Последние несколько минут вспыхивали в памяти фрагментами. Кажется, он набросился на этого рыжеволосого упыря, который сейчас пытался безуспешно поправить свою нелепую, отвратительную прическу. Локоны крупными медными кольцами расползлись по всей голове, словно размотанная катушка толстой проволоки. — Что это было? — спросил Брюс, по-прежнему стискивая правое запястье Илона. Илон молчал. Усиленно пытался придумать, что ответить. Но в голове гулял ветер. — Ты — идиот, — это был не вопрос, а утверждение. Шеф почему-то перешел на шепот: — Ты хоть знаешь, что этот Дэн за фрукт? И как он к нам попал? Илон помотал остывающей головой. Он не знал, да и к чему ему было знать. — Его дядя входит в совет директоров, — пояснил Брюс. Илон вздохнул, понимая, чем заваруха могла для него обернуться. — Я попытаюсь это замять. Но ты с завтрашнего дня берешь отпуск… — Но… — попытался возразить Илон. — До следующей среды. Илон решил не возражать, опасаясь, что пререкания с шефом могут значительно увеличить отпуск до двух недель, а то и до месяца. Да и в глубине души понимал, что ему действительно стоит отдохнуть какое-то время. — Эй, Дэн! — Брюс позвал новичка. Тот неуверенно подошел, опасливая поглядывая в сторону Илона. — Я не хочу разбираться, что между вами произошло. Но если такое еще хоть раз повторится… Дэн несмело протянул руку, и Илон ее пожал. В сущности, понимая, что тот был ни в чем не виноват. Он увидел то, что увидел. — Извини, — с трудом выдавил из себя Илон. — Я сегодня был не в духе. — Дэн, я знаю о твоем покровителе, — смело проговорил Брюс, решив зайти с козырей. — Если ты считаешь, что можешь делать в моей любимой Цитадели, что пожелаешь, то сильно заблуждаешься. И не вздумай стучать. В нашем дружном коллективе стукачи долго не задерживаются. — Понял, — хмуро прогнусавил Дэн. — Ну раз вы все поняли, то валите с глаз долой. Они поплелись к рабочим местам. Поправили столы, расставили стулья. И молча опустились на них, слушая оповещение о начале годтайма. Илон свесил руки поверх подлокотников. Впервые за время работы в Цитадели ему не хотелось касаться колдовских клавиш — сочинять, просчитывать последствия, сводить одно с другим и результат высекать на экране. Он глазел на заставку, придуманную им полгода назад для предвыборной кампании, и чувствовал себя опустошенным, выгоревшим и ненужным. С экрана на него смотрел улыбающийся Эдвард, а рядом белели буквы слогана, позаимствованные с рекламы вошидов и немного перефразированные на новый лад. «Эдвард Скам! Чистый город. Чистые руки. Чистый разум», — гласил плакат, который, будь он из бумаги, оставалось только смять, разорвать и отправить в мусорное ведро. На свалку, в печь. Как и несколько лет работы… Работы… Илон вдруг понял, что больше переживает не за плоды своих трудов, спущенных тремя выстрелами в унитаз, и не за карьеру Эдварда, а просто за несчастного человека, в один миг утратившего самое дорогое, что у него когда-либо было в жизни. От этой мысли Илону немного потеплело на душе. Он лишь вообразил, что стало бы с ним, если бы он пережил такой кошмар, и по коже пробежал мороз. Пакет, зарытый у калитки… Пистолет в нем… Неловкая походка Джессики… Ее чужие глаза… Звуки выстрелов… Это была не она, чтобы там ни утверждал ИИ. Внутри ныне покойной миссис Скам кто-то сидел — безумный и жестокий пассажир, какая-то тварь нажимала спусковой крючок, забирая одну невинную жизнь за другой. Но почему аура оставалась синей, как будто Джессика не теряла свое я?.. Илон задумался, понимая, что приоткрывает дверь, за которую разумный человек не только побоялся бы заглянуть одним глазком, но и просто поостерегся бы стоять рядом с ней. И что делать? Сообщить руководству? Ни в коем случае. Они предпочтут все замять, а то еще и уволят, чтобы избавиться от чересчур инициативного сотрудника. Связаться с пьюрами? Эти поднимут шум на весь мир, и ублюдки залягут на дно, как только почуют, что дело пахнет жареным. А может быть… осторожно понаблюдать за фьюжин-центром, поболтать с фьюжинерами? Уж если дело обстоит именно так, как представляется сейчас, то концы следует искать именно там…